озера.
В воздухе просвистела леска, и грузило шлепнулось в воду на глубоком месте у скалы. Мужчина с потухшей трубкой в зубах, в низко надвинутой на глаза шляпе стал ждать. Через разделявшее их пространство до мальчика донесся его дружелюбный грубоватый голос:
— Как вода, Лео?
— Лучше некуда, Брайан.
— Не очень холодная?
— Когда окунешься, совсем не холодная. Посмотри, здесь можно лечь!
— Хорошо, только не поранься о коралл. Смотри, чтобы с тобой опять не случилось беды.
«И почему до сих пор он не может забыть об этом?» — думал мальчуган, распластавшись в мелкой лужице, так что только лицо осталось над водой. Он отлично знал, что Брайан имел в виду. Оба они, и мать и Брайан, сердились на него за тот случай прошлым летом. Когда Брайан должен был уезжать, мальчик взобрался на верхнюю перекладиМу веранды, держась за водосточную трубу, — он только хотел взглянуть, вывели ли из гаража отеля новую гоночную машину Брайана. Вдруг нога его соскользнула — и больше он не помнил ничего, только сильно болело плечо, когда мама с ним на руках бежала по лужайке к отелю. Брайану пришлось везти их за десять миль к доктору, а потом обратно поздно ночью, и когда машина прогромыхала по бревенчатому мосту и стал виден свет в доме, они поняли, что отец уже приехал из города. Ну и сердитый же был отец, когда они увидели его у ворот при свете фар… сердит не на него за то, что он сломал ключицу, а на всех них. Каникулы были совершенно испорчены.
Он плескался в прогретой солнцем лужице, и на мгновение мысль об отце нависла над ним холодной тенью. Почему всем не по себе, когда он приезжает? Почему он не может быть таким же веселым, как Брайан, который ходит, насвистывая, болтает с рыбаками у волнореза и придумывает увлекательные игры, когда они ловят раков — отшельников во время поездок на отмели.
— Папа спит, Лео, не шуми… Убери свои ракушки и водоросли с веранды, пока папа их не увидел.
Сколько раз от таких предупреждений у него по спине начинали бегать мурашки, и он в тоске забирался в заросли у забора за домом, лежал там и думал — хоть бы его ужалила змея.
Окунаясь то в одну лужицу, то в другую, он заглядывал под колыхавшиеся водоросли, переворачивал камни и искал раковины. Здесь попадались светло — зеленые ракушки с золотой каемкой, большие раковины, «змеиные головки», бархатистые на ощупь. Картонная коробка, в которой он хранил их, была теперь почти полна, и ему приходилось прятать ее под домом из?за их запаха.
— Какую еще дрянь притащил этот мальчишка? — обычно спрашивал отец, стоя на веранде около своей спальни и втягивая носом воздух.
Он приедет завтра. Выйдет утром из автобуса у магазина и поднимет бучу, если на мне не будет сандалий. Тогда уж — прощай веселье.
На пляж пришли женщины из пансиона в ярких кимоно. Их оживленные голоса были едва слышны в предвечернем воздухе. Они выглядели как попугаи в кустах банксии. Прилив отхлынул теперь далеко, и небо отражалось в мок ром песке, как в громадном зеркале. Вернулись чайки и выискивали в песке подходящую добычу, поминутно останавливаясь и разглядывая свое отражение в воде. Мужчина на скале сидел неподвижно, перед ним торчало удилище, у ног стояла жестянка с наживкой.
Удит больше часа, а ничего не поймал, думал мальчик. Да и хочется ли ему поймать что?нибудь? Видно, он вовсе не думает о рыбе. Смотрит на лодку далеко в море, а удилище повисло в руке.
— Эй, Лео!
— Я здесь.
— Ты не посидишь немного со спиннингом? Я разденусь и окунусь перед уходом.
