Не обладая ни ловкостью, ни умением, я не мог принести существенной пользы в этих ремонтных операциях, кроме как в качестве переводчика, но все сборы взял на себя. Мы решили путешествовать налегке. Тем не менее мне пришлось немало потрудиться, обходя лавки на базаре в Катманду. Только один магазин мог предложить нам подходящий выбор консервов, мяса, чая, сахара и т. д. Одним из главных продуктов нашего питания стала огромная голова сыру, размером с небольшой мельничный жернов, которую мы заказали на превосходной сыроварне, основанной Швейцарской миссией помощи. Сыр этот мы ели в течение всего путешествия. За пределами Долины нам приходилось рассчитывать только на себя: яйца и иногда овощи можно было достать, но все остальное, даже рис и керосин, надо было брать с собой. Мы наняли пятнадцать носильщиков. Чтобы такое количество не показалось непомерным, я должен пояснить, что мы и так свели багаж к минимуму, решив обходиться без всякого лагерного оборудования и даже сидеть и спать на земле. Единственная роскошь, которую мы позволили себе, — несколько фунтов книг серии «Пингвин». Большинство из них мы читали» много раз. Этот странный комплект удалось обнаружить в последний момент в крохотной лавчонке на одной из глухих улиц Катманду: несколько сборников рассказов Мопассана, «Всему прощай» Роберта Грэйва, «Пирожные и пиво» Моэма и «Жерминаль» Золя — роман, который я раньше не читал, но, познакомившись с ним, запомнил надолго. Мы взяли также «Братьев Карамазовых» (эту книгу я часто беру в путешествия, но, к моему величайшему, разочарованию, она не произвела впечатления ни на Бетт, ни на Дениса) и «Оксфордскую антологию английской поэзии», которую ни один из нас ни разу не открыл.
У каждого был спальный мешок и смена одежды; на. всех одна палатка. В остальном наш багаж состоял из продуктов. Мы упаковали все в тюки по шестьдесят фунтов — нормальный груз для одного человека в горах. У носильщиков были собственные головные ремни из веревок, но нам полагалось обеспечить каждого большой корзиной, напоминающей по форме воронку. Эти корзины, которые продаются по несколько пенсов за штуку, широко распространены в Непале и применяются для любых грузов, включая и личное имущество. Груз удерживается при помощи головного ремня, проходящего через лоб. После многих лет тяжелого труда на лбу носильщиков часто остается полоса. Многие мужчины и женщины, которые таким образом зарабатывают на жизнь, несмотря на сильно развитую мускулатуру ног, выглядят худыми и истощенными, но даже самые слабые из них могут нести полный груз по двадцать миль в день вверх и вниз по горам. Меня всегда восхищала их выносливость; даже на самых крутых подъемах они не задыхались, а я налегке не поспевал за ними.
Денис и Бетт собирались все делать сами, даже готовить пищу. Путешествуя, они всегда обходились без прислуги и были очень довольны. Но я решительно восстал против этого. Я объяснил им, что повар абсолютно необходим, да и без помощи слуги нам будет трудновато. Нас обязательно должен сопровождать кто-нибудь из местных жителей, чтобы вести переговоры с населением, отыскивать место для лагеря и не сбиться с пути: ведь хорошей карты у нас не было. Собственно, мы собирались посмотреть страну ради своего удовольствия, но, если после долгого дневного перехода нам еще придется искать место для отдыха, натягивать палатку, готовить себе обед, путешествие превратится в сплошное мучение. Мой длительный опыт подсказывал, что надо нанять специального человека, который бы присматривал за носильщиками и выдавал им паек. В нашей маленькой группе эти обязанности с моей помощью мог выполнять кто-либо из непальцев. Я решил подыскать подходящего шерпа.
Шерпы в Гималаях играют ту же роль, что швейцарские проводники в Альпах. По происхождению и языку они близки тибетцам, но родина их — Непал. Они населяют район, известный под названием Сола Кхамбу, лежащий на высоте шестнадцати тысяч футов вдоль южного склона Эвереста. Многие шерпы переселились в индийский дистрикт Дарджилинг. До 1922 года шерпы не пользовались известностью, но во время первой гималайской экспедиции генерал Брюс открыл их исключительную способность носить грузы на больших высотах. С тех пор любая гималайская экспедиция совершала восхождение, так сказать, на их плечах. Раньше шерпы были довольны, получая плату, как обычные носильщики, но времена эти отошли в прошлое. Теперь они организованы, и путешественник, желающий воспользоваться их услугами, должен считаться с правилами и постановлениями Гималайского общества, которое фактически является их профсоюзом. Дарджилингским шерпам больше не разрешается работать в Непале. В округе Сола Кхамбу несколько тысяч шерпов, но лишь немногие из них работают в горных экспедициях. Поэтому между нанимателями идет конкурентная борьба за лучших проводников. Шерпы великолепные люди, но за последние годы их слишком избаловали иностранные альпинисты и многие шерпы приобрели традиционную славу «бывалых людей». Кроме того, теперь они требуют высокую плату. Но, поскольку шерпы находчивы, верны и всегда готовы прийти па помощь, лучших спутников в суровых условиях горного путешествия найти трудно. Поистине, это дорогая необходимость.
