выговорил, хотя бы и про себя. Какой я молодец, однако. Итого у меня уже шесть стильных и очень красивых чековых книжечек. Теперь пройдемся по Германским землям - Дрезднер банк дал мне всего одну штучку, зато в Дойче банке сразу три. Правда, все они на разные фамилии, но ничего, пригодятся. Ну и последнее мое приобретение, от Волжско-Камского банка. Общий итог в одиннадцать штук. А неплохая коллекция собралась!'.
Пополнив сладкой рубиновой жидкостью свой бокал, хозяин кабинета тут же его опять ополовинил, после чего разлиновал подходящий листочек на расходную и доходную части, и принялся считать.
'Доходы среднемесячные - от ренты и лицензий на семьсот тысяч, от предприятий примерно столько же. И на счету компании накопилось миллиона этак три с половиной. Было больше, но пришлось потратиться на акции Товарищества Мальцевских заводов и вступительный взнос в ЗИГ. Ну и французские бумаги. Теперь смотрим расходы. Тиссену, за его постоянную заботу и дружескую поддержку - аж пятнадцать миллионов рублей. И ведь все Августу мало, постоянно интересуется насчет новых заказов - как будто я деньги печатаю. Прорва ненасытная, блин. Далее, старине Фридриху, которому скоро исполнится аж тридцать восемь лет - три с копейками, то есть три триста. Минимум столько же уйдет за океан брату моего стряпчего, и примерно шесть миллионов отпечатанных бумажек - 'Строительной конторе Бари', за качественное и очень быстрое исполнение всех моих пожеланий. Так, бумаги из 'Лионского кредита' освоили. Что дальше? А дальше десять миллионов Геннадию Луневу, в течении самое большее двух лет, а вернее даже полутора. Значит - вынь да положи ему тысяч по семьсот в месяц. Ну, это нормально, тем более что на стартовый рывок уже есть. Полтора миллиона на покупку недвижимости в Москве - и личный счет в русско-азиатском опять станет пустым... Сто пятьдесят-двести тысяч ежемесячно на Лазорева, и небольшая поддержка научной мысли в России, особенно мыслей Менделеева. Плюс небольшие инвестиции в свое дальневосточное поместье, и постоянные отчисления по лицензиям - не только мне платят, за кое- что и самому приходится отчислять. Хм, получается, тысяч на триста-двести пятьдесят в месяц свободных денег я могу рассчитывать. Живем! Но не забываем о скромности, которая, как известно, очень украшает человека. А попутно - избавляет от множества проблем с завистниками. Так что показываем всем максимум сто пятьдесят тысяч официального ежемесячного дохода, а остальное скидываем в далекую Швейцарию. Ну что, вроде все?'.
Александр собрал со стола чековые книжки, подхватил листочек со своими расчетами и мурлыкая себе под нос невнятную мелодию, закинул все эти важные документы в маленький сейф. Захлопнул дверцу, неплохо притворяющуюся куском пола, проверил дверку большого и повернулся к окну. Хмыкнул, глянул на подарок Григория и досадливо вздохнул. Два часа ночи!
- М-да, как упоительны в России вечера.
Глава 4
Как не старался Гурьян одеваться потеплее, да все же не уберегся и простыл - днем жарко было, вот и решил немного распахнуться и сбить шапку на затылок. И вроде бы мелочь пустяшная, а вот поди же ты, ему хватило - четвертый день еле-еле ноги таскает, от постели до нужника и обратно. Надо сказать, что еще с полгода назад, он бы все равно ходил работать, несмотря на температуру и прочие радости, сопутствующие сильной простуде. Потому как - хочешь не хочешь, а копейку в дом нести надо. Есть ведь хочется каждый день, и желательно больше одного раза. Вспомнив мать-покойницу, угасшую непонятно от чего три года назад, рано повзрослевший мужчина четырнадцати лет тихо вздохнул - какой он тогда счастливый да беззаботный был! От глубокого вздоха родился легкий кашель, и встрепенувшаяся сестренка тут же подскочила к старшему брату. Легонько тронула, и заглянула в лицо с молчаливым вопросом - не надо ли чего?
- Пить дай.
