— Они красивый? — настойчиво повторил свой вопрос парень.
Голова стала совсем тяжелой, мысли думались как-то очень медленно и странно. Настолько медленно, что девушке пришлось сильно напрячься, чтобы хоть как-то сформулировать информацию, которую она собиралась донести до оказавшегося голубым негра:
— Они красивые. — Слова давались очень тяжело. Через паузу напряглась и добавила: — Наверное…
Подумать о том, что с ней происходит нечто странное, Элка не могла. Земля уплывала из-под ног, в голове все качалось, мысли никак не хотели собираться в одной точке — и это не было похоже на пивной хмель. Все было странно и неправильно — но почему-то не было страшно. Легко, бесшабашно, непонятно — но совсем не страшно. Такое ощущение, что тормоза начисто отказали — и Элка просто летела навстречу этой черной ночи, этому драйву, этому парню. Только полет был замедленным, как сквозь прозрачную вязкую вату.
А на террасе, за столиком, шла обычная мужская беседа — из тех, что вынуждены вести люди, оставшись вдвоем. Вроде как и говорить-то не о чем, но и молчать невежливо. Легкий полусветский треп и ни о чем, и обо всем — об жизни, об бабах, об работе. Говорил, правда, в основном переводчик, а Женька все больше отвечал и поддакивал — потому как особо рассуждать о смысле бытия у него времени не было. Телохранитель постоянно, не отрываясь, наблюдал за танцполом.
— Блин, надо бы этого хмыря от Элки отогнать, — задумчиво пробубнил он себе под нос. — Куда Шурик смотрит? Не хватало нам еще международных конфликтов. Наша ж неприятность сейчас разойдется, потом ее фиг утихомиришь!
Яман хмыкнул, помолчал немножко, но все же не выдержал и полюбопытствовал:
— А почему ты ее неприятностью называешь? Проблем много создает?
— Нет, она не создает. Она сама проблема ходячая. Хотя девица на самом деле хорошая. Я с разными людьми работал, а с Ёлкой как-то свыкся. Не поверишь, я тут как-то себя на мысли поймал, что совершенно искренне за эту раздолбайку переживаю. Другая бы на ее месте сейчас напилась, я бы просто проследил, чтобы с ней ничего не случилось, домой бы отвез, а все остальное мне по фигу! А эта, блин, светская белка, сейчас еще пару по ноль-пять пива добавит, завтра страдать будет, абстинентным синдромом маяться. Жалко просто по-человечески! Вот куда в нее столько алкоголя влезает!
Яман совершенно искренне рассмеялся:
— Я попросил официанта этой девушке только безалкогольное пиво подавать. Она сейчас все равно не разберет ничего.
— Большое тебе, дружище, человеческое спасибо! Одной проблемой поменьше. Не намного, но тем не менее… Э-э-эй, чего это она там делает?
Женька вдруг подорвался и, выхватив из кармана телефон, начал судорожно жать на кнопки, при этом галопом скача вниз и сметая людей на своем пути, как кегли:
— Саша! Саша, твою мать! Саша!
Негр сильной рукой притянул девушку к себе, чуть наклонился, заглянул в глаза, шелковисто прикоснулся к ее коже пухлыми шоколадно-розовыми губами:
— Познакомишь?
— Кого? — Мда, пить надо меньше. Элка все тяжелее и тяжелее понимала этого красивого мужчину. — С кем?
— Меня. С подружка…
«Ага, все-таки голубой», — сонной ленивой рыбой проплыла в голове мысль. Интересно, как мужики на знакомство с этим педом отреагируют?
— Они не подружка… — говорить почему-то становилось все тяжелее и тяжелее. — Они…
Закончить мысль Элка не смогла. Язык совсем не слушался.
Темнокожий красавец ловко подхватил на руки едва стоящую на ногах девушку и легко, как пушинку, понес ее сквозь пенное море, лавируя меж танцующих людей.
— Где он? — почему-то вдруг довольно громко и требовательно спросил он у Элки. — Где подружка?
Ответить Ёлка просто не смогла. Туман в голове не давал сообразить, кто она вообще, где находится. Негр довольно бесцеремонно встряхнул девушку, словно пытаясь вытряхнуть из нее последнее сознание.
— Где подружка? — еще раз жестко тряхнув Элку, спросил он.
И упал. Вот так прямо с драгоценной ношей в руках рухнул в пенную подушку — как подкошенный.
Медленно, словно наблюдая за происходящим со стороны, Ёлка погружалась в белоснежную, бесконечно воздушную пену, в эти искрящиеся пузыри. Очень медленно. Как в подушку. В мягкую, нежную, заботливую подушку. Падала и падала. И казалось, что земли не будет никогда, что так и будет она бесконечно долго и мягко опускаться в нежное облако. А сверху на нее тяжелой черной громадой наваливался падающий негр…
— Хватай этого урода! — омерзительно медленно, словно на тянущейся магнитофонной пленке, прозвучал откуда-то издалека низкий и густой незнакомый голос.
Падение плавно остановилось и так же плавно, без малейшего перехода, превратилось во взлет. Такой же медленный и нежный…
Глава 20
— А можно я ее убью?
Интересно, это у нее похмелье такое странное? Или она уже умерла и у нее все равно похмелье, но неземное?
Обычно как бывает после большого перепою? Открываешь глаза, и только одно в голове пульсирует: «Что ж я вчера не сдох-то?» Или стандартное: «Все, бросаю пить, больше ни капли!»
Ежели вчера вы упились в тряпки и вырубились где-то на подлете, то утро, как правило, наступает позднее и страшное. С сухостью во рту, дикой, в лучшем случае головной, в худшем по всему организму болью и яростным нежеланием жить.
Если учесть, что события прошедшего вечера Элка помнила плохо, то по идее в настоящий момент мучиться от похмелья она должна была самым жутким образом. Но не тут-то было. В организме ощущалась некоторая расслабленность, но если бы не зверский голод, то вообще все было бы прекрасно! Кстати, жрать действительно хотелось до остервенения. Короче, замысловатый какой-то абстинентный синдром. Противоестественный.
— О! Ты смотри! Афродитушка наша глазки открыла! Сволочь ты, Элка. И дура законченная. Бросим мы тебя. Уйдем без шапки в ночь холодную. На-до-е-ла.
У кровати, на которой возлежала похмельная девушка, стоял Женька. Он держал в руке запотевший стакан с апельсиновым соком и разглядывал страдалицу с нескрываемым любопытством.
— Оклемалась, родимая? Пить хочешь? — Он отхлебнул сок из стакана, издевательски глядя на Ёлку.
— Жень, я кушать хочу… — Интересно, что она вчера такого натворила, если обычно сдержанный и в любой ситуации держащий дистанцию «хозяин-подчиненный» Евгений позволяет себе общаться в таком тоне?
Из ниоткуда вдруг материализовалось мокрое холодное полотенце. Это мальчик-уборщик выскользнул из-за спины телохранителя и заботливо положил освежающую махровую ткань Элке на лоб.
Хорошо-то как!!! Вот спасибо тебе, мальчик без имени!
Вспомнить бы, чего вчера было. Последнее, что отложилось в сознании, — как она с каким-то негром зажигала. И он ее куда-то нес. А потом все, черная дыра в сознании… Как бы у этого упыря выведать деликатно, чего она вчера наворотила-то? А вдруг криминал какой на ее совести? Может, она этого негра в кусты под пальму заманила и там убила? Ага, и съела…
— Еще бы ты есть не хотела. Часов тридцать уже не кушала. — Рядом с Женей нарисовался здоровый
