нескончаемым потоком человеческой мысли. Наши слова проникают в такие бездны Вселенной, куда никогда не добрались бы наши корабли.
— Вот именно это я и хотел сказать! — торжествующе вскричал Джаспер,— Ты попал в самую точку. И если уж рассказывать Галактике байки, пусть это будут наши, человеческие байки. Если навязывать инопланетянам билль о добродетелях, пусть это будут наши, человеческие добродетели. Как прикажете сохранить их человеческий смысл, если изложение мы перепоручаем машинам?
— Но ведь машины-то человеческие,— возразила Анджела.
— Машина не может быть полностью человеческой. По самой своей природе машина универсальна. Она с равным успехом может быть земной и кафианской, построенной на Альдебаране или в созвездии Дракона. И это бы еще полбеды. Мы позволяем машине устанавливать норму. С точки зрения механики достоинство заключается в том, чтобы ввести шаблон. А в литературных вопросах шаблон — требование убийственное. Шаблон не способен измениться. Одни и те же ветхие сюжеты используются под разными соусами снова и снова, до бесконечности.
Может, в данный момент расы, которые нас читают, еще не видят в шаблоне греха, поскольку пока не развили в себе даже отдаленного подобия критических способностей. Но мыто должны видеть! Должны хотя бы ради простой профессиональной гордости, которую мы предположительно еще не утратили. В том- то и беда, что машины уничтожают в нас эту гордость. Некогда сочинительство было искусством. Теперь оно таковым не является. Книги штампуются на машинах, как типовые стулья. Пусть даже неплохие стулья, вполне пригодные для того, чтобы на них сидеть, но не отличающиеся друг от друга ни красотой, ни мастерством сборки, ни...
Дверь с грохотом распахнулась, и по полу загремели тяжелые шаги. На пороге вырос Зеленая Рубаха, а за ним, скалясь дьявольскими усмешками, сгрудилась вся команда кафиан.
Зеленая Рубаха придвинулся к столику, сияя радостью и приветственно раскинув руки. Остановившись подле Харта, пришелец похлопал его увесистой ладонью по плечу.
— Ты меня помнить, нет? — осведомился он, медленно и старательно подбирая слова.
— Конечно,— ответил Харт, поперхнувшись,— Конечно, я вас помню. Разрешите представить вам мисс Маре и мистера Хансена.
Зеленая Рубаха произнес с заученной правильностью:
— Счастлив быть знаком, уверяю нас.
— Присаживайтесь,— пригласил Джаспер.
— Очень рад,— сказал Зеленая Рубаха и сел, подтащив к себе стул. При этом ожерелья у него на шее мелодично звякнули.
Один из кафиан с пулеметной скоростью прострекотал что-то на своем языке. Зеленая Рубаха ответил отрывисто и махнул в сторону двери. Все кафиане, кроме него, вышли из бара.
— Он быть обеспокоен,— пояснил Зеленая Рубаха,— Мы замедлять — как это сказать — мы задерживать корабль. Они без нас отнюдь не улететь. Но я указать ему не беспокоиться.
Капитан счастлив замедлять корабль, когда увидеть, кого мы привести,— Он наклонился, потрепал Харта по колену и сообщил: — Я тебя искать. Искать широко и долго.
— Это что еще за шут гороховый? — спросил Джаспер.
— Шут гороховый? — переспросил кафианин, насупившись.
— Титул, означающий крайнюю степень уважения,— поспешно заверил Харт.
— Ясно,— сказал Зеленая Рубаха,— Вы все писать истории?
— Да. Все трое.
— Но ты писать лучше всех?
— Ну, знаете,— пролепетал Харт,— я бы так не сказал. Видите ли...
— Ты писать выстрелы и погони? Бах-бах, тра-та-та-та?
— Мда... Виноват, действительно приходится.
Зеленая Рубаха засмущался и произнес виновато:
— Знать я раньше, разве посметь бы мы выбросить тебя из таверны? Это выглядеть очень смешно. Мы же не знать, что ты писать истории. Когда узнать, кто ты, то бежать тебя ловить. Но ты убегать и прятаться.
— Что тут все-таки происходит? — вмешалась Анджела.
Кафианин зычно кликнул Блейка.
— Обслужить,— распорядился он,— Эти люди есть мои друзья. Подать им самое-самое лучшее.
— Лучшее, что у меня есть,— отозвался Блейк ледяным тоном,— это ирландское виски по доллару за стопку.
— Монет у меня много,— заверил Зеленая Рубаха,— Ты подать это, что я не повторить, и ты получать, что просить.— Он обернулся к Харту: — Я приготовить тебе новость, мой друг. Мы очень любить писателей, которые уметь писать бах-бах. Мы читать их всегда-всегда. Получать большое возбуждение.
Джаспер захохотал. Зеленая Рубаха резко повернулся, удивленный, и его кустистые брови сошлись к переносице.
— Это смех от счастья,— поторопился разъяснить Харт,— Он обожает ирландское виски.
— Прекрасно,— заявил Зеленая Рубаха, просияв,— Вы пить что пожелать. Я платить монету. Это — как это сказать — за мной,— Когда Блейк принес виски, кафианин заплатил ему и добавил: — Подать сюда сосуд целиком.
— Сосуд?
— Он имеет в виду бутылку.
— Это же двадцать долларов!
— Ясно,— сказал Зеленая Рубаха и заплатил. Они выпили, и кафианин вновь повернулся к Харту: — Моя новость, что тебе ехать с нами.
— Как ехать? Куда? На корабль?
— На нашей планете никогда нет настоящего живого писателя. Ты стать очень доволен. Только оставаться с нами и писать для нас.
— Ну,— промямлил Харт,— я не вполне уверен...
— Ты пытаться снять фильм. Хозяин таверны объяснять нам про это. Объяснять, что так против закона. Сказать, что, если я подавать жалобу, возникать большая неприятность.
— Не ходите с ними, Кемп,— забеспокоилась Анджела,— Не позволяйте этому чуду-юду запугать вас. Мы заплатим за вас штраф.
— Я не подавать жалобу,— кротко вымолвил Зеленая Рубаха.— Я просто вернуться туда с тобой вместе и разнести там все ко всем чертям.
Блейк притащил бутылку и с грохотом водрузил ее в центр стола. Кафианин подхватил ее и наполнил стопки до краев.
— Выпить,— предложил он и первым подал пример.
Харт выпил следом за ним, и кафианин сразу же наполнил стопки снова. Харт приподнял свою и стал вертеть ее в руках. «Должен же существовать выход даже из такого дурацкого положения,— уговаривал он себя.— Ну не чепуха ли, что этот громогласный варвар с одного из самых дальних солнц является в бар, как к себе домой, и требует, чтобы я отправился вместе с ним! Однако не затевать же драку — невелик расчет, когда на улице поджидает целая банда кафиан...»
— Я объяснять тебе все,— произнес Зеленая Рубаха,— Я очень стараться объяснять, чтобы ты... чтобы ты...
— Уразумел,— подсказал Джаспер Хансен.
— Спасибо, человек по имени Хансен. Чтобы ты уразуметь. Мы покупать истории совсем недавно. Многие расы покупать их давно, но для нас это есть ново и очень удивительно. Это выводить нас — как это сказать — из самих себя. Мы покупать много вещей с разных звезд, вещей подержать в руках, понять и применить. Но от вас мы покупать путешествия в дальние места, представления про большие подвиги, мысли про великие материи,— Он еще раз наполнил стопки по кругу и осведомился: — Все уразуметь, все трое? А теперь,— добавил он, когда они кивнули,— теперь давай пойти...
Харт медленно встал.
