самом деле к началу 1920-х годов благодаря красному террору и активным действиям ВЧК подавляющее большинство реальных и потенциальных противников советской власти, а также контрреволюционных организаций было либо уничтожено, либо вытеснено в эмиграцию, либо загнано в глубокое подполье, не позволявшее осуществлять какой-либо активной и целенаправленной деятельности. Но лидеры эмиграции и повстанцев легко верили в легендированные чекистами организации еще и потому, что связей с настоящими антисоветскими организациями в России и СССР почти не имели.
По поручению Ф. Э. Дзержинского начальник отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК Т. П. Самсонов и его заместитель Т. Д. Дерибас разработали детальный план проникновения в окружение Антонова. Для этого был использован Евдоким Федорович Муравьев, левый эсер, перешедший на сторону большевиков. По поручению ЧК он вместе со своей подругой М. Ф. Цепляевой имитировал активную подпольную работу левых эсеров в Воронежской губернии. Прибывший в Воронеж эмиссар Антонова — начальник контрразведки Н. Я. Герасев (псевдоним — Донской) поверил в существование сильной левоэсеровской организации, склоняющейся к поддержке Антонова. Поверил потому, что очень хотел в это верить. Донскому устроили встречу с «членами ЦК левых эсеров», которые в его присутствии передали Муравьеву директиву о необходимости объединения всех антибольшевистских сил. Они говорили о подготовке в Москве съезда всех антибольшевистских сил, от меньшевиков до кадетов.
Старый чекист Д. М. Смирнов вспоминал: «Разговор велся на таком серьезном, деловом уровне, что прожженный антоновский контрразведчик поверил и в истинность обоих „членов ЦК“, и в активную работу руководимой Муравьевым Воронежской левоэсеровской организации. Он тут же дал слово доложить обо всем услышанном Антонову и, пригласив Муравьева на Тамбовщину, назвал пароли и явки в Тамбове, с помощью которых такую поездку можно будет осуществить».
Евдоким Федорович Муравьев оставил подробные воспоминания об операции против Антонова: «Мы договорились, что работу левоэсеровской легальной организации не нужно прекращать, а, наоборот, надо создавать видимость ее активизации, ожидался приезд в Воронеж эмиссара Антонова. Кроме того, для участия в ликвидации антоновщины надо, чтобы за моей спиной стоял воронежский левоэсеровский комитет, от имени которого я мог бы действовать в своих взаимоотношениях с антоновцами. Это создаст мне авторитет в их глазах и будет служить прикрытием чекистской работы.
Вскоре действительно в Воронеж для связи с эсеровской организацией приехал начальник антоновской контрразведки Герасев (псевдоним — Донской). Явился он на квартиру Цепляевой.
Донскому решено было показать „товар лицом“. Он обрадовался, увидев на одном из домов в центре города вывеску: „Клуб левых социалистов-революционеров (интернационалистов)“. Здесь же находился и местный „комитет партии“ (начальник антоновской контрразведки, вероятно, был очень наивным человеком, раз поверил, что запрещенная партия левых эсеров может под носом у чекистов действовать почти легально, даже вывески со своим названием размещая на домах. Какой уж тут „прожженный контрразведчик“! —
На глазах Донского, с его участием, созывались левоэсеровские собрания. Был устроен диспут между левыми эсерами и большевиками. Все это произвело на Донского сильное впечатление (боюсь, что либо задним числом любезный Евдоким Федорович кое-что привирает, либо Донской был таким законченным дураком, что мог поверить, что в то время, когда в Тамбовской губернии советские войска беспощадно подавляют эсеровское восстание, в соседней Воронежской губернии большевики мирно ведут публичные диспуты с представителями запрещенной партии эсеров, не осведомляя об этом органы ВЧК. В действительности к началу 1921 года какая-либо деятельность эсеров как партии на советской территории фактически прекратилась. —
Когда в Воронеж из Тамбова приехал полномочный представитель ВЧК по Тамбовской и Воронежской губерниям, то на совещании, созванном им (в совещании принимали участие руководящие работники губчека, Цепляева и я), решено было показать Донскому, что воронежские левые эсеры имеют тесную связь и с ЦК партии левых эсеров в Москве.
