ревизионной комиссии. (Проголосовали единогласно.) Выразил им всем благодарность за работу и пожелал успехов.
Затем он высказал свое мнение о выступлениях. «Я за тех, кто не впадает в панику, а пытается вникнуть, осмыслить, сделать выводы. Выборы сказали «да» перестройке. Нельзя оказаться в путах эмоций и обид. Необходим анализ ряда аспектов, которые прозвучали и сегодня. Есть принципиальные недостатки, объективные причины, но есть и ошибки. Надо совершенствовать работу партии. Но я не согласен, что партия теряет авторитет. Если на первых порах процесс шел сверху, то сейчас перестройка идет внизу. Политизация масс меняет обстановку в стране. А у нас живо старое мышление. Надо, чтобы партия брала в свои руки эти процессы. Защищала демократию. Должен работать закон».
Так прошел этот беспрецедентный в истории партии Пленум.
Горбачев очистил ЦК от «балласта», но не только. Из состава ЦК ушло немало умных, опытных, принципиальных людей. Достаточно назвать: А. К. Антонова, Н. К. Байбакова, В. И. Долгих, М. В. Зимянина, Н. В. Огаркова, В. Н. Лолякова, А. П. Филатова и др. Стоит сказать, что многие из нас (в том числе и я) тогда не совсем восприняли эту потерю. Она стала яснее и виднее позже.
Не знаю, к месту или нет, но считаю нужным сделать отступление от хроники дневниковых записей. И охарактеризовать М. С. Горбачева. Рассказать, какое я, в некоторой мере тогда, в большей степени сейчас, по прошествии времени, могу составить о нем мнение.
Что же представлял собою Горбачев? Как политик, государственный деятель, специалист- профессионал. Каковы его личные, человеческие качества, характер?
Длительное, а по существу постоянное, сразу же после окончания МГУ, пребывание на комсомольской и партийной работе всех уровней выработало в нем качества аппаратчика. Он приобрел негативные по своей сути качества аппаратного ловкача, интуитивно чувствующего ситуацию и умело использующего ее в своих личных целях. Общительность, коммуникабельность, приветливость, даже, я бы сказал, своего рода обаяние безотказно действовали на окружение. На всех этажах власти. Умение к месту и вовремя потрафить мнению начальства, ненавязчиво «попасть на глаза», проявить инициативу, как правило, срабатывало — руководство замечало молодого, активного работника и брало его на заметку. Общительный нрав, своего рода панибратство (до поры) влияло и на нижние, подвластные ему чины, поддержку которых он также умело использовал.
Постепенно скрываемые до поры честолюбие, тщеславие, склонность к интриге стали проявляться в нем даже внешне, когда он стал во главе страны. Он постоянно демонстрировал на Политбюро, на совещаниях с партийным активом, а затем с представителями крестьян, рабочих, средств массовой информации и даже с творческими работниками напористость в достижении поставленных целей, заверял о своей принципиальности, способности «стоять до конца». Все это было, конечно, на словах.
Помощники и авторы, готовящие для Горбачева тексты речей, потакали его устремлениям, стремились дать новые, броские и многозначительные лозунги и призывы. Так родилось не только само слово «перестройка», давно известное и понятное русскому человеку, но ему, этому слову, придавался новый, более глубокий, всеобъемлющий смысл. Было забыто всем известное — «ускорение социально- экономического развития страны», с чего, собственно, начинался апрель 1985 года. Пошли одно за другим — «демократизация и гласность», «плюрализм мнений», «больше демократии — больше социализма», «новое мышление», «революционные преобразования». Затем — «правовое государство», «цивилизованное общество», «общечеловеческие ценности», «европейский дом», «гуманный демократический социализм», «деидеологизация» и т. д. и т. п.
Горбачев был чрезмерно пристрастен к внешним проявлениям внимания и почитания. Он буквально «купался» в лучах популярности, славы. Любил комфорт, обслуживание, заботился о престиже личности и умел подать себя, особенно за рубежом. Но нередко попадал под влияние более сильных личностей, особенно если оказывался у них в каком-либо долгу. Отдавая долг, жертвовал спонтанно не только личным престижем, но и экономическими и политическими интересами страны.
