ПростиТурция, или Восток - дело темное

нас такая…

— А когда он обещал позвонить? Или ты ему звонить будешь? Помнишь, как нам бабуля всегда говорила: девушка никогда не должна звонить первой молодому человеку и напрашиваться на свидания! Так что сама не звони!

Девчонки прыснули. Лекции бабушки Леви — это отдельная глава в их жизни. То, как воспитывала девочек старушка княжеских кровей, они не забудут никогда…

— Кстати, по поводу звонков и девушек! — Ксюха со свойственной ей ветреностью уже переключилась на следующую тему разговора. — Знаешь, кто мне вчера вечером звонил? Ну, когда Шурик этих козлов раскидал? Я только потом поняла, кто это был! Помнишь Машку? Ну, ёкарный бабай, ну Машку- барби, ну из академии! Ёлка, не тупи, ее нельзя не помнить!

Тут Ксюха была права. Машку-барби не помнить было нельзя.

Девчонки учились на четвертом курсе, когда в академии появилось это чудо. Каждый, кто первый раз видел блондинку-первокурсницу, терял дар речи и начинал заикаться от восхищения. Мужчины особенно.

Красоты Машка была необыкновенной. Ее юбчонки, длиной эдак сантиметров десяти от талии, открывали народу дивной стройности и длины ноги, к которым был готов упасть любой представитель сильного пола старше шести лет отроду. Ее правильное, словно выточенное из сияющего камня личико сводило с ума все живое: аккуратный, чуть вздернутый носик, пухлые губки (Анджелина Джоли курит в углу от зависти) манили на небеса, а огромнейшие, чуть влажные, как у олененка Бэмби, только голубые глазищи, обрамленные пушистыми ресницами, были раз и навсегда признаны самыми красивыми глазами в Академии за всю ее историю.

То есть все женское население Академии Машку ненавидело.

Соответственно, все мужское население Академии Машку обожало. Даже тогда, когда она открывала рот, чтобы что-нибудь сказать. А несла она обычно такую пургу, что даже столовского кота Бутера иногда начинало подташнивать.

Про то, как Машка училась, думаю, говорить не надо — она не училась, она блистала. Все женщины- преподаватели (кто предвзято, кто честно за тупость невбубенную) красавицу валили по-страшному и выше «неуда» никогда не ставили.

А мужики, в том числе декан факультета и лично ректор, при виде Машеньки начинали блеять, вне зависимости от научных званий и уровня интеллекта, и, не глядя, писали в зачетку девушки «отл.» — потому как, по их мнению, такая красота вообще думать не должна! Ей по статусу не положено.

Эти же декан и ректор регулярно вытаскивали к себе на ковер озлобленных дам-преподавательниц, приказывали исправить Машеньке все «неуды», чем окончательно доводили профессорш и доцентш до истерик и попыток суицида.

А Машенька взирала на всю эту нелепую возню вокруг себя с высоты ста семидесяти сантиметров (плюс каблуки двенадцать) и томно вздыхала.

Она всю жизнь так делала — как только в детском саду ей сказали, что она самая красивая и будет на утреннике принцессой, так у Маши мозг и перестал работать. А зачем? Да незачем. Ненужный износ оборудования.

— А чего она вдруг тебе позвонила? Она где сейчас? Чем занимается?

Ёлка вскинула бровь. Нет, ну правда очень странно — Машка-барби и вдруг звонит Ксюхе! Вот уж чего себе нельзя было представить, так это чтобы эти две противоположности вдруг подружками оказались.

— Да пес знает! — Ксюха пожала плечами. — Мне вообще не до нее в тот момент было, знаешь ли, у меня лучшую подружку убивали. Она чего-то там орала про хелп ми и про рабство.

Телохранители обиделись: что значит подружку убивают? Кто бы только попробовал их подопечную убить! Ёлка задумчиво отхлебнула сок из Ксюхиного стакана. Кстати, а почему этот французский подхалим подружке соку свежевыжал, а про нее, Ёлку, забыл? Что за дискриминация?

