Суть Времени 2013 № 11 (16 января 2013)

сопротивления возрастающему внешнему давлению.

Ведь сегодняшний Иран — это территория, с которой на происходящее в мире смотрят, говоря образно, через «религиозно-идеологический телескоп» собственной конструкции.

И это ярко отражает, например, содержание публичных высказываний президента Ирана Махмуда Ахмадинежада, который в иранской политике является проводником взглядов радикальной части шиитского духовенства.

26 сентября 2012 года Ахмадинежад выступил на Генассамблее ООН в Нью-Йорке с развернутой речью религиозно-идеологического содержания. При этом американский госдепартамент призвал к бойкоту этой речи, а во время ее произнесения делегация США покинула зал заседаний, не желая выслушивать «параноидальные теории». Даже недопустимая грубость этой оценки, тем не менее, дает понять, что выступления Ахмадинежада находятся вне привычных для Запада рамок. Нью-йоркскую речь иранского президента трудно назвать политической в строгом смысле этого слова. Скорее это была проповедь, обращенная ко всему миру. И посвящена она была, ни больше ни меньше, «весне человечества».

Оговорим сразу, что понимание «весны» у Ахмадинежада не совпадает с устоявшимся западно- либеральным представлением о том, что такое, например, «арабская весна». В западном представлении этот термин несет в себе сугубо светское, политическое содержание. И более того, это явление (после событий 2010–2012 года в Северной Африке и на Ближнем Востоке) в существенной степени воспринимается именно как универсальная технология запуска мироустроительного передела почти в любой точке мира. И от того, в чьих руках технология «весны», зависит — каким будет передел. Сейчас общелиберальное представление о политической «весне» подразумевает своего рода «политическое половодье», неудержимое разрушение устоявшихся оснований жизни обществ — без обозначения долгосрочных планов дальнейшего общественного строительства.

В отличие от западного, светского использования термина «весна», иранский президент озвучивает его сугубо религиозное понимание. Для него это явление связано, прежде всего, с шиитскими представлениями о пришествии в мир Мессии, Махди (обновителя веры и спасителя), которое неизбежно заставит каждого определиться в вопросе об отношении к присутствующему в мире злу.

Чтобы показать глубину убежденности, с которой Ахмадинежад относится к религиозной идее о приходе «весны», которую принесет в мир Мессия, необходимо развернутое цитирование его выступления на Генассамблее в Нью-Йорке: «Установление мира и устойчивой безопасности и счастливой жизни для всего человечества — это огромное, историческое дело. Но оно осуществимо. Милостивый бог не оставит нас одних на этом пути… Он обещал приход человека, созданного из материи добра, любящего народ и распространяющего абсолютную справедливость. Это совершенный — человек святой Махди, — вместе с Иисусом Христом и праведниками — они уже идут».

И далее — финальный фрагмент о самой весне: «Явление спасителя и Христа вместе с их принадлежащими всему миру праведными сподвижниками свершится не через войну, а через пробуждение мысли и распространение всеобщей любви, настанет вечно светлое будущее человечества с восходом яркого солнца знаний и свободы, не знающего заката, которое принесет энергию в холодное, замерзшее тело мира. Он подарит весну человечеству и миру людей. Он сам — весна, и с его приходом будет положен конец зиме человечества, пребывающего в цепях невежества, нищеты и войн, и наступит звонкая пора цветения и рассвета человека. Уже сейчас можно ощутить волнующее дуновение весны человечества. Весны, в начале которой мы находимся. Эта весна не принадлежит каким-то отдельным расам, племенам и народам или регионам. Вскоре эта весна охватит все земли в Азии, Европе, Африке и Америке. Он и есть весна всех сторонников справедливости, свободы, всех последователей пророков бога. Он — это весна человечества, поры расцвета. … Да здравствует весна, да здравствует весна и снова да здравствует весна».

В той же речи 26 сентября 2012 года на 67-й сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке Ахмадинежад высказал также свою давнюю мысль о необходимости создания некоего «нового порядка»: «Миру необходим новый порядок. Порядок, который возродил бы человеческое достоинство». Эту необходимость иранский президент увязывает с критическим состоянием идеологий и формаций, ранее владевших миром. Так, Ахмадинежад отметил, что «марксизм ушел с мировой арены, а капитализм загнал самого себя в трясину и уже не может решать проблемы».

