Феликс пожалел, что не улизнул раньше, теперь надо было пить водку с этим странным испанцем и слушать, чего умного он скажет.
— Давно я не употреблял из горлышка, — признался Феликс с тем превосходством, когда русский хочет умыть иностранца по части выпивки. — Разве что во времена туманной юности.
В университете считалось шиком выпить бутылку водки на «камчатке», естественно, из горлышка, естественно, заснять на смартфоны и тут же выложить в инете. Но главное было даже не это, главным было не опьянеть на голодный желудок и досидеть до конца лекции, делая вид, что ты слушаешь. Феликс быстро стал чемпионом курса и продержался до предпоследнего семестра. Перед экзаменами этот титул завоевал его приятель — Жека Гейда, да и то лишь потому, что Гейда не пропускал лекции. Так что Бергамаско ничем не мог Феликса удивить.
— Ну… — многообещающе произнёс Виктор Бергамаско, сворачивая крышку на бутылке, как голову курёнку. — Как говорится, вперёд и с песнями!
Проверить хочет, решил Феликс, чего я стою. А стою я очень дорого.
Естественно, бутылка оказалась с дозатором. Пить водку из неё было сущей пыткой. Но храбрый Виктор Бергамаско показал пример. Он надолго присосался к бутылке. Феликс подумал, что так может пить только алкоголик, у которого горят трубы.
— А я думал, — удивился он, — что водку из горла пьют только русские.
— И мы тоже, — фыркнул Виктор Бергамаско, передавая ему бутылку с гримасой отвращения на лице.
В довершение ко всему водка оказалась ещё и тёплой. Ну и гадость, подумал Феликс, повторяя фокус с бутылкой и собственным ртом. К его удивлению, водка оказалась не такой уж противной, а даже наоборот — первые три глотка были приятными и отдавали чистым спиртом и чёрным хлебом, а потом — только одним спиртом. Когда он оторвался от бутылки, посчитав, что проглотил свою дозу, Виктор Бергамаско показал ему большой палец и сказал, сияя белозубой улыбкой:
— Молодец!!! Уважаю!!!
Явился Джон Кебич, сказал: «Гады», и налил водку в стаканы.
— За Россию! — он хлопнул Феликса по плечу, который снова вскочил, чтобы уйти. — Сиди! У нас к тебе дело!
— Какое? — Феликс решил сбежать при любых обстоятельствах, тем более что Гринёва смеялась всё громче и призывнее. Интересно, кто её щекочет? Или она дразнит его?
— Сейчас узнаешь, — заверил его Виктор Бергамаско.
— Меня ждут, — сказал Феликс и подумал о блондинке, которая осталась в номере.
Сейчас пойду и завалю её, решил он, назло Гринёвой. Джон Кебич снова хлопнул его по плечу. Феликс стерпел и сел, хотя ему было неприятно.
— За Россию! — сказал Виктор Бергамаско, но как-то странно сказал, с непонятным смыслом.
А Феликс подумал, что привычка не закусывать приводит к дурацким результатам и что он так не пьёт. Но проглотил свою порцию, как воду. Водка по-прежнему была приятной, должно быть, оттого что из противоположного угла всё ещё доносился серебристый смех Гринёвой. Ей, видите ли, было весело. Она развлекалась, а он страдал так, что сводило живот.
— Знаешь, что я тебе скажу, — начал Джон Кебич, размашисто вытирая рот рукой, — вот он со мной спорил, что у вас во главе государства не может быть еврей.
— Какой еврей? — терпеливо уточнил Феликс.
Он уже понял, что они специально его злят.
— Ну как какой? — переспросил Джон Кебич, глядя на него своими неприятными белыми, как простыня, глазами.
Надо было ему в морду всё-таки дать, подумал Феликс. Боялся бы. А так позволяет себе юродствовать, фигляр проклятый.
— Ваш президент, — почти торжествуя, сказал Виктор Бергамаско и цыкнул сквозь зубы.
