корой сарайчик, навес над очагом, тоже из коры, подводу и инструмент. Кайек и Ниниул часто работали со старателями и знали, для чего нужны эти инструменты. В лагере был один белый человек, туземцы, видно, здесь не работали. Белый человек сидел в сарае на ящике и, держа между коленями старательский лоток, месил тесто. Он пристально смотрел в ту сторону, откуда приближались Кайек и Ниниул. Притихшая собачонка настороженно жалась к его ногам.
Кайек отдал копья и сумку Ниниул, а вумеру оставил у себя. Ниниул скользнула за дерево. Кайек медленно двинулся вперед. Белый человек заметил его и пристально глядел на него голубыми выпуклыми глазами, которые отнюдь не выражали радушия.
Кайек остановился у очага. Он немного знал этого старателя. Он видел его на заброшенном прииске в Кингар — ри, и соплеменники Кайека говорили ему, что это мрачный и злой человек. Звали его Энди Гэнт. Он был плотный, коренастый мужчина лет под пятьдесят, с большим красным лицом, заросшим щетиной, с рыжей седеющей шевелюрой и неопрятными рыжеватыми усами.
В тот день у Энди Гэнта было особенно скверное настроение. От сырости у него разболелась печень, и его опять начал мучить тропический лишай. Потому?то он и сидел утром в лагере, вместо того чтобы рыть песок на берегу и промывать его в желобе. Проклятая это работа — копать слежавшийся сырой песок и вымывать из него жалкие крупицы золота, а тут еще больная печень и страшный зуд по всему телу. Всю зиму он гнет спину на этом захудалом прииске и ни черта не нашел, даже за провизию нечем заплатить, хотя по всем признакам где?то здесь должна быть жила. Почти все время Энди работал здесь один; двое туземцев, которых он привел с собой, сбежали от него. Только попадись ему теперь черный, он просто пальнет в него.
Кайек плюнул в огонь, чтобы показать свое дружеское расположение, улыбнулся, блеснув зубами, и сказал:
— Добра день, босс!
После этого он погладил свою бороду и, опершись на вумеру, поднял правую ногу и положил ее на левую, чуть повыше колена.
В ответ Энди только повел рассеченной верхней губой, обнажив большие желтые зубы, и снова склонился над лотком.
Кайек кашлянул, еще раз плюнул в огонь и сказал:
— Э — э, босс, моя работать для твоя…
Энди помрачнел еще больше. Он яростно месил тесто.
Наступило молчание. Кайек жадно глядел на плитку прессованного табака на столе позади Энди. Ножки у стола были сделаны из стволов молодых деревцев. Потом Кайек сказал:
— Я?то работать хорошо, босс. Вставал до света, работал черт — те как!
Энди больше не мог сдерживаться. Он вскочил на ноги и, злобно тараща глаза, заорал:
— Вон отсюда, черная дрянь, пока я в тебя пулю не всадил!
Собачонка только этого и ждала. Она залилась оглуши* тельным лаем и заметалась перед хозяином.
— Как сказал?! — воскликнул Кайек, опуская на землю правую ногу.
Вымазанной в тесте рукой Энди нашарил кайло.
— Я тебе покажу «как сказал», сукин ты сын! — орал он. — Я тебе покажу «как сказал»!
И Энди швырнул в Кайека кайло.
— Э — э, спасайся! — взвизгнул Кайек и помчался назад к Ниниул, а собачонка гналась за ним и хватала его за пят. ки. Ниниул отогнала палкой собаку, и, подобрав свои пожитки, они понеслись назад по тропинке.
Они остановились возле пеньков молодых деревьев.
— Марэжиди найэжил! — проворчал Кайек и сплюнул через плечо, чтобы выказать свое презрение. Потом он показал губами налево, и они двинулись в этом направлении, осторожно обходя стороной лагерь. Им все мерещились Энди и его злющая собачонка.
