ресниц. Посиневшие губы дрогнули, силясь что-то произнести, а я проснулась от собственного крика. С той ночи гнетущая тоска стала моей постоянной спутницей. Я боролась с ней, как могла, но становилось только хуже.
Ничего о погибшей девушке я не знала, хотя и покопалась в Интернете. О страшной находке писали все местные газеты, однако сообщения были крайне лаконичны. «В семи километрах от города, неподалеку от турбазы «Крутой Яр», обнаружен труп молодой женщины с признаками насильственной смерти». Вот, собственно, и все. Нежелание правоохранительных органов раскрывать подробности более-менее понятно. Сотворить такое мог только псих, а нервы обывателей стоило поберечь. Сообщения датировались вторым января, после этого никаких упоминаний об убийстве не было. Что тоже понятно, праздники, в такое время куда приятней читать о чудесах, чем о трупах.
В полицию никого из нас ни разу не вызвали и даже не звонили. Каждый день, приходя на работу, я первым делом заглядывала в Интернет в надежде что-то прочитать о девушке. Мне казалось, знай я ее имя, стало бы легче. А еще было бы неплохо увидеть ее фотографию и убедиться, что никакого внешнего сходства между нами нет. Разыгравшаяся фантазия, шок, я готова придумать множество объяснений…
Дни складывались в недели, недели в месяцы, а сообщений по-прежнему не было. Я подумывала разыскать следователя, с которым беседовала в тот вечер и чью фамилию смутно помнила, но не решалась. Непременно придется объяснять свой интерес, чтобы он не счел его праздным любопытством, хотя какое, в сущности, имеет значение, что он обо мне подумает?
К следователю я так и не пошла, зато, встретившись как-то с Арсением, спросила:
– Ты что-нибудь знаешь о той девушке?
Мы сидели в кафе, он рассказывал мне о своем новом приобретении: спортивном мотоцикле, – и мой вопрос вызвал недоумение.
– Что я могу знать?
– Ну… у тебя ведь знакомые в следствии… ты мог бы поинтересоваться.
– Янка, завязывай. Все наши, конечно, делают вид, что ничего не происходит, но ты… по-моему, ты слишком… как бы это сказать… ты зациклилась на этом убийстве.
– Убийцу нашли?
– Нет, – поморщился он. – Разумеется, я навел справки, и мне эта история покоя не дает. Но… я понимаю, что не могу ничего исправить… так зачем же…
– Но они хотя бы знают, кто она такая?
– У нее редкое имя: Виола. Фамилию не помню. Она из какого-то районного городка. Кажется, некоторое время жила за границей, потом вернулась сюда. Из родственников только мать, та утверждает, что в последние годы с дочерью практически не общалась и очень мало знает о ее жизни. И уж тем более ничего не знает о том, были ли у нее враги и кто мог сотворить с ней такое.
– А фотография? В полиции наверняка есть фотография?
– Ты меня пугаешь, – нахмурился он. – Боюсь, все даже хуже… зачем тебе ее фотография?
Я могла бы ответить, и Арсений перестал бы считать меня слегка свихнувшейся или, наоборот, уверился бы в том, что я спятила. Но фотографию бы попытался раздобыть, хотя бы для того, чтобы убедиться: это моя глупая выдумка, не более. Но я лишь пожала плечами.
Само собой, об этом разговоре узнали все наши, и Людка начала допекать болтовней о психологе. Теперь он сидел рядом и терпеливо слушал мой рассказ. Я как раз подошла к моменту, когда все мы оказались возле сосны.
– Вы подняли голову и увидели ее лицо, – повторил он. – Что было дальше?
– Ничего, – пожала я плечами. – Сережа с Володей остались ждать полицейских, а мы вернулись на турбазу.
– Хорошо, – кивнул он, заставив меня теряться в догадках, чего хорошего он нашел во всем этом. – На сегодня, пожалуй, хватит.
Он перебрался за стол, быстро записал что-то в одной из карточек, а я поднялась с кушетки и теперь топталась возле двери.
– Жду вас в понедельник, в это же время.
– Спасибо, – промямлила я, торопясь уйти, уже зная, что позвоню в понедельник и откажусь от его услуг, по неведомой причине храня свою тайну.
Я вышла на улицу, щурясь от яркого солнца, нашла в сумке очки и вздохнула с облегчением. Длилось оно недолго, на углу здания я заметила Людку, она укрылась в тени деревьев, с разнесчастным видом обмахиваясь журналом, точно веером. Всю неделю стояла жара. Я напомнила себе, что с понедельника я в отпуске, следовательно, нужно сполна наслаждаться жизнью. Людка, увидев меня, бросилась навстречу.
– Ну как?
– Ты чего здесь пасешься? – спросила я недовольно.
– Что значит «чего»? Переживаю. Как все прошло?
– Задолбал твой мозгоправ. Толку-то от его вопросов.
– Он лучший в городе…
– Это я уже слышала. Глупо тратить на трепотню с ним свой отпуск. И деньги. Они мне еще пригодятся.
– Яна, он действительно хороший специалист. И тебе поможет. Надо просто набраться терпения.
– С чего ты взяла, что мне надо помогать?
– Полгода прошло, все уже благополучно забыли об этой девушке, а ты…
– Я бы тоже забыла, не напоминай ты о ней так часто.
– Здрасте, это я, оказывается, виновата, – возмутилась Людка. – Ты же ходишь точно привидение, молчишь и все думаешь, думаешь…
– Я мечтаю о большом и светлом. При чем здесь девушка?
– Кому ты вкручиваешь? – махнула она рукой. – С того самого дня тебя точно подменили…
«Она меня не отпускает, – с тоской подумала я, вовсе не Людку имея в виду. – Она сама или наше странное сходство. Словно часть ее души поселилась во мне. Звучит романтично до дурости, но отмахнуться от этого невозможно».
– Ладно, потопали. Ты на машине? – спросила я.
– Пашка довез… мы опять поссорились. Вчера заявил, что друзья мне дороже, к Сеньке приревновал. Вот уж глупость…
– Молчала бы о том, что вы с Сенькой полгода были любовниками, глядишь, ревновать бы не стал.
– Господи, когда это было? Четыре, нет, пять лет назад. После него у меня еще с десяток любовников сменилось, и что, ко всем ревновать?
– Десяток в отличие от Сеньки рядом не крутится.
Моя машина стояла на парковке, Людка устроилась на переднем сиденье рядом со мной, и я спросила:
– Куда тебя отвезти?
– В торговый центр, туфли купить надо. Ты по магазинам прошвырнуться не желаешь? Очень способствует оптимистическому восприятию жизни.
– Давай прошвырнемся, – пожала я плечами. – Заодно Ирке подарок купим.
– Она тебе сказала, куда мы завтра идем? – разулыбалась Людка.
– Конечно.
– Ресторанчик из дорогих. Я там ни разу не была. А ты?
– И я.
– Хорошо иметь богатого папу.
– Ага.
Ира Нефедова работала вместе с нами, и мы уже года два как дружили. Поначалу Людка считала ее задавакой, совершенно безосновательно, кстати. Но потом подобрела. Родители у нас с Людкой самые обыкновенные, мой папа инженер, мама работала в отделе образования на довольно скромной должности, у Людки мать учительница, отец – водитель, зарплату, которую мы с подругой получали, казалась им заоблачной. С работой нам, кстати, помог Володька, у него знакомых в городе тьма-тьмущая. Устроил
