У Сени в шкафу висела форма полковника. Ему нравилось, когда ему отдают честь.
Семен одевал военную форму, когда шел на вокзал снимать женщин.
Вокзальные проститутки стоили 3 рубля и они любили военных.
Каракулевая папаха была ему очень к лицу и Семен уводил женщин к себе домой, но от него они уходили без денег – Сеня Бортник считал себя слишком красивым, чтобы платить.
Если проститутки скандалили, он поднимал трубку и вызывал военную прокуратуру.
На самом деле он звонил Юзику Ривкину.
Со сна Юзик ничего не понимал. Он боялся повесить трубку и потом всю ночь не спал.
«Кто это был?» – спрашивала Бася, но он не хотел ее пугать.
На третий раз Юзик понял, что к чему, и он вырвал телефон с корнем. А когда ему стало плохо с сердцем, «скорая помощь» опоздала ровно на сорок минут, потому что Бася бегала к соседям.
Когда Юзика похоронили, все поняли, что Семен Бортник – изверг рода человеческого.
Однажды на работе друзья пошутили над Мишей Кремеровым.
Они прицепили проволокой к его пальто надувшую резиновую перчатку.
Миша шел по улице Победы, когда бабушка-парашютистка2 окликнула его. «Эй, мужик, у тебя титька сзади». На что Миша немедленно ответил: «А у тебя две спереди».
Он прошел еще квартал, пока не увидел свое отражение в витрине. Тогда он зашел за угол и попытался раздавить перчатку о стену, но ему все же пришлось снять пальто.
В понедельник он пришел на работу с перчаткой на спине. Он вошел и стал рассказывать, как ему трудно живется, как не хватает денег, как сосед-антисемит бросил ему в суп крысу.
Всем стало очень стыдно и Марик Гельфер тихонько подошел сзади, чтобы открутить проволоку. Но Миша в это время как раз включил ток.
Марик упал на пол и все очень смеялись, когда Миша снял пальто и вынул из карманов шесть аккумуляторных батарей.
Эту историю мне рассказывал Лева Брайнин, поэтому я не могу поручиться за ее правдивость, не потому что Лева врун, а потому что он большой друг Миши и мог из любви к другу что-то преувеличить.
Я расскажу вам историю про Фиму Портовича, который не любил немцев.
Надо сказать, что для этого у Фимы имелись полные основания. Во время войны почти все его родственники погибли в Освенциме.
Фима жил с мамой, старой еврейкой, которая плохо говорила по-русски, но хорошо готовила еду.
Фима много кушал.
Он был большой человек – почти 100 килограммов и весь состоял из одной мышцы. Даже антисемиты говорили о нем с уважением.
Они уехали одними из первых, но в Израиль не добрались.
Фима решил бить немцев на их собственной территории.
Они отказались от денег за погибших родственников и Фима пошел работать вышибалой в ночной бар, самый криминальный в Берлине.
За первые две недели он выбил столько зубов, что ими можно было умостить Александерпляц.
Хозяин бара был тоже наш человек. Они очень смеялись с Фимой по этому поводу. Вначале 80-х у Фимы начались неприятности с властями и они с мамой переехали в Израиль.
Сейчас Фима – офицер Мосада, он очень доволен своей работой. Он нашел свое место в жизни, Фира Давидовна уже совсем больная старая женщина, но когда она говорит про своего сына, у нее глаза сияют от гордости и для этого есть все основания.
В Гомеле Миша Портной был ювелиром.
Он получал большие деньги, но всегда хотел получать еще.
Я его за это не осуждаю.
Они складывали копейка к копейке, но им не повезло. Когда семья уезжала, на таможне попросили снять дедушкин протез. Дедушка был старый и он взял все на себя. Они уехали без дедушки и с испорченным настроением.
В Нью-Йорке началась старая история. Миша пошел ювелиром на сорок седьмую и они начали копить.
Дела пошли в гору и уже в 1986-м Миша открыл свое дело.
Он исправно носил деньги в банк, но им всегда казалось мало.
Как известно, жадных людей очень легко обмануть.