В Катманду слухи распространяются быстро, и, когда стало известно, что я намечаю поездку в горы, меня начали посещать шерпы, временно проживающие в городе. Одни из них сразу теряли интерес к нашему предприятию, узнав, что мы не пойдем выше снеговой линии (за что полагается повышенная оплата и обеспечение высокогорной одеждой), другие не нравились мне. Но как-то полковник Робертс, военный атташе британского посольства и организатор многих успешных восхождений на Гималаи, прислал ко мне шерпа по имени Анг Дава. Он распоряжался носильщиками во время экспедиции на Джаулагири в 1960 году и приехал в Катманду, чтобы привести в порядок счета. Анг Дава сразу мне понравился в основном потому, что заговорил со мной на непали, а не на том ужасном жаргоне, смеси «Basic English»[17] с кухонным хиндустани, на котором объясняются между собой шерпы и их европейские наниматели. Я боялся лишь, что для нашего похода он слишком важная персона.
Сначала его не привлекла идея пасти престарелого джентльмена, решившего отправиться погулять по горам, но, когда в ходе разговора он узнал, что я был участником двух гималайских экспедиций, его отношение изменилось. Вместе с его отцом (который, как выяснилось, был убит при Нанга Парбате) я участвовал в экспедиции на Эверест в 1922 году, и поэтому Анг Дава счел своим долгом заботиться обо мне. Поваром он не был, однако убедил меня, что обладает достаточными навыками по этой части, чтобы удовлетворить наши скромные требования. Я заранее не сомневался в том, что он будет прекрасно смотреть за носильщиками и вообще будет очень полезен нам.
Однако нанять Анг Даву оказалось не так просто. Он состоял в Гималайском обществе, и теперь я должен был обратиться туда. Обойтись без услуг общества совершенно невозможно, поскольку достать носильщиков можно только через него. Конечно, в прошлом шерпов эксплуатировали, и Гималайское общество делает весьма полезную работу, охраняя их интересы. Однако правила и установления этой организации столь суровы и так неукоснительно выполняются, что иметь с ней дело очень трудно. Все гималайские экспедиции разделены на несколько категорий в зависимости от того, какие цели они перед собой ставят. К первому классу относятся группы, штурмующие самые высокие пики; поскольку все члены подобных экспедиций подвергаются опасностям, плата носильщикам совершенно справедливо установлена высокая. Класс второй включает вершины поменьше, а затем идут все прочие партии, которые не предполагают подниматься выше постоянной снеговой линии. Если попытаться отнести нашу группу к какой-нибудь категории, мы оказались бы где-нибудь в пятом; классе.
Адрес Гималайского общества произвел на меня внушительное впечатление. Однако контору я нашел запертой. Оказалось, президент отправился с официальной миссией в Китай, и неразборчивая записка направляла посетителей в какой-то домишко, расположенный среди притонов. Сбившись несколько раз с дороги, я наконец нашел нужное место. Это был обветшалый чердак куда вела расшатанная лестница. В помещении стоял невообразимый шум, словно там происходил крупный скандал. Когда я постучал и вошел, оказалось, что комната полна людей, похожих на тибетцев. Секретарь, видимо, устроил вечеринку, и к этому времени большинство его гостей уже находилось в состоянии сентиментального опьянения. Я поторопился спастись бегством, договорившись прийти на следующий день.
Когда я появился здесь во второй раз, были заметны попытки привести комнату в порядок, но запах дешевого спиртного еще не успел выветриться. В углу стояла большая медная кровать, спинки которой были завешаны одеждой. На одном ее конце, скрестив ноги, сидел секретарь. Он пригласил меня занять место рядом с ним. Анг Дава, уселся в углу на полу, как наказанный, глядя в сторону. Меня его поведение не смутило: я уже не раз замечал в разных частях мира, что люди монголоидной расы имеют обыкновение во время деловых переговоров всем своим видом выражать полнейшее безразличие.
Он, видимо, не должен был принимать участия в происходящем. Я начал разговор на непали, но секретарь сделал вид, что не понимает меня: он гордился своим знанием английского языка и хотел