Был весьма подвержен влиянию супруги — Р. М. Горбачевой, женщины неглупой, расчетливой, властной…
Прослеживая годы перестройки, явно замечаешь трансформацию Горбачева в глазах общественного мнения не только как политика, государственного деятеля, но и как человека, как личности. От восторженного почитания к равнодушию, недовольству и осуждению.
Входе его правления страна катилась вниз, разрастался экономический кризис, ширились военные конфликты на межнациональной, религиозной, мафиозно-экстремистской основе. В этой связи хотелось бы еще раз обратиться к роли личности Горбачева в развале нашего государства. Я часто размышляю сейчас, насколько Горбачев искренен, утверждая в своих интервью (начиная с середины 1992 года), что все происходящее в «демократической России» было им изначально, с первых шагов перестройки, задумано. Но он скрывал это, двигаясь этапами, шаг за шагом, по пути «демократических реформ». «Если бы я тогда провозгласил конечную цель, то меня немедленно бы свергли…» Он хочет сказать, что был настолько мудр и прозорлив, что сумел словами и призывами к «обновлению социализма» и действиями своими (и своих ближайших соратников) так запутать, усыпить, обмануть противостоящие ему «консервативные силы» (а по существу весь народ советский), что медленно поворачивал и повернул страну в итоге от социализма к дикому капитализму.
Мне кажется, что «чистосердечное признание» Горбачева — это примитивная уловка. Да, он обманул ожидания своего народа. Бросил в трудный момент наших друзей из стран социалистического содружества. Вверг Советский Союз и страны Восточной Европы в хаос, разруху и развал. Но не благодаря своему уму или заведомо ложной стратегии, а вследствие настойчиво внушаемой ему внутренними и внешними «советниками» его особого предназначения в возрождении демократии и развитии государства. Уверовав в свою «историческую миссию», он вел страну по, казалось, идеальному пути обновления, очищения, возрождения, а привел к разрухе, разложил великую и могучую державу — СССР.
Если же представить себе, что смену общественно-политического строя и развал Союза он задумал с самого начала «перестройки» в СССР и действовал сознательно, то какой же это чудовищный цинизм по отношению к своей стране, своему народу?!
Продолжим хронологию событий.
27 апреля. Политбюро.
Об итогах апрельского (1989 г.) Пленума ЦК КПСС.
Горбачев сначала дал высказаться всем. Ход Пленума встревожил Политбюро. Предполагалось, что он пройдет спокойно, так как внесли только один организационный вопрос. Со всеми членами ЦК, которые подписали обращение о сложении полномочий, беседовали (кто — я так и не понял), они вроде бы понимали такую надобность. Да и среди партийного актива назревали настроения, что нельзя допускать, как это было раньше, стагнации кадров, тем более в составе ЦК. И вдруг такой взрыв эмоций на Пленуме. Причем из 20 выступавших только 8 выходили из состава ЦК.
Но это было не вдруг. Обстановка действительно накалялась. Перестроечные процессы затормозились, в обществе все сильнее проявлялось неудовлетворение. Прошло четыре года, а ситуация не только не становилась лучше, но за последнее время даже ухудшалась. Мы чувствовали это. Тешили себя благими надеждами, и в то же время становилось ясно, что принимаемые меры не дают эффекта, что необходимо пересмотреть многие принятые уже в ходе перестройки решения, которые были скороспелыми, не продуманными до конца. Нужно было не допустить раскола общества, так как объединявшая его идея перестройки уже не срабатывала.
На Политбюро высказывались различные мнения. Одни выражали серьезную озабоченность, другие, наоборот, считали, что все идет нормально, надо-де пережить этот переходный период, и политическая реформа, экономические преобразования сработают. Говорили не только об экономических проблемах. Речь шла о нарастании националистических, экстремистских выступлений. Пример Эстонии, объявившей о своей самостоятельности, вызвал цепную реакцию в других республиках — заговорили о суверенитете, независимости. Беспокоило негативное отношение к армии — пресса настойчиво возвращалась к событиям в Тбилиси, внутри-армейским проблемам. Многие критиковали неудовлетворительное состояние идеологической работы, разрушительные последствия гласности. Подчеркивали ошибочность проталкивания
