Каждая из жен, если это возможно, занимает отдельный дом, или по крайней мере комнату, даже если вторая жена — сестра первой, так как нет никакой гарантии, что женщины будут жить в согласии. Если между женами существует большая разница в возрасте, их взаимоотношения неизбежно становятся натянутыми. Я часто наблюдал злобные перебранки между женами. Муж даже не пытается успокоить их; более того, это зрелище доставляет ему удовольствие: он чувствует себя мужчиной, из-за которого стоит ссориться.
Ни одна женщина не будет кормить детей своей соперницы. Обычное отношение к пасынкам выражено в двустишии, которое я часто слышал в Непале:
Что касается мужчин, брак не исключает для них случайных связей с другими женщинами. Однако мужчине не пристало хвастаться своими победами, хотя и скрывать их нет необходимости; этот факт подчеркивает привилегированное положение мужчины в гуркхском обществе. Замужние женщины тоже не всегда верны своим мужьям, но свои «дела» должны устраивать в величайшей тайне, ибо разоблачение приводит к позорному изгнанию женщины из семьи мужа. Правда, я знал случаи, когда мужья прощали женам их грехи, однако это скорее исключения из правил.
Супружеские обязанности выполняются один или, что гораздо реже, два раза в ночь. Мужчинам часто приходится оставлять своих жен, отлучаясь на долгое время либо на высокогорные пастбища, либо по торговым делам.
Считается, что зачатие может произойти в течение пятнадцати дней после окончания месячных, и если избегать сношения с женщиной в этот период, то опасность беременности исключена. Насколько я знаю, биологические данные не подтверждают этой теории, тем не менее подобный предрассудок бытует в Непале.
Для мужчины считается неприличным спрашивать у девушки о ее непорочности, и многие женщины пользуются этим, чтобы сойтись с человеком, который им нравится, но брак с которым невозможен.
В непальском обществе, где большинство людей вступает в брак до двадцати лет, половая проблема отсутствует. Крушений надежд, связанных с неудачами в этой сфере (вызывающих много переживаний в более развитых обществах), здесь, как правило, не наблюдается.
Мне кажется, что гуркхи не имеют ясного представления о том, на чем основано взаимное влечение мужчины и женщины. Мои информаторы подчеркивали значение светлой кожи. И, хотя отношение к темнокожему мужчине или женщине не содержит пренебрежения, все же какое-то ощущение неполноценности людей с темной кожей существует. Сама по себе светлая кожа не считается более красивой, чем темная, но она определенно ассоциируется с благородным происхождением и считается более привлекательной. Большинство хорошо питающихся гуркхов имеют светлую кожу, и я часто замечал, что темнокожий человек, какими бы достоинствами он ни обладал, производит такое впечатление, будто он чувствует себя как-то ниже других, по-видимому потому, что его наружность не соответствует желанному стандарту. Я предполагаю, что предпочтение, отдаваемое светлой коже, возникло в результате индийского влияния, в особенности с введением кастовой системы, которая первоначально уделяла больше внимание цвету кожи. Однажды я взял с собой одного гуркха в Калькутту и во время осмотра города показал ему коллекцию бронзовых статуй прежних вице-королей, которые стояли на большой площади в центре города. Статуи не произвели на него никакого впечатления, и он даже обвинил меня в попытке обмануть его.
— Я простой солдат, — сказал он, — но даже я знаю, что вице-король Индии — белый человек, а это — черные люди.
Наиболее точное определение женской красоты, которое мне удалось получить, было дано одним из моих информаторов:
— Я не знаю, существует ли вообще определенный тип женской красоты, — сказал он, — но иногда даже очень темнокожая женщина кажется привлекательнее других.
Это ему казалось странным. Видимо, он хотел сказать, что иногда люди любят друг друга без всякой видимой причины и вопреки общепринятым канонам красоты.
