литературно-музыкального салона конца XVIII — начала XIX ее. На стенах — картины, в обстановке комнаты присутствуют музыкальные инструменты, кресла, диван, стулья, стол.
В гостиной А. С. Пушкина мебели было немного: круглый стол, диван, кресла, столик для шахматной игры наподобие ломбера. По другую сторону двери, ведущей из гостиной в спальню, — клавесин. У стены — шкаф с книгами. Камин украшают старинные часы.
В 1986 г. в Государственном Эрмитаже была открыта выставка художественного убранства русского интерьера XIX в. Экспозиция этой выставки существует до сего времени. В ней представлены в том числе гостиные. Конечно, они не точно воспроизводят конкретные комнаты, но дают представление об основных особенностях быта. Здесь дана экспозиция дворцовой гостиной начала XIX в., мебель которой была выполнена для Зимнего дворца. В гарнитур входили парадные и монументальные диваны, кресла, стулья, выполненные по рисункам Л. Руска и овальный стол с резными ножками в виде кариатид с лирами. Обивка мебели, шпалеры и ковер были выполнены на Петербургской шпалерной мануфактуре. Декорировка обивочных шпалер мебели и шпалер для стен корреспондируют друг с другом — использованы те же орнаменты в сочетании с античными головками и фигурками амуров. На полу расстелен ковер, где в медальонах каймы также изображены амуры, лиры, а в общей орнаментации пальметты и растительные завитки, характерные для классицизма. Прикаминный экран содержит шпалеру, также изготовленную на Петербургской шпалерной мануфактуре, с изображением плывущей под парусами ладьи с амуром — как мы видим, излюбленный персонаж того времени. Все дерево гарнитура окрашено темно-зеленой краской с частичной бронзировкой. Здесь же стоят пристенные консоли с ножками в виде грифонов, на которых размещены бронзовые фигурные подсвечники и хрустальные декоративные вазы. Над одной из консолей висит портрет княгини Шаховской работы Ж.-Д. Монье, ибо картины были обязательным украшением интерьера гостиной. На стенах — бра в виде лир с головками грифонов и зеркальными вставками- отражателями и завершающиеся диском в виде солнца. Канделябры сделаны в виде крылатых богинь. Люстра, висящая в представленной гостиной, — переходного типа. В ней обруч, поддерживающий профитки для свечей, и изображения крылатых гениев, также поддерживающих свечи. В верхней части люстры — резервуар с горючим маслом в форме античной вазы. Это было нововведение XIX в., сокращавшее использование сальных свечей. К потолку крепится корона из листьев аканта с золочеными бабочками, скрывающая систему подвесного устройства. В этой гостиной представлена фарфоровая ваза XVIII в., что вполне закономерно было для интерьеров, когда вещи разных эпох мирно уживались в одном помещении. В интерьере стоит и арфа, что также было распространено в этот период.
На этой же выставке представлена и другая дворцовая гостиная великокняжеского особняка 1820-х гг., выполненная по рисунку К. И. Росси. В ней показана часть ампирного гарнитура, выполненного в 1817 г. для гостиной Аничкова дворца. Дерево окрашено в белый цвет, украшения позолочены. Диван здесь ладьевидной формы, кресла и стулья имеют слегка скругленные спинки. Декоративные украшения характерны для классицизма: розетки, пальметты, бабочки, ветки плюща, лиры, растительный орнамент. Цветовые сочетания также характерны для классицизма: сочетание белого, синего и золотого. Первоначально обивка была голубого бархата. На выставке обивка светло-зеленого тона. Эта обивка был поставлена в 1880 г., когда мебель находилась в гостиной Зимнего дворца. Бронзовые часы работы П. Томира воспроизводят памятник Минину и Пожарскому работы И. Мартоса. Декоративная хрустальная ваза, шпалерная картина, воспроизводящая «Мадонну в кресле» Рафаэля, ковер на полу дополняют интерьер.
