все находились на особом, я бы сказал, военном положении. Нам было приказано нести службу круглосуточно. Многие из нас спали прямо на рабочих местах, а тем, кто проводил время дома с семьей, был дан приказ отлучаться из дома не более чем на два часа. При этом было рекомендовано каждые 3–4 часа звонить дежурному офицеру спецслужбы и сообщать о своем месте нахождения. Вспоминаю, что у меня и других офицеров спецслужбы всегда наготове были походные чемоданчики с необходимыми принадлежностями на случай, если мы вдруг окажемся в полевых условиях или поступит приказ выехать на Ближний Восток.
Многие офицеры носили с собой табельное оружие. По этому поводу вспоминается один эпизод. Как- то после очередного дежурства или учения (уже не помню точно) я вернулся домой. Квартира была коммунальной, разделся, повесил форму в коридоре, снял сапоги и поставил их в угол. Затем снял портупею, кобуру с пистолетом и долго думал, куда же спрятать пистолет. Решил положить его в один сапог и накрыть портянкой. После этого я подумал, что оружие находится в надежно спрятанном месте. Но вот поздно вечером, было это 21 или 22 часа, мой сын крутился в коридоре и вскоре появился с комнате с моим пистолетом в руках. Ему в ту пору было 2,5 года. Он надел сапоги, которые упирались ему в пах, и с пистолетом в руках двигался прямо на меня. Не представляете, что со мной происходило в тот момент. Оказывается, я не вынул магазин, не проверил, есть ли патрон в патроннике и снят ли предохранитель. Все это моментально прокрутилось в голове, а он активно наступает и кричит: «Сдавайся!».
С тех пор прошло много времени, моему сыну сейчас почти сорок лет, и он стал доктором наук, а этот эпизод у меня до сих пор не сглаживается из памяти. После того случая свое оружие я всегда оставлял в сейфе или, как было положено, сдавал дежурному офицеру под расписку.
С Востока поступали неутешительные сообщения, так как война с каждым днем разгоралась и приобретала необратимый характер.
Хотел бы остановиться на двух интересных эпизодах этой войны. Однажды наши офицеры одной из спецслужб принесли нам записанную радиоперехватчиком пленку. Израильский высокопоставленный офицер громко вещал на русском языке: «Внимание! Внимание! В израильском небе появились русские офицеры с ярославским и воронежским прононсом». Я сразу вспомнил моих друзей-курсантов по Военному институту иностранных языков, с которыми я изучал арабский язык и иврит, многие из них были как раз из этих областей.
В эти годы мои друзья-курсанты откомандировывались на Арабский Восток для овладения практическими навыками в изучаемых ими языках. И это было нормальным явлением. Так, многие курсанты улетали на Кубу, в Анголу, Конго, Корею, Вьетнам, то есть в те страны, где были военные конфликты или ожидалось их возникновение. Впоследствии, когда окончилась первая арабо-израильская война, мои друзья-курсанты подтвердили израильское сообщение, которое зафиксировали наши военные радиоперехватчики. Многие из курсантов участвовали в военных действиях на стороне арабов, но только в качестве переводчиков между Советской Армией и арабской.
Эпизод был действительно необычным, и мы часто его вспоминали, когда встречались вместе, уже будучи ветеранами. Такая встреча недавно состоялась в Московском дворце молодежи, а также в парке «Лефортово». Конечно, вспоминали нашу юность, нашу ратную службу, а также делились впечатлениями, кто, где и когда служил за рубежом, обеспечивал безопасность нашей страны. В ту пору все мы были воинами-интернационалистами. Так мы были воспитаны, такими остаемся и до сих пор, когда многие из нас уже заслужили полковничьи и генеральские звания.
Второй эпизод еще забавнее. Точно не могу сказать, кем и откуда нам в ГРУ была доставлена видеокассета с записью атаки еврейских женщин на арабские позиции. Атака происходила необычным образом. Батальон еврейских женщин в сапогах-чулках, в мини-юбках и без кофточек шел в атаку на арабские позиции. Женщины-еврейки были в возрасте от 18 до 23 лет с длинными черными волосами и открытыми грудями. По всей видимости, выпили горячительные напитки. У правого бедра у каждой из них был автомат «УЗИ». Они дико кричали и быстро бежали в сторону арабских окопов, а на ходу громко выкрикивали: «Мухаммед! Махмуд! Джемал!» и т. д.
