Позвонил Робби. Он не упомянул про инцидент с барабаном, что уже плюс, а просто спросил:
— Чем ты занималась, секс-котенок? (Мур-р-р-р-р-р).
Я чувствую себя немного борцом французского Сопротивления, потому что вижусь с Робби только как бы по секрету. Наши отношения не назовешь обыкновенными. Я сказала это Рози, а та спросила:
— А что ты называешь обыкновенным?
— Ну, вот вы со Свеном встречаетесь все время и занимаетесь нормальными вещами.
Она, ничего не говоря, посмотрела на меня, будто спрашивая: «А ты встречалась со Свеном?»
Хм, в этом что-то есть… А Джас и Том снимаются нормальными вещами… По правде говоря, они ведут себя так, словно триллион лет женаты. Я не говорю, что хотела бы жить так скучно, как Джас с Томом: собирать лягушачью икру и делать вместе уроки так трагично, что словами не опишешь. Но чем можно заниматься с Богом Любви? Кроме того, чтобы целоваться и восхищаться?
Премьера пантомимы. Когда зрители зааплодировали, доказывая, что верят в сказки, Тинкербелл вылетел из-под контроля и врезался в задник декораций, который упал, открыв аудитории мисс Стэмп с сигаретой в зубах. «Очень смешно на самом деле», — подумала я.
И совсем не так скучно, как наблюдение за полетами Питера Пэна, щеголяющего в зеленых колготках!
Сегодня случилось нечто очень тревожное. Я как раз выскальзывала из костюмерной, когда явилась Тошнотная П. Грин, все еще с собачьими ушами. С ней была ее мама, такой же очкарик, как и дочка. Они обе моргали мне сквозь толстые линзы и шли за мной к двери. Как две гигантские золотые рыбки в юбках.
П. Грин сказала:
— Я сказала маме, что это ты научила меня собачьим трюкам и по-настоящему помогла мне!
Что с ней?
Миссис Тошнотная П. Грин сказала:
— Очень мило, что вы с Памелой такие хорошие подруги. Не хотела бы ты приехать к нам в дом на Рождественский сочельник? Мы надеваем костюмы и по очереди рассказываем истории.
Я промямлила:
— Хм… Сейчас мне надо бежать!
И сделала отчаянный рывок к свободе. Возвращаясь домой, Рози сказала:
— Она тебя очень любит. Ты ее лучшайшая подруга!
Вот еще!
Безумное рождественское восхождение… Я прикрепила блестки на свои спортивные штаны, чтобы придать физре оттенок праздничности. У мисс Стэмп в виде исключения не случилось нервоспаса, что даже пугало. На уроке латинского обстановка нормализовалась — Хитон Ястребиный Глаз заставила нас вынуть фальшивый снег (вату) из волос…
Последний день семестра
Ура! Свобода, наконец, свобода!!!
Мы все немного в истерике.
Мне кажется, учителя успели освежиться горячительными напитками — причаститься по случаю приближения Рождества, потому что герр Камьер рассказал нам непонятный анекдот про швейцарский сыр (даже не просите повторить), а потом хохотал лет сорок. А когда мы шли по коридору, то наткнулись на Класснейшего Анри.
«Счастливого NoeI![41]» — сказала я ему, а он, поцеловав меня в щеку, ответил: «Merci, au revoir[42]».
Что вызвало у нас приступ безудержного хохота. Анри улыбнулся нам и, сказав: «Вы такие безумные», ушел в своих классных клевых джинсах.
Я посмотрела ему вслед и сказала:
— Класснейший Анри реально и буквально… классный. Он такой милый, сладкий и еще…
— Сладко-милый? — подсказала Рози.
— Точно!
Последнее представление пантомимы. Очень (не) волнующе.
Мисс Стэмп устроила по этому случаю угощение для труппы — с кока-колой и пирожными. К несчастью, крошечные пирожные просили: «Съешь меня, съешь, пожалуйста!» — и соблазняли нас с Рози. Мы съели лишь несколько штук. Но Хитон Ястребиный Глаз заметила, и от праздничного ужина нас отлучили. Какая (не) жалость!
Питер со своими нелепыми Потерянными Мальчишками выделывается на сцене. От скуки я готова сама себя съесть.
Интересно, где сейчас Бог Любви? Думает ли обо мне? Сколько раз в минуту он вспоминает меня, столько же, сколько я его?
Всю эту неделю я ему говорила, что у меня тренировки по хоккею. Хотя я и верю, что хорошие отношения держатся на честности и открытости, я не могу себя заставить признаться, что помогаю людям надевать колготки.
Рози нашла нечто tres, tres magnifique[43] в корзине с хламом в глубине кладовки — театральные волосы! Фальшивые волосы вроде меха, который прикрепляется специальным клеем, когда надо сделать бороду, бакенбарды и т. п.
Мы с Рози должны дежурить при сцене, выдавать, когда понадобится, разные вещи Венди, Питеру и Капитану Хуку. Они все та-а-ак взволнованы! И все такие театральные! Линдси Зануда просто выкрикивает команды: «Шпагу!» или «Пудру!», если ей нужно подгримировать ее дурацкий лоснящийся лоб. Это ОЧЕНЬ раздражает, и от скуки я дошла до предела Долины скучищи.
Но теперь мы включили в представление театральные волосы. Всякий раз, как одна из нас должна идти за каким-нибудь предметом за кулисы, мы приклеиваем немного волос, что помогает нам исполнять обязанности на должном уровне.
Вначале мы ограничивались эффектом утренней щетины, но к концу представления в нас возобладал дух волосатости. У Рози были рыжие волосатые руки и бакенбарды, а у меня — одна огромная бровь прямо поперек лба. И никто не заметил!!! Они были слишком заняты самолюбованием, чтобы обратить внимание на подростков-оборотней, выдававших им реквизит. Очень, очень смешно!
Когда занавес опустился, мы с Рози умирали от смеха. Артисты, все еще в дурацких костюмах, вышли в зал к родителям, даже Нана. На самом деле, на месте П. Гриновой мамы я бы уже волновалась, удастся ли