Гостиная была средоточием светской жизни. Как правило, она продуманно обставлялась: «Прекрасная гостиная, готическая, с резьбою Гамбса. Чехлы сняты. Разряженная хозяйка сидит на канапе и ждет гостей. Нынче не то что бал, да и не то что вечеринка, а так, запросто: горят одни лампы; свечей не зажигали; будет весь город. Толстый швейцар с дубиной стоит у подъезда. На лестнице ковер и горшки будто бы с цветами. Вот зазвенел колокольчик; съезжаются гости. Дамы лет пожилых (известно, что старух в большом свете не бывает) садятся за вист в гостиной. В соседней комнате играют генерал-аншефы и тайные советники. Молодые девушки садятся на четвероугольный канапе посреди комнаты или перелистывают давно знакомые картинки. К ним придвигают стулья секретари посольств и камер-юнкеры и начинают разговаривать. Разговор самый занимательный».[99] Вместе с тем гостиная наиболее передовыми современниками воспринимались довольно иронично: «Вообрази себе пышную комнату с ковром, с обоями и картинами; на штофных креслах сидит дама — хорошенькая, правда, немного подрумяненная… против нее, на других штофных креслах, сидит франт… Все в них пышно и великолепно, везде бронзы, картины, везде чудеса моды и искусства, но, рассматривая внимательно все драгоценности графского дома, наблюдатель с первого взгляда заметит, что все это собрано в блестящую кучу не для домашнего уюта, а для пустой выставки, для ослепления посетителей, одним словом, для роскоши парадной, самой глупой из всех роскошей».[100] Гостиная в бедном доме, например, аптекаря в уездном городе, повторяла основные черты комнаты такого назначения: «Убранство комнатки было действительно самое незавидное. Несколько простых стульев, диван между двумя печками, стол с истертым сукном да маленькое фортепьяно у окна, заставленного бальзаминами, располагались чинно в симметрическом отдалении друг от друга; а в углу, под стеклом поставца, красовалось с дюжину фарфоровых чашек и несколько серебряных ложек, развешанных по всем правилам немецкой аккуратности и мещанского щегольства».[101]
В дворянских усадьбах гостиные повторяли облик столичных. Вот как описывает А. Н. Греч гостиную в усадьбе «Покровское-Стрешнево». Для того, чтобы в нее попасть, надо было пройти портретную, анфиладу и зал. В гостиной «колонны по кругу образуют какой-то храм-павильон с чудесным полом наборной работы, со стенами, где фреской написаны вазы и орнаменты, мотивы, заимствованные с этрусских ваз. Античный Рим, Геркуланум и Помпея, открытые во второй половине XVIII века пытливому взору человечества, определили эти росписи краснофигурного стиля по синему фону точно так же, как и мебель, украшенную по спинкам фризами — распространенными гравюрами с древнегреческих барельефов».[102] Шкафы, горки, комоды консоли, сиденья расставляли в комнатах симметрично. Мебель в таких гостиных часто делалась из карельской березы или тополя, которую украшали вставками из черного или эбенового дерева.
Новшество этого времени — в гостиной или музыкальной комнате появился клавицитериум — клавишная арфа. «По существу своему это был современный рояль, но с вертикально расположенными струнами, и поэтому напоминавший шкаф. Корпус инструмента обычно выполнялся из красного или орехового дерева, и ставился на ножки в виде грифонов. Постепенно «клавицитериумы» стали заменяться фортепиано».[103]
Гостиные эпохи бидермайера, в отличие от гостиных второй половины XVIII и самого начала XIX, когда в первую очередь демонстрировалось богатство и изящный вкус владельцев, в 1820-1830-х гг. доминирует стремление отгородиться от неустроенности жизни, проявить «идеальное» в частной жизни.
В 1830-х гг. в России в гостиной у глухой стены стоит традиционный диван, над ним висит горизонтально вытянутое зеркало, перед ним на ковре — овальный или продолговатый стол со срезанными углами на одной ножке. Это был специальный вид стола для гостиной. Круглый стол встречался реже. Вокруг стола — кресла. Вдоль стен расставлены такие же кресла и стулья. Между ними — застекленные горки. Встречается в гостиной и секретер.
Хорошо об этом говорится в рассказе Н. Ф. Павлова «Маскарад»: «Это была гостиная, приготовленная не для людей, а для себя, ее не берегли, но в ней жили. Две-три картины отличных мастеров, фортепьяны, камин, разбросанные книги и журналы, мебель для причуд тела, ничего слишком великолепного, а каждая вещь так изящна, что годилась бы на украшение дворца. Все предметы напоминали успехи образованности, блеск, шум, и между тем всего лучше, всего привлекательнее казались тут поэзия уединения, тишина души».[104] М. Ю. Лермонтов так описывает гостиную в начинавшуюся в его время эпоху историзма: «Я опишу вам комнату, в которой мы находимся. Она была вместе и кабинет и гостиная и соединялась коридором с другой частью дома; светло- голубые обои покрывали ее стены… лоснящиеся дубовые двери с медными ручками и дубовые рамы окон показывали в хозяине человека порядочного. Драпировка над окнами была в китайском вкусе, а вечером, или когда солнце ударяло в стеклы, опускались пунцовые шторы, — противуположность резкая с цветом горницы, но показывающая любовь к странному, оригинальному. Против окна стоял письменный стол,
