невозможности.
— Вообще-то, — хитровато прищурив глаз, доверительно сообщил толстячок, — девушки находятся вовсе не здесь, и ехать надо в другое отделение. Потому как это все уже немного не в моей юрисдикции, да и держать тут бывших пленниц, сами понимаете, никто не стал бы.
— Но? — так же хитро лыбясь, продолжил за шефа Женька.
— Но я же не мог заставить моих дорогих друзей мотаться по всему городу. Специально! — Толстячок пафосно подчеркнул это слово. — Специально для вас девушку привезли сюда! Так что идите забирайте свою красавицу!
И чего-то там в сторону протараторил сурово. Все поняли, что это он так велел Машку сюда приволочь.
— Даже не верится, что все сейчас закончится, — задумчиво разглядывая грамоты в рамках на стене, пробурчал себе под нос Саша. Может, это конечно, и не грамоты были, а приказы и уведомления о лишении премий, но уж больно солидно эти непонятные листы, к стене присандаленные, выглядели.
Первые минут пять компания полным составом счастливо улыбалась и даже заготавливала слова утешения для Машки: мол, ну ничего, Машенька, все уже прошло, ну бывают в жизни огорченья, скоро домой поедем, а там, глядишь, и отпустит! И вспоминать никогда не будем о том, что случилось.
Когда длинная стрелка на часах преодолела четверть циферблата, в заготовленные речи стали мысленно вноситься изменения: мол, пойми, Машка, и твоя вина в произошедшем есть, не надо быть такой наивной, доверять всем подряд посторонним дядькам.
Через полчаса ожидания Элкины слова утешения выглядели уже примерно так: дура ты, Машка, сама ты во всем виновата, одни от тебя проблемы. Давай уже говори нам большое человеческое спасибо и шуруй на родину, а мы здесь еще позагораем под жарким южным солнцем. Потому что заколебались мы тут с тобой кувыркаться!
На самом деле — заколебались. Ну вот где столько времени этого толстого перца носит? Он же сказал, что Машка тут и сейчас ее приведут!
Яман, прекрасно понимая, что русские гости недовольны, деликатно прокашлялся и пояснил:
— Ребят, не обижайтесь. Скорее всего, когда мы сюда приехали, никого тут не было. В смысле обещанной девушки. И привезут ее тоже не скоро. Если вообще привезут. Я же вам объяснял — менталитет. Никто тут никогда не торопится. И, что наобещали, не всегда выполняют. Могу поспорить — наш полицай или вообще еще никуда не звонил, или позвонил только что.
— Да ладно, быть того не может! — У Элки брови поползли вверх. — Это ж тебе не рынок, это ж тебе полиция! Государственное учреждение.
— На рынке уже бы давным-давно все сделали! — искренне рассмеялся переводчик. — Я устал всем гостям нашей страны объяснять: мы не гады, мы действительно так живем. Нет тут такого понятия, как пунктуальность! Нет и все! Вы видели, как рядовые американцы ведут себя, например, в театре? Свинарник свинарником! Не все, конечно, изредка встречаются и воспитанные люди, но я однажды рядом с туристами из Флориды «Лебединое озеро» смотрел… Они же жрут чипсы во время балета и, простите, реально портят воздух! А мы просто скромно никуда не спешим. Иногда не выполняем свои обещания… О, а вот и наш комиссар!
Все обернулись. Не прошло и часа, как в дверном проеме комнаты для допросов нарисовался толстенький полицейский. Даже не подумав извиниться перед злющими людьми, он радостно сообщил:
— Вот и все! Турецкая полиция в моем лице сообщает вам о том, что мы свою работу выполнили! Теперь вы можете расслабиться, ваши дела у нас закончились, приятно было сотрудничать.
Последняя фраза прозвучала как «Валите уже отсюда на хрен, надоели вы тут всем». Только с широкой улыбкой на смуглой физиономии.
А следом за этим сияющим суперменом в форме зашла девушка.
Высокая. Страшная. Драная блондинка.