Отойдя шагов на пятьдесят от лагеря, на берегу реки они наткнулись на вырванный с корнями эвкалипт. Видно, этой ночью его повалил ураган. Кайек остановился, чтобы поискать съедобных личинок в его корнях, и увидел золото, поблескивающее в глыбе кварца. Кайек знал, как выглядит золото, но, подобно всем туземцам, он и представления не имел о том, что это очень дорогой металл. Он отдал свои копья Ниниул, вытащил глыбу кварца и выковырял из нее золото. Это был самородок унции на две. Кайек отчистил его от породы, поплевал на него, потер о бок, взвесил на ладони, потом повернулся к Ниниул и сказал с усмешкой:
— Каджин — га — табак!
Они пошли назад, прямо к лагерю. Собачонка просто взбесилась, почуяв их приближение. Энди теперь пек на очаге лепешку. Он вскочил, озираясь по сторонам. Когда показался Кайек, Энди длинно выругался, схватил кайло и бросился на Кайека.
— Не нада, не нада! — закричал Кайек и протянул на ладони самородок.
Энди занес кайло, чтобы швырнуть его в Кайека и… увидел золото. А собачонка уже налетела на Кайека.
— Золото! Золото! — завопил Кайек и, швырнув самородок под ноги Энди, стал отбиваться от собачонки.
Энди схватил самородок, потом посмотрел на Кайека, сражавшегося с собачонкой, и кинулся отгонять ее.
— Где, где ты нашел? — прохрипел Энди.
Кайек показал губами назад:
— Недалеко, там.
— Где? Покажи мне, — задыхался Энди. — Покажи! — он не говорил, а визжал. — Скорее, где? Покажи мне!
Кайек знал признаки этой лихорадки. Он повернулся и быстро побежал к поваленному эвкалипту.
Энди просто вцепился в корни дерева. Через мгновение он извлек самородок в унцию весом, потом другой, величиной с гусиное яйцо. И тут Энди повернулся к Кайеку. Лицо у него судорожно подергивалось.
— Беги в лагерь, — закричал он. — Возьми там лопату. И топор. Скорее! Скорее!
Кайек шагнул в сторону лагеря, потом обернулся и сказал:
— Я очень хочет табак, босс.
— Табак там, в лагере.
— Трубку не имею, босс.
— Трубка тоже там, — заорал Энди. — Возьми ее. Возьми все, что тебе надо. Только скорее!
Кайек побежал к лагерю. Ниниул положила на землю все пожитки и побежала за ним следом. Лопату и топор понесла она. Кайек остался в лагере, чтобы накрошить табаку и набить трубку Энди; подойдя к очагу, чтобы зажечь трубку, он нашел там кварту холодного чая и выпил ее залпом. После этого Кайек не спеша направился к эвкалипту, с наслаждением попыхивая трубкой.
Теперь уже возле Энди на камне лежало унций десять золота, а он, словно помешанный, рубил и рубил корни эвкалипта. Когда наконец он остановился передохнуть и повернулся к Кайеку, глаза у него были совсем безумные. Он опустил топор, шагнул к Кайеку и положил на его узкое черное плечо огромную волосатую руку.
— Спасибо, брат, спасибо! — любовно прохрипел Энди прямо в лицо Кайеку. — Вот это?то я и искал всю мою проклятую жизнь. И нашел только благодаря тебе. Да, благодаря тебе, а я тебя чуть не выгнал. — Он так тряхнул Кайека за плечо, что тот закачался. — Я про это не забуду, — продолжал Энди; он чуть не плакал. — Клянусь тебе, не забуду! Я позабочусь о тебе, брат, ты не беспокойся. Я буду платить тебе столько, сколько черные никогда не получали. Я буду платить тебе больше, чем платят белым. Ох, мать честная, как я тебя люблю! Я куплю тебе все, что ты захочешь. Благослови тебя бог! — И Энди снова набросился на корни эвкалипта, Кайек постоял немного, глядя, как он роется в корнях. Потом сказал:
— Э — э, босс, моя жена — мы двое очень хотим еда.
Энди перестал копать.
— Там полно еды, в лагере, — быстро заговорил он. — Бери что хочешь. Забирай хоть все! А когда
