».
В «Старосветских помещиках» автор изображает тихую, счастливую жизнь двух стариков–супругов Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны. Невольно вспоминается древняя легенда о любовной идилии Филемона и Бавкиды. «Жизнь их так тиха, так тиха, — пишет Гоголь, — что на минуту забываешься и думаешь, что страсти, желания и неспокойные порождения злого духа… совсем не существуют». Но как непрочны частоколы и плетни, ограждающие игрушечный рай стариков! Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна живут в невинности и блаженстве: низенький домик с протоптанной дорожкой от амбара до кухни, связки сушеных груш и яблок, висящие на заборе, жарко натопленные чистенькие комнатки с дверями, поющими на разные голоса; кладовые, полные всевозможных варений и солений, — таков уютный мирок старосветских помещиков. С умиленной любовью рассказывает автор об их прямодушии, простоте, скромности, гостеприимстве, об их трогательной взаимной любви. Но ни любовь, ни чистота не могут уберечь это беззащитное счастье. «Злой дух» проникает в их рай под видом тощей, одичавшей кошки; входит смерть и страдание. Для изображения темных сил Гоголь не нуждается более в чертях украинских сказок. Но куда страшнее мяуканье серенькой кошечки, предвещающей смерть, чем приплясывание черта, У которого «мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком».
Суеверная Пульхерия Ивановна верит, что одичавшая кошечка приносит ей смерть. Она делает распоряжения, ложится в постель и умирает. Через пять лет Афанасий Иванович слышит зов умершей жены — и покорно умирает. Закрываешь книгу и думаешь: для чего жили эти добрые, любящие люди? В чем был смысл их жизни? Почему погибли они от какого?то нелепого суеверия? И вспоминаешь слова автора: «страшная, потрясающая тина мелочей, опутавших нашу жизнь».
В «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» перед нами снова замкнутый мирок, «медвежий угол», в котором живут два друга–помещика. Гоголь как будто хочет сказать нам, что на земле дружба столь же случайна, бессмысленна и беспомощна, как и любовь. Долгие, спокойные годы прожили соседи в полном согласии. Они заменяли друг другу не только семью, но и весь мир. Иван Иванович витиевато рассказывал Ивану Никифоровичу политические новости, упреждал его в недостаточной тонкости обращения и любил пощеголять перед ним своим глубокомыслием; Иван Никифорович, ленивый и неуклюжий, с удовольствием ел дыни, прислушиваясь к красноречию своего друга; он добродушно трунил над его самолюбием и любил поражать его резкостью своих суждений. Все это повторялось изо дня в день, из года в год, как привычный образ жизни. Друзья Дополняли друг друга и были вполне счастливы.
И вот Ивану Ивановичу понравилось старое ру- Ивана Никифоровича, а Ивану Никифоровичу Не захотелось уступить его Ивану Ивановичу. Они поспорили и один назвал другого «гусаком». Это довольно невинное слово показалось обиженному крайне оскорбительным, произошла ссора, потом многолетняя тяжба; любовь внезапно превратилась в ненависть, и бывшие друзья проявили отвратительную мелочность, злобу, коварство. Автор заканчивает свою повесть восклицанием: «Скучно на этом свете, господа!» Скучно от трясины провинциального города с его пошлостью, низменными интересами, злобными сплетнями; скучно от этой судебной волокиты, доносов, жалоб, взяток, интриг; скучно от поветового суда с сундуками, в которых хранятся кипы гербовой бумаги с ябедами и прошениями; скучно от «удивительной лжи», находящейся на главной площади Миргорода. Серая, убогая жизнь; серые, пошлые души, страшный мир, раскрывающийся беспощадным и зорким глазам Гоголя.
В рассказе «Вий» бурсак–философ Хома Брут читает псалтырь над гробом панночки–ведьмы. Красота умершей поражает его паническим ужасом. Гоголь глубоко задумывается над загадкой красоты. В своей жизни он не знал любви к женщине и боялся этого чувства; ему казалось, что оно разрушит его душу. «Это пламя превратило бы меня в прах в одно мгновение», — писал он своему другу Данилевскому. Хома Брут гибнет от демонической силы красоты; мертвая красавица поднимается из гроба, злые духи врываются в церковь и приводят Вия — страшное чудовище с руками и ногами, засыпанными землей… У него железное лицо и веки, опущенные до самой земли. Он указывает железным пальцем на Хому, и тот, бездыханный, падает на землю.
