искренне восхищался преступником. – Человек, расправившийся с журналисткой, крайне умен и предусмотрителен. И он совершенно осознанно не стал трогать дверную ручку – ему было выгодно, чтобы полиция обнаружила отпечатки пальцев мадемуазель Статской. Так что я позволю себе исключить сию даму из списка подозреваемых.
– Вот как у вас дела расследуются! – не к месту вскинулся Нахимов. – Основываясь только на предположениях, вы собираетесь оправдать убийцу! И такие люди служат в местной полиции! Между прочим, есть свидетель того, что во время совершения преступления Статская выходила из номера, а это самая что ни на есть прямая улика, а не какие-то там эфемерные построения психологического портрета убийцы!
Сочувствие к мэру читалось в глазах детектива.
– Прекратите метаться, уважаемый. Вам это не идет. Позвольте мне продолжить? – издевательски- галантно поклонился детектив. И, не дожидаясь ответа, повернулся к остальным слушателям.
Те сидели как мыши – тихо-тихо… Лапочки такие…
– Несмотря на ваши возможные сомнения в моем профессионализме, я все же исключил мадмуазель Беллу из списка подозреваемых. И в итоге все стрелки сошлись на одном-единственном человеке. На отце ребенка убитой. На ее бывшем любовнике. Извините, господин Кац, но речь идет о вас.
Странно, но в тот момент Элке просто по-человечески очень не хотелось, чтобы детектив был прав. Вот непонятно почему – но не хотелось. Ну не мог этот толстячок убить Ларски! Да, понятно, что никакой он не милашка, а жесткий олигарх, заработавший свои миллионы отнюдь не выращиванием роз, понятно, что пакостей в своей жизни он сделал столько, что на сто обычных людей хватило бы… И что по чужим головам он всю жизнь шагал не задумываясь, и кровь на нем наверняка есть… Но вот Моришу он не мог убить. Не такой он человек.
Увы, как только что заметил истеричка Нахимов, психологический портрет к делу не пришьешь. А все улики именно на нем, на Михаиле Романовиче, сходятся. Честно – жаль.
Похоже, что сделанные выводы расстроили и самого детектива. Ибо продолжал он куда менее бодро:
– Все действительно сходится на вас, месье Кац. Именно к вам приехала Мориша Ларски. Именно из вашего портмоне выпала фотография сына журналистки – вашего сына. И у вас был мотив избавиться от женщины. Мотив – и возможность. Именно ваше алиби самое шаткое. Если говорить до конца откровенно – у вас просто нет этого алиби.
Похоже, расследование подошло к печальному, но закономерному финалу. Виновные найдены, преступник разоблачен, публика довольна, пора собирать чемоданы. И валить из этих райских мест как можно быстрее. Домой, nach Hause, – куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Гиблое какое-то местечко, этот ваш хваленый курорт. И нечего тут делать порядочной девушке. В Гарлеме ночью в голом виде – и то спокойней. Там хоть все понятно, кто кого и за что. Никаких сюрпризов и психологических портретов.
– Повару уже велеть обед подавать? – грустно поинтересовалась Ёлка.
Честно говоря, во всей этой дурацкой истории ей больше всех было жалко маленького мальчика Димку. Пацан сейчас вообще сиротой остался – маму убили, папу в тюрьму упакуют. И не в абы какую, а в международную…
– Миш, сиди молчи, на вопросы не отвечай. Адвокаты через пару часов будут. – Никифоров встал, вытащил из кармана мобильный телефон и озадаченно уставился на экран.
Чего это он завис-то? Не помнит, как адвоката зовут? Или соображает, куда в подобных случаях звонить полагается?
– Вот черт… – пробурчал себе под нос олигарх. – А как же…
– А вы что, наизусть вообще ни одного номера не помните? – холодный голос детектива прозвучал, как выстрел. Как щелчок кнута. – И даже с секретарем не связаться? Посмотрите в пропущенных звонках, в записной книжке ваши контакты вряд ли есть. Насколько я понял, своим работникам вы не отвечали, вы их вызовы сбрасывали. Вы звонка Моришиного помощника ждали, поэтому и телефон не выключали. Что, так и не позвонил?