И ни фига не Машка.
— Девушка, а вы, собственно, кто? — вежливо поинтересовалась Ёлка.
— Маша, — спокойно и очень устало ответила девушка.
На вид ей было лет сорок. Худющая, с огромными уставшими глазами на осунувшемся лице. Редкие белокурые волосы неровными прядями свисали на тощие плечи. Под глазами синяки — не те, которые от усталости, а те, которые от избиений. Других ушибов и повреждений видно не было — джинсы и легкая черная футболка с длинными рукавами скрывали тело девушки.
— Шеф, господин Озил, вы нас, наверное, неправильно поняли, — с трудом сдерживая раздражение, попытался прояснить ситуацию Александр. — Мы разыскивали девушку двадцати с небольшим лет, если вы не заметили по фото, то очень симпатичную, а вы нам кого привели?
— Мне двадцать один год. Я у себя в городе «Мисс 2006» была. Год назад весила пятьдесят пять килограмм. А сейчас — сорок пять. Просто я наркоманка. И полгода провела у этих уродов, в притоне, — произнесла девушка без малейшего намека на эмоции. Как будто сводки товарной биржи зачитывает — ни единый мускул на лице не дрогнул.
— Ох ты же ёшеньки… — прошептала Ёлка. — Извините, пожалуйста!
— Ничего страшного, — все тем же мертвым голосом проговорила женщина.
Повисла очень неприятная пауза. Маша молчала, Ёлка таращилась на нее с откровенным испугом, а телохранители озадаченно чесали затылки. И только сияющий, как новый таз, господин полицейский нетерпеливо притоптывал на месте, всем своим видом говоря: «Забирайте уже эту рухлядь и валите отсюда в свою Сибирь!» Но постепенно и до этого идиота стало доходить, что что-то тут не так.
Толстяк помялся, помычал чего-то радостно-ненавязчивое и в конце концов поинтересовался:
— Вы довольны проделанной нами работой?
Нет, вы только посмотрите на этого канцелярского бурундука. «Проделанной ими работой»! Совести нету никакой у человека. Можно подумать, это его в плен пытались сутенеры взять. И он из сутенера правду выбивал. Вот дать бы ему сейчас по голове чем-нибудь тяжелым! А низзя. Потому как международный скандал может получится. А мы этого допустить не могём.
— Трудно переоценить ваши старания, но мне очень жаль — эта не та девушка, которую мы разыскиваем, — вежливо сообщил полицейскому Саша.
По мере перевода фразы лицо толстяка вытягивалось и покрывалось маской страдания. Вот прям видно было, как на лбу у него бегущей строкой высветилось: «Аллах, за что это мне! Я никогда не избавлюсь от этих русских».
— Вы уверены? — кисло улыбаясь, спросил он.
— Стопудов, — мрачно подтвердила Элка.
И чего теперь делать? От полиции, как оказалось, толку ноль. Больше с ними связываться смысла нету. Опять вольных сыщиков нанимать? Чтобы им опять головы поотрезали? Такими темпами никаких детективов не напасешься…
Глава 28
Всеобщее мрачное раздумье нарушил вбежавший в комнату длинный тощий полицейский. Он что-то гортанно проговорил начальнику. У того вытянулось лицо. Яман обескураженно перевел остальным:
— У них сутенер ваш сбежал. Негр который. — И чуть заметно усмехнулся.
Никто бы, наверное, этой легкой ухмылки и не заметил, но в тот момент все трое — и Ёлка, и Женька с Сашей — вытаращили на него глаза. И именно поэтому легкую тень улыбки на лице переводчика видели все.
Яман стал переводить дальнейший разговор полицейских — шефа и подчиненного:
— Похоже, что кто-то подкупил охранников. Никто не заметил, как он исчез из камеры.
— У вас там тюрьма или проходной двор? — прорычал Женька. — Из камеры? Из охраняемой тюрьмы?
Отвечать ему никто не собирался. Все были заняты. Шеф, брызгая слюной, кричал на подчиненного.
