времени и пространстве.
К концу дня мы поднялись на две тысячи футов над долиной. Тропа шла чуть пониже гребня длинного хребта, который совершенно закрывал вид на горы. Внизу, прямо под нами, лежало озеро Покхра, изумрудно-зеленое в угасающем свете дня. Была ясно видна вилла короля, но сейчас ее оскорбительное безобразие смягчалось расстоянием. Так как поблизости не было деревень, мы разбили лагерь возле маленького ручья.
Мы уже перешли границу административного дистрикта Каски. В свое время Каски и соседний дистрикт были наследным владением Джанга Бахадура и его преемников. Насколько я знаю, Джанг Бахадур ничем не был связан с этими местами и даже никогда не был здесь, но он являлся их сюзереном, и это обеспечило ему и его потомкам титул махараджи. Премьер-министров из семьи Ран везде ошибочно считали махараджами всего Непала. Но, хотя они являлись фактическими правителями всей страны, махараджами были только в Каски и в Ламджанге.
На следующий день мы пришли в Каски. Это селение утратило свое прежнее значение, превратившись в группу разбросанных крестьянских хозяйств. Однако нетрудно понять, почему оно так долго оставалось независимым. Расположенное под гребнем высокого хребта, который господствует над окружающей местностью, селение оказалось совершенно неприступным для войск, вооруженных на уровне восемнадцатого века.
На вершине хребта, на высоте около тысячи футов, над селом все еще стоят развалины старой крепости. Подъем туда обещал быть трудным, а нас ожидал долгий переход. Поэтому мы решили не осматривать крепость. Все мы, но не Денис. Пока Бетт и я разбирали лагерь, он отправился вверх на гору. Мы уже собрались тронуться дальше, когда сверху раздался его крик. Слов разобрать было нельзя, но мы поняли, что он призывает присоединиться к нему. Отправив караван вперед, мы довольно неохотно стали карабкаться на гору. Никакой тропы не было, и дорогу спросить было не у кого. Однако на окраине Каски перед нами вдруг появился неизбежный брахман, который безапелляционно заявил, что мы должны вернуться.
— Туда идти нельзя, — сказал он, — здесь святая земля. Гора священна, а в крепости — наш храм.
Убедившись, что мы все равно пойдем туда, он несколько успокоился.
— Ладно, — сказал брахман, — только снимите ваши башмаки и идите на гору босиком, а то оскверните святое место.
В этот момент я случайно взглянул вниз и убедился, что стою как раз рядом с местной импровизированной уборной.
— Если это святая земля, — сказал я, — вы могли бы постараться держать ее в чистоте.
После этого мы зашагали вверх на гору, не обращая более внимания на крики брахмана.
Крутая тропа была вымощена неплотно пригнанными камнями, и мы все время скользили назад. Я задыхался и уже готов был сдаться, если бы не Денис, советовавший нам поторопиться. Он, по-видимому, был чем-то взволнован. Когда, наконец, запыхавшись, мы одолели подъем, перед нами развернулась изумительная горная панорама. Я никогда не видел ничего подобного; это было настолько потрясающее зрелище, что в течение нескольких минут никто из нас не произнес ни слова.
Отсюда начинался отвесный обрыв, глубокий, в несколько тысяч футов. У подножия его лежала широкая долина, усеянная пятнами крошечных деревень, окруженных апельсиновыми рощами. Река — светло-голубая лента, извивающаяся по долине, — с этой высоты казалась неподвижной. На противоположной стороне местность круто поднималась к другому хребту, а за ним вставала одинокая вершина Мачар Пучхара, который рвался вверх из окружающих его долин. Направо высился пик Аннапурна, но он казался ниже из-за соседства другой, более близкой горы. Каждая грань Мачар Пучхара, каждый его ледник были высечены словно из хрусталя. На небе не было ни облачка, и оттуда, где мы стояли, виднелась вторая его вершина, которая и придает горе сходство с рыбьим хвостом. Мы находились так близко от Мачар Пучхара, что можно было разглядеть непрерывно меняющийся узор теней, отбрасываемых лучами восходящего солнца, и гора уже больше не выглядела неподвижной массой, а, казалось, обрела свою собственную жизнь. Я не склонен ко всяким мистическим переживаниям, но в этот момент испытывал ошеломляющее чувство ничтожества человека, тщетности людских желаний.