Съемка производилась днем и вероятнее всего с вертолета. Мы увидели следующую картину: белолицые женщины с большими бюстами, с развевающимися длинными черными волосами, с диким визгом быстро бежали, на ходу стреляя из автоматов «УЗИ» и выкрикивая арабские мужские имена. Дело в том, что, по Корану, арабы-мужчины не имеют права смотреть на голых женщин до захода солнца. Вот этим моментом и воспользовался еврейский женский батальон. Когда какой-нибудь арабский боец высовывался из окопа, стараясь произвести выстрел, то только видел перед собой кучу полуголых женщин-евреек и тут же со страху перед Аллахом бросался лицом на дно окопа. Тем временем еврейский женский батальон на бегу расстреливал арабов в окопах, которые лежали вниз лицом. Это была изумительная атака бойцов еврейского женского батальона, которые так смело и решительно захватили практически без жертв арабские оборонительные рубежи.
НАША СЛУЖБА В РАЗВЕДКЕ: ДЕНЬ ЗА ДНЕМ…
В нашей воинской части, в соответствии с Уставом КПСС, функционировала первичная партийная организация. Под ее непосредственным руководством и бдительным контролем работала и наша первичная комсомольская организация, в состав которой входили молодые офицеры от 22 до 33 лет.
В то время это считалось беспартийной молодой прослойкой. Комсомольский возраст определялся 28 годами, после чего молодой офицер мог подать заявление о вступлении кандидатом в члены КПСС, получив при этом три рекомендации: от комсомола и двух достаточно авторитетных членов первичной партийной организации нашей воинской части. Такой порядок был определен Уставом КПСС, и он неукоснительно выполнялся. В целом это была не простая процедура, так как будущий молодой коммунист обязан не только качественно исполнять свои воинские обязанности, но и быть политически грамотным. А это означало систематически следить за политическими новостями в стране, а также хорошо разбираться в международной обстановке. Кроме того, он обязан соблюдать дисциплину и не иметь нареканий со стороны родственников и жены. Быть всегда аккуратным и внимательным с коллегами по службе, хранить военную тайну, не вступать в контакты с иностранными гражданами, не посещать ресторанов и т. д. Кроме того, поддерживать на высоком уровне спортивную форму, хорошо владеть стрелковым оружием и систематически повышать свое воинское мастерство. При этом быть активным во всех делах коллектива спецслужбы, не перечить старшим офицерам и беспрекословно выполнять все приказы вышестоящих командиров.
В нашей части регулярно проводилась командирская учеба, на которой совершенствовалось наше мастерство, а также достаточно строго изучалась международная военно-политическая обстановка. Для этой цели приглашались старшие офицеры из политотдела ГРУ, Военно-политической академии им. В.И. Ленина, а также из Военно-дипломатической академии Советской Армии. Все это поддерживало наш боевой дух, бдительность и особое отношение к исполнению воинского долга.
Мы, молодые офицеры, жили обычной по тем временам воинской жизнью. Проведение различных учебных мероприятий влияло на повышение воинского мастерства. Свободного времени мы практически не имели. Оно было полностью расписано по часам. Кроме всего прочего, три раза в неделю мы обязаны были заниматься физической и стрелковой подготовкой. Правда, это мы делали с большим удовольствием: пострелять из пистолета в тире, погонять в футбол или поплавать в бассейне и т. д. Вот таким образом проходила наша служба день за днем, неделю за неделей, год за годом… И большинство из нас она совсем не тяготила. Однако, когда мы собирались на перекур, то многие из нас рассказывали всякие интересные истории из гражданской жизни. В то же время следует сказать, что в коридорах, столовых и других общественных местах разговоров о целях, задачах и функциях нашей службы никогда не велось. Это была многовековая традиция нашей спецслужбы. Это было своего рода табу, и оно, разумеется, свято выполнялось.
Действительно, уже прошли многие десятилетия, но я, например, до сих пор, не знаю, кто и чем непосредственно занимался на службе. Если и знаю, то только в общих чертах без какой-либо конкретности. Хотя я был достаточно информированным офицером, так как через мои руки и глаза проходили самые
