Удивительная история одной феи

Глава 3

Мама толкает дверь, и мы входим. Школа «Щелкунчик» — самая странная балетная школа, какую я только видела. Правда, я никогда не бывала в настоящей балетной школе. Когда я ходила на балет в своем старом городе, мы занимались в здании воскресной школы. Там был длинный коридор и классы по бокам. Мы занимались в самой большой комнате, в трапезной, а туалет находился в самом конце коридора, под большой табличкой, так что найти его можно было без лишних вопросов.

Школа «Щелкунчик» похожа на обычный дом, только огромный. Впереди и справа — небольшой кабинет и еще раздевалка, где сидят девочки и ждут начала занятий. Когда мы проходим мимо, кое-кто смотрит на нас. Все девочки одеты так же, как одевались и мои одноклассницы — в обычные балетные трико. А я-то надеялась, что в Нью-Йорке все родители не заморачиваются с соблюдением правил. Зря.

На деревянной двери справа висит табличка «Идут занятия». Я думаю: неужели у них всего один класс, но тут вижу лестницу, ведущую на второй этаж. Сверху слышатся звуки фортепиано и глухой стук — наверное, там отрабатывают жете (это балетное слово означает «прыжок»). Висящая над лестницей люстра позвякивает от каждого удара, а потолок трещит так, словно вот-вот рухнет.

И туалета что-то не видно. Может, в Нью-Йорке принято терпеть до дома?

По лестнице спускается высокий симпатичный мужчина, смуглый, с небольшой бородкой. Он видит нас и улыбается. На нем яркая белая футболка и эластичные брюки, а пахнет от него сосной.

Он протягивает руку.

— Я мистер Лестер. А вы, видимо, миссис Джонсон?

Мама пожимает ему руку.

— Мисс Джонсон. Я не замужем, — и она ослепительно улыбается. Я закатываю глаза.

— А ты Александрина, да? — Он поворачивается ко мне. — Ну, а я учитель.

Я стараюсь не выдать удивления. У нас в Эппл-Крик мужчины балет не преподавали.

— Не хочешь снять куртку? — спрашивает он.

Я в ужасе мотаю головой.

Мама строго на меня смотрит. И я медленно начинаю расстегивать куртку, в надежде, что она хоть чуть-чуть обмяла пачку. Ничего подобного — проклятая пачка тут же растопыривается во все стороны, как монстр из фильма ужасов, когда все думают, что он мертвый, а он вдруг вскакивает и на кого-нибудь набрасывается. Кое-кто из девочек в раздевалке замолкает и рассматривает меня.

Мистер Лестер широко открывает глаза.

— Какой… э-э… интересный наряд, — говорит он.

— Я сама его сшила, — сияет мама. — Уникальная вещь!

— Да-да, безусловно, — негромко соглашается мистер Лестер. — Но вашей дочери будет удобнее, если в следующий раз она придет в обычном трико.

Мама не обращает на его слова никакого внимания.

— Александрина очень хочет познакомиться с мисс Деббэ, — говорит она, хотя это ложь. — Она мечтает стать прима-балериной в Гарлемском театре балета, как мисс Деббэ когда-то. — Это тоже чистой воды выдумки! Пусть она теперь только попробует сказать мне, что врать плохо — я ей припомню!

— К сожалению, мисс Деббэ уехала на конференцию преподавателей танцев, — говорит мистер Лестер. — Сегодня занятия веду я.

— Везет же Александрине, — подмигивает ему мама.

Ну, все, с меня хватит.

— Маме пора идти, — говорю я громко и четко. — Ей нужно сшить несколько костюмов, это очень важный заказ, — я подталкиваю ее локтем к двери.

— Будь умницей, солнышко, чтобы я могла гордиться тобой, — прощается мама. Выйдя на ступени, она машет мистеру Лестеру.

— Итак, Александрина, — говорит мистер Лестер. — В девять лет девочки у нас обычно посещают третий класс балета. Попробуем отправить тебя туда и поглядим. Если будут трудности — скажи мне, хорошо?

Я киваю. Интересно, как я вообще могу равняться с детьми, которые столько лет проучились в балетной школе большого города.

Мистер Лестер показывает мне школу. Мы поднимаемся на второй этаж, где расположены студии. На третьем этаже — большой зал, там устраивают концерты. Вот маленькая комнатка, в которой хранят костюмы и ноты, а там, дальше по коридору, — кабинет мисс Деббэ. А вот и туалеты. Уф-ф.

Мистер Лестер ведет меня вниз, в раздевалку, где дожидаются занятий другие девочки.

— Подожди пока тут, — говорит он. — До занятия осталось десять минут. — Он улыбается мне. — Я понимаю, что быть новенькой не так-то просто, но, думаю, все будет хорошо. У нас тут славные девочки.

— Да, сэр, — говорю я. Делаю глубокий вдох и вхожу в раздевалку.

Глава 4

Когда я вхожу, в раздевалке наступает тишина. Сидящие у двери девочки фыркают от смеха. Я вешаю куртку на привинченный к стене крючок, отхожу подальше от фыркающих девочек и собираюсь сесть. Но тут я вспоминаю про нашитые молнии на колготках. Когда я сажусь, они противно скрежещут. И я остаюсь стоять.

Я вижу девочку со скейтбордом, смотрю на нее и хлопаю глазами. Рядом с ней сидят еще две девочки. Все трое — иссиня-черные, а скулы у них высокие, как у моделей. Лица у девочек почти одинаковые. Но у девочки со скейтбордом такие мускулы, как будто она тренируется по программе Фиби Фитц. Девочка посередине выглядит так, словно ест сладкое и за себя, и за скейтбордистку. А та, что с другого края, тощая, но не мускулистая. Волосы у нее убраны назад и перевязаны розовыми ленточками. Девочка, что потолще, держит на коленях блокнот и смотрит в пространство.

На стене передо мной развешены вставленные в рамки плакаты Гарлемского театра балета, о котором только что говорила мама — ну надо же, он и правда существует. Я выбираю плакат получше и смотрю на него, не отводя глаз. Может, если я буду стоять неподвижно, как статуя, девочки забудут о моем присутствии.

Но нет, одна из девочек идет прямо ко мне. У нее пышные локоны медового цвета, достающие до плеч, а одета она в яркое, красное с оранжевым трико и зеленые колготки. Наряд у нее почти такой же необычный, как у меня, но, похоже, ее это ни капли не смущает.

— Слушай, ты зачем напялила этот тихий ужас? — громко спрашивает она.

Я смотрю на нее во все глаза. У нас в Джорджии считается грубым обращать внимание на чужие странности. Вы можете посадить себе на голову поросенка и пройтись с ним по главной улице, но встречные только улыбнутся вам и заметят, что погода нынче чудесная.

Девочка смотрит на меня внимательными карими глазами, от которых, похоже, ничто не может ускользнуть, и ждет ответа.

— Меня мама заставила, — объясняю я.

— Ну и ну! Твоя мама совсем лока, — говорит она, качая головой.

— Что еще за лока?

— А, ты испанского не знаешь, да? Лока — значит «чокнутая», — говорит девочка. Она разминает ноги — рисует то одной, то другой круги в воздухе.