Небольшая крепость из камня и дерева не ремонтировалась уже в течение многих лет и постепенно разрушалась. Крепость не представляла особого интереса и в архитектурном отношении. Перед ней была небольшая мощеная терраса, в углу которой стоял выкрашенный киноварью камень с прислоненным к нему старым ржавым трезубцем. Это и была святыня, которую, по мнению деревенского брахмана, мы могли осквернить своим присутствием. Все здесь, впрочем, свидетельствовало о том, что место это посещалось довольно редко.
На Дениса явно подействовала красота пейзажа, и он, естественно, захотел зафиксировать свои впечатления. По своим склонностям Денис — беспредметный художник; однако, сделав несколько эскизов, он сказал, что сюжет слишком сложен и объемен, чтобы сразу дать его абстрактное изображение. Поэтому Денис принялся за целую серию рисунков. Когда их потом склеили, образовался огромный набросок размером с четыре газетных листа. Предполагалось, что, вернувшись в свою студию, Денис сможет вновь схватить общий вид пейзажа. Было похоже, что работа над эскизами займет целый день, поэтому Бетт и я, проведя на хребте около часа, решили идти дальше, чтобы приготовить лагерь.
Около полумили мы прошли по хребту; он закончился седловиной, и другая тропа повела нас вниз, в долину. Там находилась большая деревня. На краю ее стоял одинокий дом с великолепным видом на горы. В саду работал сгорбленный старик. Поздоровавшись с ним, я выразил вслух восхищение превосходным местом, которое он выбрал для своего дома.
— Да, ответил он, — я прожил здесь много лет и выбрал такое место, чтобы можно было смотреть на горы, молясь богам, которые живут там. Но богам наплевать на меня, я остался таким же бедняком, каким и был раньше. Даже корова ни разу не принесла мне теленка…
В нескольких милях от деревни мы обнаружили небольшое рисовое поле и рядом с ним ручей. Снежные вершины были скрыты хребтом, но зато открывался широкий вид на юг. Отсюда еще виднелся аэродром в Покхре и кусок озера. Заходящее солнце отражалось на металлической поверхности крыши бунгало для туристов, и ока сияла, как свет маяка. Хотя в этот день мы прошли не очень много, все же решили остановиться, чтобы Денис не сбился с пути в темноте.
К обеду он все еще не появился, и я послал за ним двух носильщиков с фонарями. До восьми часов ничего нового не произошло. Но вдруг я увидел вдалеке светящуюся точку, которая двигалась в нашем направлении. Прошло двадцать минут, но она, казалось, ничуть не приблизилась. Тогда я отправился через поле узнать, в чем дело, и с ужасом увидел Дениса, который еле передвигался, поддерживаемый обоими носильщиками. Я испугался, что он сломал ногу. Выяснилось следующее: Денис углубился в работу и, лишь закончив ее, заметил, что уже стало темно. Стараясь наверстать время, он пошел напрямик, без тропы и так сильно стер себе пятку, что не мог наступить на ногу. К счастью, потертость оказалась несерьезной, хотя на какое-то время вывела Дениса из строя.
На следующее утро Денис сказал, что как-нибудь сможет тащиться дальше. Он все еще сильно хромал и, очевидно, испытывал сильную боль, но так или иначе прошагал с нами весь день. После долгого и утомительного подъема мы сосновым лесом спустились к Тилхару. Деревня эта расположена на отмели при слиянии двух рек. Мы нашли идеальное место для лагеря. Здесь было так хорошо, что мы, пожалуй, все равно решили бы остаться на этой стрелке еще на день, даже если Денис не нуждался бы в лечении и отдыхе.
Вечером долину застелил туман, ко темно-синее небо над ней сияло звездами. Позднее, когда поднялась луна, белый свет залил горы, и мы сидели около палатки, наблюдая меняющуюся картину под убаюкивающие звуки спокойно текущей реки.
Проснулись мы на рассвете; очарование яркого солнечного утра затмило волшебство ночи. Небольшой ручей быстро бежал из боковой долины. Перед завтраком мы искупались в его глубоких прозрачных заводях, лежа в стремительном потоке воды до тех пор, пока тела не окоченели.
В деревне оказалась небольшая школа, которой руководил бывший солдат. Во время моего посещения он обучал своих учеников, мальчиков и девочек, начаткам армейской муштры, покрикивая, когда они приветствовали его не по-военному.