Как заяц из норы, выскочил мальчуган из лужицы и бросился бежать по гладкой гальке. Трепеща от гордости, он взял блестящее удилище с никелированной катушкой. Никогда еще он не держал его в руках. Во время поездок на отмели они ловили рыбу только удочками. На них никогда не ловилось ничего, кроме мелюзги — мерланов и изредка камбалы. А здесь, в глубоких водах у скал, стаями ходила большая рыба и однажды даже подплыл кит, за которым гнались косатки. В голове у мальчика возникали самые волнующие картины.
— А что если у меня клюнет, Брайан, да большая?
Мужчина улыбнулся.
— Тогда держи ее крепче.
— Не выбирать леску?
— А ты сам сможешь? Лучше покричи мне. Я буду недалеко.
Он взял купальные трусы и пошел к укромному местечку в камнях, нагроможденных у скал. Когда Брайан скрылся, мальчик почувствовал всю свою ответственность. Его босые ноги словно приросли к скале, каждый мускул напрягся и отзывался дрожью на легкое вздрагивание лесы в тихо плескавших волнах. Удилище теперь было частью его самого, чем?то живым, выросшим из его тела и связанным тонкими нитями с его сердцем. Только бы клюнуло до того, как вернется Брайан! Поймать бы хоть самую маленькую!
Мужчина разделся и шел вдоль мыса к следующему нагромождению камней. На солнце четко выделялись его густые темные волосы, его загорелое упругое тело. Он что-то перевернул босой ногой, наклонился и стал разглядывать.
Потом выпрямился и уставился на мох, свисавший со скалы, Казалось, он совсем не торопился окунуться.
Хоть бы он подольше не приходил, молил про себя мальчик, не надо, пусть не возвращается.
Постепенно рука его, державшая удилище, онемела. Он стал наматывать лесу на катушку, пока не почувствовал тяжести грузила, и снова ощутил тихое вздрагивание, которое приятно отдалось во всем теле, погнав кровь быстрее к сердцу. Солнце теперь спустилось низко; по коже мальчика пробежал холодок, он напрягся весь с головы до ног. Даже если он ничего не поймает, уже будет что рассказать маме.
— Мы ловили по очереди. Когда Брайан пошел купаться, я ловил со скалы. С большой скалы, где удят взрослые.
Или:
— Брайан не смог ничего поймать и дал попробовать мне. Если бы не отлив, мы оба наловили бы уйму.
Пахло наживкой, испаряющейся на камнях водой и нагретыми солнцем водорослями. Плеск воды становился спокойнее, прибой уходил все дальше. Сверкающее зеркало песка потускнело. Купальщицы из пансиона ушли с пляжа. У мальчика стали уставать руки, в теле появилась слабость. Может, лучше сесть и приладить удилище между колен?
Вдруг леса со свистом рванулась с катушки, рассекая воду: удилище дернулось, согнувшись почти вдвое.
— Брайан! — закричал мальчик. — Брайан, поймал!
Никто не ответил ему. Он не удержался на ногах, ободрал колено о скалу, жестянка с наживкой покатилась вниз, но все же он не выпустил удилища.
— Брайан, Брайан, скорее! Я не удержу.
Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя, что сражается с чем?то яростным и неукротимым, вроде тех чудовищ, которые являлись ему во сне. Из горла у него вырывались бессвязные вопли. Как в тумане, он увидел Брайана, бежавшего к нему по камням, услышал, как тот кричал ему издали, чтобы он держал крепче. Но удилище все сгибалось, готовое переломиться, леса бешено металась в воде из стороны в сторону.
— Все в порядке, старина, — услышал он над собой спокойный голос. — Теперь давай мне.
Проворно и ловко Брайан взял удилище у него из рук.
— Ты отлично справился, Лео. На этот раз тебе попалась большая.
— Макрель?
— Не такая большая, но очень уж резвая.
Тяжело дыша, мальчик подбежал к самому краю скалы. Рыба, еще не укрощенная, была уже подтянута к скалам. Здесь она сделала последнюю попытку вырваться, и леса опять сорвалась с катушки. Выдержит ли леса, пока удастся с ней справиться? Выждав, когда накатила волна, Брайан с силой рванул
