— Джас!
— Что?
— Я сказала нечто tres amusant, а ты меня проигнорировала. Ты ведь помнишь старого доброго перчатного зверя?
— Я помню, что получила три неуда по поведению за то, что ты заставляла меня прикалывать к берету перчатки над ушами, как у бассет-хаунда.
Voila[17], перчатный зверь. Я считаю, он должен вернуться в этом семестре и оживить истуканов.
Джас притворялась, будто меня не слушает, но я знала, что она заинтересовалась. Она теребила свою челку. Мне хотелось хлопнуть ее по руке, но я устояла перед искушением и сказала медленно, чтобы она меня поняла:
— Перчатные звери вынуждены носить солнечные очки, когда идет снег.
— Что?
— Это все, что ты можешь сказать?
— Что?
— Ты это делаешь, чтобы рассердить меня, мой маленький друг, но я тебя люблю.
— Отстань!
— Как бы там ни было, нам придется носить темные очки в снежную погоду для профилактики… хм- м… снежного дальтонизма!!!
Я рассказала всей козырной тусе про новый прикол с перчатным зверем. Затею приняли на ура. Потом на меня упал взгляд Хитон Ястребиный Глаз, и я притворилась, что слушаю нашего славного босса Спичку. У нее ноги такие жирные, что туфель вовсе не видно. Она когда-нибудь лопнет, это только вопрос времени.
Спичка трындела про величие Шекспировского «Гамлета», как аллегорического изображения современности.
В кои-то веки она права! Шекспир — это не какой-то древний зануда в колготках. Ведь именно он сказал: «Целовать или не целовать — вот в чем вопрос!»
Как это верно, Уилли!
Наше новое времяпровождение в долгие часы бессмысленного сидения в школе называется «Давайте устроим дискотеку!». Стоит кому-нибудь из козырной тусы произнести это, как все мы должны пуститься в бешеный дискотечный танец в стиле 70-х (сверхинтенсивное потряхивание головами и дергание руками). Такая вот форма сопротивления властям.
Мы активно танцевали диско за партами на немецком, пока герр Камьер писал на доске всякие несуразности про Herr Koch’a. Когда мы уходили из класса, я осведомилась у него: «Vas is de[18] фишка?»
На улице жутко мерсок сознет. За что нам это наказание?
Я сказала, обращаясь к тусе: «Мы никому не делали ничего плохого. За что нас заставляют выходить из дома в антарктические условия?»
Рози, Эллен, Джулс и Мэбс дружно ответили: «Мы никому зла не делали».
Но Джас, превратившаяся вдруг в мудрую старушку-лесовичку, заметила: «Ну, была эта история с саранчой, и еще мы уронили скелет из кабинета биологии на голову мистеру Этвуду и…»
Честно говоря, если бы я не была подругой Бога Любви, мне следовало бы устроить с Джас стычку. Что-то она в последнее время до нелепости «рассудительная».
Явились Близняшки-бумер, все наштукатуренные. На Джеки больше макияжа, чем на каком-нибудь страшном циркаче. Знаете, как бывает: придешь в цирк, увидишь вдруг вблизи воздушного гимнаста, а он весь оранжевый.
Элисон Бумер, на удивление совсем без прыщей, лишь с единственным гигантским нарывом на шее, прокричала нам, направляясь к выходу: «До свиданья, маленькие девочки, желаю развлечься за уроками!»
Я сказала:
— Честно говоря, не понимаю, как им это сходит с рук. Они приходят, отметятся, покрутятся некоторое время, потиранят Тошнотную П. Грин, выкурят по пятьдесят сигарет в туалете и отваливают в город во время ланча, чтобы встретиться со своими сальными бойфрендами…
Дожевывая ланч, мы обменивались негодующими замечаниями по поводу близняшек.
Рози вся дрожала:
— Очень-очень мерсок сознет. Я промерзла до мозга попейры[19]!
В конце концов, в промежуток между рейдами нацистских патрулей во главе с Линдси-Занудой (которая, хоть и главная, все еще а) зануда, б) безбойфрендна), удалось прошмыгнуть в корпус естествознания.
Эллен вспомнила:
— Улетная была рыб-пати, да?
Рози сказала:
— Magnifique[20]! Правда, потом кусочки рыбных палочек попадались всюду. Свен немного увлекся.
— Да, пожалуй, — согласилась я.
Джас поинтересовалась у Эллен:
— Чем все закончилось у вас с Дейвом Смехотурой, когда вы пошли домой?
Эллен вся покраснела, как подобает скромной девочке:
— Ой, ну ты сама знаешь!
Я бы не стала продолжать расспросы, но старушка Джас продолжала вынюхивать:
— Вы с Дейвом что-нибудь делали? Эллен подвинулась на тостере для трусов
(радиаторе)и протянула:
— Ну…
Я вмешалась:
— Послушайте, если Эллен хочет иметь немного личного пространства, пусть…
Но Эллен горела желанием рассказать, оно ее прямо-таки жгло.
— Он проводил меня домой и…
Все замолкли и чуть ли не забили копытами в нетерпении. Кроме меня. Я вообще в тот момент была без копыт, так как напоминала удава. Не то что свернулась по-удавьи, а была как удав спокойна.
Все выдохнули:
— Да… И ЧТО?
— Ну, знаете, он, это, короче…
О, Боже!.. Если рассказ будет продолжаться в таком темпе, к моменту окончания мне как раз исполнится сто пятьдесят лет!
Эллен зарделась и стала накручивать на палец волосы (что очень действовало на нервы). Потом продолжила:
— Это, вообще-то, получилось клево. Мы дошли… как бы до номера три и еще чуть-чуть…