В сборнике «Миргород» помещена большая историческая повесть «Тарас Бульба». Задумав обширный труд по истории Малороссии, Гоголь собирал документы, сказания и народные песни. Истории он не написал; вместо научного и объективного исследования создалась вдохновенная лирическая поэма о славном прошлом Запорожской Сечи. «Тарас Бульба» — не спокойное повествование историка, а восторженный гимн героям, сражавшимся за веру и родину; прошлое казачества Гоголь видит сквозь призму украинских дум, которые он называет «звонкими, живыми летописями». Он не рассказывает, а поет; вот почему тон его повести такой напряженный, повышенный, почти риторический. Ритм прозы легко переходит в ритм стихотворной речи; образы, сравнения, эпические повторения текут ровным лирическим потоком; отважный, разгульный и жестокий Тарас и его сыновья, суровый, воинственный Остап и романтически–влюбленный, пламенный Андрий, занимают первый план большой полу исторической, полусказочной картины. Их фигуры выше человеческого роста; это «лыцари» (рыцари), полные стихийных сил и неукротимых страстей.
Тарас везет своих сыновей, только что вернувшихся домой из бурсы, в Запорожскую Сечь. Картины вольной и беспечной жизни казачества полны буйной удали. Андрий, влюбленный в полячку, проникает в осажденный казаками город и изменяет Родине; Тарас убивает его собственной рукой. Остап попадает в плен к полякам, и отец в толпе присутствует при его ужасной казни. Среди нечеловеческих мучений Остап кричит: «Батько! где ты? Слышишь ли ты все это?» И Тарас, выдавая себя, отвечает: «Слышу!» Потом он свирепо мстит врагам за смерть сына; наконец, поляки захватывают его и сжигают на костре.
Молодецкие бои, отважные подвиги, героические события, напряженное и драматическое действие возвышенные чувства и пламенные страсти — все это придает поэме Гоголя романтическое очарование. Если прибавить к этому чудесные по своей поэзии описания южной природы, то станет понятно ее влияние на многие поколения русского юношества.
В повести «Тарас Бульба» Гоголь прощается со своей любимой Малороссией, ее славным прошлым, ее звонкими песнями. Жизнь в Петербурге и знакомство с чиновническим миром внушают ему иные сюжеты, другую литературную манеру. Он отказывается от пышного романтизма и пестрой нарядности своих юношеских повестей и старается точно описывать простую будничную действительность, незначительные мелочи убогой жизни петербургских чиновников.
В повести «Шинель» появляется мелкий, забитый и жалкий чиновник Акакий Акакиевич Башмачкин. Он так принижен, так запуган, так обижен судьбой, что, кроме механического переписывания бумаг, ничего не умеет делать. Говорит он больше местоимениями и междометиями, боится насмешливых сослуживцев и трепещет перед начальством. Он так смирен и безответен, что ему и в голову не приходит жаловаться на свою безотрадную жизнь или роптать на судьбу. Только изредка, когда молодые чиновники уж слишком издеваются над ним и мешают ему работать, он тихо произносит: «Оставьте меня! Зачем вы меня обижаете?» «И что?то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что?то такое, преклоняющее на жалость, что один молодой человек, который по примеру других позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая?то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысиной на лбу, с своими проникающими словами: „Оставьте меня! Зачем вы меня обижаете?” И в этих проникающих словах звенели другие слова: „Я брат твой!”»
Эта изумительная страница меняет все наше отношение к Акакию Акакиевичу. Вдруг в этом тупом и смешном существе, в этом автомате для переписки бумаг мы видим скорбное человеческое лицо — и наш смех сменяется мучительной жалостью. Основатель «натуральной школы» Гоголь открыл для русской литературы новую область: мир «маленьких людей», незаметных страдальцев, смиренных и кротких жертв социальной несправедливости, мир бедных, убогих, нищих духом, «униженных и оскорбленных». И после романтических героев, гордых личностей, презирающих толпу, бунтующих против общества, загадочных, разочарованных и упоенных собственным величием, «маленькие люди» показались живыми и близкими. Прозвенели слова Гоголя: «Я брат твой!» — и все последующие писатели, и Тургенев, и Достоевский, и Некрасов, и Толстой, горячо на них откликнулись. Русская литература прониклась состраданием к униженному и несчастному человеку, любовью к его страдающей душе, гуманным отношением к меньшим