На тему кризиса капитализма иранский президент высказывался и раньше. Так, 11 января 2012 года он сказал, находясь с визитом в Гаване: «Капитализму не хватает логики, и он прибегает к оружию с тем, чтобы убивать и разрушать. Сегодня единственное, что осталось капиталистической системе — это убийство. Капиталистическая система практически провалилась в своем упадке».

Однако, подчеркнул Ахмадинежад, «если мы не будем планировать создавать новый миропорядок, его создадут наследники рабовладельцев и капиталистов». Таким образом, в этой части его высказываний можно увидеть, какими иранский президент видит современные угрозы. Для него мир капитализма — это то, что можно назвать «дряхлый мир», «убийца будущего». Именно ему в предлагаемой Ахмадинежадом картине мира и должна противостоять напряженно ожидаемая «весна».

В конце ноября 2012 года президент Ирана высказался о том, каким он видит направление мироустроительного передела по модели Запада. Находясь с визитом в Пакистане, Ахмадинежад заявил: «Мы являемся свидетелями развития новой, более сложной системы гегемонии и колониализма, которая мертвой хваткой вцепилась в ресурсы планеты, взимая дань со всех нас — тем или иным способом». И далее: «Бывшие колониальные державы и рабовладельцы используют новые слоганы и новые методы на базе старых доктрин господства и подавления». Таким образом, «весна» у Ахмадинежада — это «весна» антизападная, антикапиталистическая, антиколониальная.

Относительно понятия «пробуждение», знакомого сегодняшнему западному миру в основном по выступлениям Збигнева Бжезинского, в Иране также стремятся выработать собственную точку зрения. В начале декабря 2012 года, выступая на мероприятии под названием «Исламское пробуждение и университетская профессура», Ахмадинежад отмечал: «Наука, ученые и преподаватели играют значимую роль в пробуждении мира от невежества. Пробуждение мира означает его возврат к своей истинной человечности. Человек должен возвратиться к своей истинной сущности, в противном случае, никакие политические или экономические изменения в его жизни не будут иметь смысла».

Сравним это с тем, как описывает «глобальное пробуждение» Збигнев Бжезинский в книге «Второй шанс»: «…Пробуждение затрагивает широкие социальные слои и радикально в политическом отношении… Почти повсеместный доступ к радио, телевидению и все расширяющийся интернет создает сообщество, стремящееся к одним и тем же ценностям и имеющее одни и те же предметы для зависти, что может быть гальванизировано и направлено демагогичными политическими религиозными страстями. Эти энергии проходят сквозь суверенные границы и угрожают как существующим государствам, так и существующей глобальной иерархии, на вершине которой до сих пор покоится Америка».

Подходы Ахмадинежада и Бжезинского к понятию «пробуждение» принципиально враждебны друг другу. Ахмадинежад говорит о «пробуждении» как о священной задаче, а Бжезинский как о вызове, с которым Америке необходимо справиться. Кроме того, Бжезинский употребляет термин «пробуждение» именно как политологический, сугубо светский, и использует его, обсуждая ожидаемые им изменения глобальной политической архитектуры. Ахмадинежад же в своей речи о «весне» придает этому термину радикально-религиозный смысл.

Для нас было бы наиболее правильным воспринимать идеологические построения Ирана с необходимой долей отстраненности.

Потому что иранские представления о «весне» не только религиозны донельзя (то есть адресованы явно не всему человечеству), но и пронизаны крайне определенной шиитской религиозностью. Кроме того, у нас не может не возникнуть по этому поводу сложных чувств. Ведь когда-то СССР называли «весной человечества». Не слишком ли поспешно Ахмадинежад хоронит марксизм и коммунизм, вместо того чтобы искать с ними содержательного диалога, как это делала теология освобождения?

Однако при всех этих оговорках (а их можно было бы продолжить) пафос Ахмадинежада нам гораздо ближе пафоса господина Бжезинского. Оговорив это, надо оговорить и другое. И Бжезинский, и Ахмадинежад находятся в одном пространстве стратегических смыслов и по-разному оперируют сходными