Что касается мужчин, то физические недостатки и уродства не являются для них препятствием к браку. Я знал двух очень уродливых людей, причем у одного из них половина лица была обезображена огнестрельной раной, что придавало ему зловещий и даже отталкивающий вид; тем не менее у него была жена и семеро детей. Женат был и второй.
В то же время ни один нормальный человек в Непале не возьмет в жены девушку с явными физическими недостатками. Поэтому женщины, лишенные привлекательности, обречены на безбрачие. Вообще различные уродства распространены среди гуркхов: почти у всех на теле я замечал шрамы или следы ожогов (в детстве их роняли на кухне в огонь). Кроме того, в результате падения с деревьев или по другим причинам дети при отсутствии медицинской помощи вырастают хромыми или увечными.
На проказу, которая распространена в Непале, смотрят с ужасом. С прокаженными обращаются жестоко, их выгоняют из деревень, оставляют без всякой помощи. В горах есть несколько медицинских миссий, которые взяли на себя заботу об этих несчастных. Ведь многих из них можно вылечить. Но страх и отвращение перед болезнью настолько велики, что считается невероятным, чтобы семья приняла обратно того, кто был уже однажды болен проказой, пусть даже в легкой форме.
Альбинизм не служит препятствием к браку, да и встречается редко. Я видел альбиноса в Непале один раз. Кожа у этого ребенка была светлая, как у европейца, а волосы ярко-золотистые. Местные жители рассматривали мальчика с величайшим интересом. Но мать, казалось, ничуть не смутилась, когда зрители предположили, что его отец — европеец.
— Таким бог создал ребенка, — сказала она, — что я могу поделать?
В глазах европейцев монголоидная внешность большинства гуркхов очень привлекательна, особенно в юности, когда их щеки отливают румянцем, хотя сами гуркхи считают, что такой цвет лица свойствен только европейцам. Когда однажды я сидел у дороги, мимо меня прошли гуркхи, которые ранее никогда не видели европейца.
— Какой он румяный, — сказали они, — и какой у него большой нос.
Но, если не считать этих кратких замечаний, они не обратили на меня никакого внимания, не пялили на меня глаза, и их поведение выгодно отличалось от поведения зевак в западных странах, которые часто смущают прохожего, чье платье или цвет кожи выдают иностранца.
Чары и заклинания гуркхов тесно связаны с сексом. И, хотя к этим средствам прибегают обычно для предупреждения и лечения болезней, считается, что их главная сила заключается в том, чтобы приворожить представителя противоположного пола.
Я ни разу не встречал гуркхского крестьянина, если только ему не довелось путешествовать, который бы не верил слепо в силу заклинаний. Производство магических снадобий является обычно привилегией какой-либо определенной семьи, однако никто не считает, что человек, изготовляющий их, сам обладает сверхъестественной силой: все зависит от точности рецепта, по которому изготовляются эти средства. Приготовление их служит выгодным побочным промыслом, и те, кому известны «секреты производства», как правило, неохотно передают их кому-нибудь, кроме членов своей семьи.
Я научился нескольким заклинаниям у одного гуркха, которому их передал его старший брат. Этот человек не имел ни малейшего представления о действительном значении таинственных слов, но был абсолютно убежден в и эффективности. Он сказал, что ни при каких обстоятельствах не откроет их ни одному из своих соотечественников. Меня, однако, он обучил им очень охотно, поскольку, как он сказал, «в Непале они будут для меня бесполезны, зато в своей собственной стране я смогу творить чудеса».
Я пытался перевести некоторые типичные заклинания на английский язык и, потерпев неудачу, показал их профессору сэру Ральфу Тернеру, выдающемуся санскритологу и специалисту по сравнительному языкознанию. Тернер сказал мне, что тексты сильно искажены и, за исключением отдельных слов, перевести их невозможно. Он считал, что происхождение многих из них, вероятно, идет от Атхарваведы (древнее собрание санскритских магических текстов); при передаче от поколения к поколению они
