А туч не опереживал.Упал орел на застрехуКружала затрапезного,Повыглядел в оконницуСтановище кабацкое.Он в пляс пошел — завихрился,Обжег метельным холодом,Нахвалыциков — кудрявичейПритулил на залавицы…Ой, яра кровь орлиная,Повадка-поступь гульная,Да чарка злая, винная,Что песенка досюльная,Не мимо канет-молвится,Глянь, пьяница-пропойщина,Мирская краснобайщина,Тебе ль попарщик сиз орел,Что с громом силой мерялся,С крыла дожди отряхивал,С зениц стожары-сполохи,Ан он за красоулеюПогнавшись, стал вороною,Каркуньей загуменною.А и всё-то она, ворона, грает,На весь свет растопорха пеняет:«Извели меня вороги-люди,Опризорили зависть да лихо,Разлучили с невестой-звездою,Подружили с вороньею жирой,С загуменною, пьяною долей!»
170
На селе четыре жителя,
На селе четыре жителя,Нет у девки уважителя, —Как у Власа-то савраса борода,У Никиты нос подбитый завсегда,У Савелья от безделья чернота, —Не выводится цыгарка изо рта,У Ипата кудревата голова,Да пронесена недобрая молва:Будто ночкою ИпатушкаЗагубил свою разлапушку, —Вышибал ей печень чернуюЗа повадку непокорную,За орехи, за изюмные стручки,За ручные мелкотравчаты платки,На платочках красны литеры —Подарил купец из Питера.Кабы я Ипату любушкой была,Не такое бы бесчестье навела,Накурила бы вина позеленей,Напекла бы колобов погорячей,Угостила б супостата-миляша,Чтобы вышла из постылого душа!..Ах, тальянка медносборчатая,Голосистая, узорчатая,Выдай погрецы детинушке —Ласкослову сиротинушке,Чтобы девку не сушила сухота,Без жалобного не сгибла б красота,Не палила б мои кречетьи глазаНеуемная капучая слеза!