Никифоров просто не успел отреагировать – так внезапно налетел на него детектив. Налетел, вцепился в руку и ловко, словно кошка когтем, выцарапал из огромной никифоровской ручищи матово поблескивающий мобильник.
– Что… Что вы себе позволяете??? – опешивший от такого поворота событий олигарх просто не понял, что тут, собственно, произошло.
– Прекратите жадничать, месье Никифоров! – Детектив отскочил от замершего Михаила, сунул добытый мобильник во внутренний карман пиджака и одновременно нажал пару кнопок на своем телефоне – оказывается, он давно держал его наготове. – Похвастайтесь телефончиком! Симпатичная модель! Только вот, на мой взгляд, немного женская… Э-э-э, чего это вы на меня так хищно смотрите? Даже не вздумайте нападать на представителя закона, у нас за такое еще больший срок дадут! – И уже в свой телефон: – Можно забирать, я закончил.
– Может, все дело в том, что вам нельзя выключать этот телефон? – детектив говорил с Никифоровым очень спокойно, словно о чем-то совершенно обыденном. – Потому что включить его у вас не получилось бы: вы банально не знаете ПИН-кода. Конечно, после приезда на родину ваши специалисты за пару минут сделали бы так, чтобы СИМ-карта стала активной, но он нужен вам именно сейчас! Этот номер всегда должен быть доступен! Потому что вы действительно могли пропустить очень важный звонок. Вам Мориша рассказала о том, что подстраховалась? И как вы собирались договориться с ее помощником?
(Как сказал известный поэт, гвозди бы делать из этих людей. Не было б в мире крепче гвоздей.)
Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице олигарха. Он просто ответил:
– Денег бы предложил. – И плечами пожал эдак недоуменно, мол, что тут непонятного?
Совет директоров в стае лемуров. Все крутят головами, глазки вытаращили, никто ничегошеньки не понимает. Мол, интересно тут у вас, токо ничо не понятно. Что тут вообче, собственно, происходит?
– Чем же она вам угрожала? Вам, человеку, которому вообще ничего не страшно. И вы сами мне говорили, и кое-кто, – (В этом месте известная сплетница Идея Нахимова стыдливо уставилась в пол), – мне подтвердил, что суровый олигарх Никифоров никогда не платит шантажистам и не стесняется своих грехов. Просто по-человечески интересно, что за информацией обладала убитая, если вы не смогли соскочить с крючка?
Никифоров широко улыбнулся и махнул рукой:
– Сейчас это уже неважно.
– Действительно, уже неважно.
Все-таки Идею надо будет как-нибудь придушить. Или утопить. Короче, сделать что-нибудь, чтобы она уже наконец перестала лезть со своими идиотскими вопросами и перебивать серьезных людей! Вот кто ее сейчас за язык тянул? Раскрыв рот, она такую шикарную трагическую сцену испортила! Курица любопытная!
– Мне, что ли, одной интересно, о чем вы тут говорите? Я вот, например, ничего не понимаю! Какие помощники, какой крючок? Кто-нибудь что-нибудь объяснит, наконец? – Идея накинулась на детектива, как самка павлина, – распушив куцые перья и клокоча от негодования. – Вы вообще чего к уважаемому человеку пристали? Миша, чего ты с ним любезничаешь?
Этот ее клекот похерил весь драматизьм момента. Вот напрочь похерил!
– Ох, Идейка, хорошая ты баба! – рассмеялся Никифоров. – Добрая, но глупая. Что тебе непонятно? Объясняю: товарищ полиционер только что раскрыл преступление и нашел убийцу. Так ферштейн?
Мадам Нахимова плюхнулась на попу, похлопала облезлыми ресницами и ответила:
– Ферштейн. Только кто убийца-то? Я че-то не поняла…
Глава 10
– Общаясь с убийцей, Ларски очень нервничала. Она его боялась. Боялась настолько, что, вопреки придуманной ею же легенде об аллергии на спиртное, приняла на грудь довольно значительное количество алкоголя.
Ёлка недоуменно вздернула нос:
– Что значит «придуманной легенде»?