— Ща узнаем! — Ксюха галопом ускакала куда-то в глубь огромной квартиры. Ага, понятно, опять телефон в куртке забыла.

Пока она за ним по этим хоромам мечется, можно успеть спокойно позавтракать и почитать сегодняшнюю прессу — квартира у Ёлки была огромная, бегать Ксюха будет долго.

Глава 7

Весь полет Элка думала и сосредоточенно сопела. Куда летел самолет, почему она оказалась в нем, кто все эти люди вокруг — она просто не понимала. А объяснять, похоже, никто не собирался. Все вокруг были беспредельно милы и предусмотрительны, ловили каждый ее взгляд, выстилались перед ней шелковым ковриком — но почему они это делали, было непонятно.

А самая главная загадка — почему все это обрушилось на нее, на простую бедную девочку Эллу, сироту безработную? Вроде олигарха никакого из пасти акулы не спасала, трудовых и государственных подвигов не совершала — так тогда за что ей все эти почести? Может, у нее какие-нибудь суперорганы и они срочно нужны для пересадки персидскому шейху? Или она случайно стала свидетелем государственной измены и теперь из нее хотят выбить всю информацию? А может, в кофе подсыпан сильнейший наркотик и ее везут в арабские страны для продажи в бордель? И как можно сбежать из летящего самолета?

Сбежать не получилось. Всю дорогу от нее не отходили эти двое — здоровяк Александр и невысокий Евгений. Они пасли ее так, что девушка боялась даже в сторону посмотреть, — казалось, все, на что она посмотрит, будет разрушено этими двумя мужчинами.

Когда самолет приземлился, вся его команда — две сногсшибательные стюардессы и трое мужчин в летной форме — выстроились у выхода в почетном провожающем карауле. Лица мужчин были суровы, девушки улыбались, как на рекламе жвачки. Осмотреться, выйдя из самолета, ей тоже не удалось: прямо у трапа, вальяжно разместив свое длинное черно-хромированное тело, красовался лимузин. Еще круче екатеринбургского. И опять — прохладное нутро кожаного салона, тонированные стекла, перегородка между водителем и пассажирами.

Лимузин легко летел по улицам, для него не было красных светофоров и пробок — он не притормозил ни на мгновение. За темными окнами пролетали разномастные высокие дома и старинные особнячки. И вдруг…

Лимузин влетел на мост. И в окна открылся такой потрясающий вид, что у Элки перехватило дыхание. Ничего более прекрасного, чем панорама залитой солнцем Москвы, она никогда не видела.

— А можно перегородку убрать? — неизвестно кого попросила Ёлка. — Я хочу вперед смотреть…

— Не отвечает наша красота неземная. Кстати, с номера Машка звонила какого-то странного. Вообще заковыристый — как на хер послали, только цифрами. Код даже не российский… Где это девицу носит, интересно знать? А ты чего, все сожрала уже, что ли? Куда ж в тебя столько влезает? — Ксюшка прискакала из лабиринтов квартиры минут, наверное, через пять, если не больше. — Слышь, а на фига тебе такие хоромы огромные? Никак к этим пространствам привыкнуть не могу. Ты гостям карту местности выдавай, что ли! И походи тут на досуге, может, в углу чей скелет валяется — какие-нибудь воры выхода не нашли и передохли от отчаяния… Купила бы чего поскромнее!

— У этой квартиры есть три огромных преимущества. Первое — именно в моей гостиной сохранился оригинальный камин тыща восемьсот лохматого года. Такого в городе больше ни у кого нет. Второе — с моего центрального балкона можно плевать на самые дорогие машины города, потому как район престижный и люди тут живут небедные, соответственно тут тихо и спокойно, никаких тебе ночных воплей под гитару и гопников вонючих. И третье…

Договорить у Ёлки не получилось — на столе забренчал мобильный.

В отличие от Ксюхи Элла телефон нигде никогда не забывала. То есть забывала она его везде и