Наполовину осушив небольшой ковшик и отдав его обратно, Гурьян невольно передернул плечами от пробившего его озноба. Поплотнее укутался в свое любимое старое лоскутное одеяло, шитое еще матушкиными руками, перевернулся на другой бок и прикрыл глаза. Да, еще полгода назад!.. А вот с недавних пор он мог себе позволить побездельничать в постели недельку-другую - так как умудрился буквально на пустом месте найти дополнительный приработок. Всего-то и делов, что по сторонам поглядывать, да что надо в память откладывать, ну и братьев немного погонять для пользы дела - а денежка за это куда как увесистая 'капнула'. Даже отец столько не зарабатывает, а вот он запросто! Малышню одели-обули во все новое (и себя тоже не забыл), кой-какой припас на зиму устроили, да и отложить немного удалось. И после всего этого - ну разве ж он не молодец? Тятя так и сказал при всех - горжусь таким сыном, настоящим мужиком вырос!
За окошком внезапно раздался раскатистый рев, заставивший больного чуть ли не подпрыгнуть. А затем страдальчески сморщится, и подтянуть одеяло повыше. Так, чтобы оно прикрывало уши и хотя бы немного заглушало громкие песни в очередной раз 'принявшего пять капель' певца.
Вот всем хороша была их улица, да и соседи подобрались очень даже ничего. Все, кроме одного - Фимка-амбал, зарабатывающий на жизнь катанием квадратного и перетаскиванием круглого (в составе крупной артели грузчиков, трудящихся исключительно на оружейной фабрике), страсть как любил по пьяному делу исполнить пару песен. Вернее пару десятков, во всю ширь и мощь своей далеко не маленькой глотки. Длился этот концерт, как правило, не больше часа-двух, и в принципе был вполне терпимым - теми, кто жил двора этак через два-три от непризнанного певческого таланта. Да что там, настоящего талантища! Все же хайлать так громко и долго не каждому дано, а Фимка ни единого разу даже и не охрип, как бы об этом ни мечтали все его 'благодарные' слушатели. Да. Так вот - те, кто имел несчастье наслаждаться оглушающими руладами в пределах саженей этак пяти-шести, на правах ближайших соседей 'наслаждались' народным творчеством на всю катушку - вплоть до дребезжания стекол и подвывания расчувствовавшихся собак. Урезонить певца-любителя даже и не пытались, ибо при его внешних данных, более подходящих для совершения богатырских подвигов, любое махание руками было абсолютно бесперспективно.
- Быва-али дни веселыя, гуля-ал я молодец! Не зна-ал тоски-кручинушки, как вольный у- удалеец...
Даже засунув голову под подушку, Гурьян был вынужден наслаждаться совсем не музыкальным ревом изрядно подвыпившего детины - для глубокого и сильного баса фабричного грузчика какая-то там кучка перьев, даже и обтянутая толстой ситцевой наволочкой, помехой не была. Если уж ему и стены не мешали... Тем удивительнее была резко наступившая тишина и покой - это было настолько непривычно и здорово, что даже кашель куда-то пропал. Следующей неожиданностью стал брат, вихрем ворвавшийся в дом и прямо с порога выпаливший:
- Гуря, там тебя ищут!
- Кто?
- Ну, такой... Строгий такой, важный - как у Фимки спросил, где мы живем, так тот аж подавился. Потом тихо так ответил, и сразу в дом - шмыг! Сам. Представляешь!?!
Старшенький честно попытался это сделать, но так и не смог - попросту отказало воображение. Уж как только не пытались усовестить, уговорить, или даже заставить народного певца молчать, ничего не помогало - ни взывания к совести, ни крики и ругань. Да что там ругань, даже тяжеленная оглобля по хребтине была бесполезна. Вообще все было бесполезно - любые крики и увещевания Ефим попросту пропускал мимо ушей, а деревянную анестезию надо было еще суметь применить. В смысле, остаться целым и невредимым после применения. Ухитрившись при этом не только подобраться поближе и от всей души приласкать непризнанное певческое дарование, но и вовремя удалиться, заботясь о собственном хорошем самочувствии.
Входная дверь опять знакомо скрипнула, и впустила в горницу поток студеного воздуха, принесшего с собой запах зимней свежести. А вместе с ней на пороге объявился и нежданный, но очень дорогой гость, поработавший заодно и быстродействующим лекарством - еще недавно покашливающий и мерзнущий парень, на диво быстро позабыл о своем плохом самочувствии. Полетело в сторону одеяло вместе с подушкой, руки словно сами собой чуток подтянули штаны, а пол обжег ступни приятным холодком.
- Я... Я сейчас, вашсиясь!