— Спиридонов, что ли? — с облегчением вздохнул Феликс.
Это была его любимая тема. Он знал о президенте буквально всё. Недаром на каждом углу и в каждом киоске продавалась книга Феликса Родионова «Отец русской демократии». И ему до сих пор за неё не было стыдно, поэтому он мог подписаться под каждым словом, сказанным в ней.
— Ну да, — ухмыляясь, потянулся к бутылке Джон Кебич.
— Это я знаю, — равнодушно ответил Феликс.
Нашли дурака, подумал он. Я вам и не такие байки поведаю.
— Чего ты знаешь?! Чего ты знаешь?! — прервал его Виктор Бергамаско. — Как так получилось, что после такой прививки и снова еврей?
— Какой прививки? — спросил Феликс. — Ах, ну да… — Он вспомнил о том, кто создавал советское государство. — Так это ж было когда? Хотя история склонна повторяться, — добавил он кисло. Поймали они его с синагогой, ничего не скажешь. Маленький плюсик в их копилку.
Разговор стал его забавлять. На какое-то мгновение он даже забыл о Лоре Гринёвой, хотя то и дело слышал её серебристый смех. Что эти два козла могут понимать в нашей русской жизни? Ничего. Ничего они не понимают. Рассуждают штампами и клише. Уроды! Он снова поднялся, чтобы уйти. Серебристый смех Гринёвой заставлял его спасаться бегством.
— Сиди! — хлопнул Джон Кебич его по плечу. — Ты нам нужен!
— Мы хотим, как это по-русски? — сказал Виктор Бергамаско. — Раскрыть тебе глаза.
— Открыть глаза, — с превосходством поправил его Феликс.
— Ага… Ну да, — пьяно кивнул Джон Кебич и, не чокаясь, проглотил свою водку.
Он едва не промахнулся мимо стола, водружая стакан на место.
— Михаил Спиридонов благополучно избежал ежовых объятий государства, — заученным голосом сказал Феликс, — а когда вышел в президенты, то у него было два козыря.
По сути, он цитировал свою книгу, которую помнил наизусть.
— А пятая графа? — спросили они хором, не слушая его.
В этом и заключалась, должно быть, их ловушка, но она не сработала.
— Пятой графы давно уже нет.
— А у народа? — спросили они, торжествуя.
Знали, сволочи, психологию масс.
— А народ купили! — выдал им Феликс чуть-чуть цинично то, что так любят американцы. Они называют это попаданием в «бычий глаз».
— Как? — страшно удивились они.
— Так! — просветил он их.
— Что-то я плохо соображаю, — признался Джон Кебич и налил водки, но уже на донышко, потому что изрядно был пьян.
Феликсу показалось, что они приуныли — не туда пошёл разговор.
— А какие козыри? — спросил Виктор Бергамаско и перевёл на Феликса любопытный взгляд.
Интересно ему стало, что нового может сказать им русский, который и водку из горла может пить, и выворачивается, как угорь.
— Оба фартовые.
— Какие? — ехидно уточнили они хором, чтобы он не тянул кота за одно место.
Первый козырь, который Спиридонов разыграл виртуозно, к величайшей радости Феликса, заключался в том, что все доходы от нефти и газа он направил на социальные выплаты. Сумма, конечно, получалась смехотворная, всего-то от трех с половиной до пяти тысяч рублей на каждого человека, включая младенцев. Однако… желание пожить на халяву перевесило здравый смысл. Население оказалось диким, как бабуины на плантации кукурузы, — все сожрать, ничего не оставить. Населению было наплевать на здравый смысл и государство, населению хотелось жить радостно и счастливо, желательно сейчас, а не завтра. К счастью, весь мир давно уже так жил, а время обещаний кончилось. Пришло время расплаты, и Владимир Трофимов попался на этом.
Об этом Феликс и сообщил, опустив, разумеется, о диком народонаселении и государстве. В последний момент в нём взыграл патриотизм, и нечего было расшаркиваться перед иностранцами, хотя, пожалуй, от