Сделано это было так: из Москвы в Воронеж якобы приехали два „члена ЦК левых эсеров“ (на самом деле воронежские большевики М. Г. Попов и Семенов). Я беседовал с ними в присутствии Донского и Цепляевой о положении в Воронеже и работе комитета левых эсеров. Мои ответы на вопросы „членов ЦК“ сопровождались все время сочувственными репликами Донского. Одобрив работу воронежского комитета, „члены ЦК“ особое удовлетворение выразили по поводу установления связи с антоновцами. Они говорили также, что сейчас установлены связи с Махно и другими антибольшевистскими отрядами.
„Члены ЦК“ в присутствии Донского передали мне „директиву ЦК“ о необходимости объединения всех антибольшевистских сил. Они сообщили, что сейчас объединяют свою антибольшевистскую работу левые и правые эсеры, народные социалисты, анархисты, меньшевики, что ведутся даже переговоры с кадетами. Для обсуждения этого вопроса в ближайшее время в Москве состоится всероссийский левоэсеровский подпольный съезд, а вслед за ним намечено созвать в Москве съезд представителей всех антибольшевистских армий и отрядов.
Донской уверовал в силу воронежской левоэсеровской организации. В разговорах с „членами ЦК“ расхваливал ее и особенно меня как ее руководителя. Он охотно рассказывал о положении в своих „войсках“, о стремлении распространить мятеж на окружающие губернии, просил оказать помощь оружием и отрядами повстанцев из других районов страны.
Он обещал обо всем подробно доложить Антонову и не позже чем через неделю возвратиться в Воронеж и сообщить о результатах переговоров в „Главоперштабе“. После этого я должен поехать к антоновцам для установления постоянной связи и координации действий. Прощаясь, Донской назвал мне пароли и явки в Тамбове, через которые можно попасть к ним.
Казалось, все идет как надо, но… Прошло две недели, а от Донского ни слуху ни духу. Что это, случайность?
Хорошо, если так… А вдруг он что-то заподозрил? Ведь достаточно самого малого промаха, чтобы вызвать настороженность врага.
— Нет, не следует все чрезвычайно усложнять, — говорил я на совещании в губчека. — В Воронеже все прошло чисто. Донской уехал, не подозревая о чекистской ловушке.
— Тогда почему он не прибыл для связи вторично? — недоумевал Кандыбин. — Может быть, у антоновцев есть канал постоянной связи с Москвой и они уже выяснили, что никто из членов ЦК левых эсеров в Воронеж не выезжал, что никаких партийных и антибольшевистских съездов не предполагается и что вся эта затея дело рук ВЧК?
— Но отчего же тогда Донской так откровенно радовался установлению связи с левоэсеровским ЦК? — спрашивал Ломакин и тут же отвечал: — Значит, связи у них нет!
— Тогда почему Донской не едет? Почему он не едет? — беспокоился Аргов.
Я продолжал утверждать, что опасения напрасны. Донской едва ли мог что-либо заподозрить. Необходимо ехать к антоновцам, не теряя ни дня. В наших руках явки в Тамбове и пароль. Лучшего момента мы вряд ли дождемся.
После детального обсуждения всех предложений „за“ и „против“ все согласились на безотлагательную поездку в логово врага, не дожидаясь вторичного приезда Донского.
Стали обсуждать условия поездки. Участники совещания старались предусмотреть все трудности, препятствия и всякого рода опасности, которые могут возникнуть на моем пути.
— Смотри, Евдоким, — говорил мой друг старый большевик Митрофан Попов, — ты едешь в логово зверя и кладешь голову в его пасть. Малейшая твоя ошибка может привести к срыву, провалу важной операции ВЧК. А тебе эта ошибка будет стоить жизни. Я говорю это не для того, чтобы отговорить тебя. Но тебе надо твердо знать, что главари антоновщины — это матерые, опытные эсеры. Да и сам Антонов не простофиля, если ему удалось организовать и возглавить такое крупное антисоветское движение. Ты должен перехитрить их.
Решено было, что в Тамбов со мной поедут два сотрудника губчека Чеслав Тузинкевич и Бронислав Смерчинский. Условились, что у антоновцев я буду фигурировать не только как председатель воронежского комитета левых эсеров (в этой роли знал меня Донской), но и как член ЦК партии левых эсеров, избранный якобы в состав ЦК на всероссийском съезде левых эсеров, происходившем в Москве уже после отъезда
