Ёлка.
А дальше был скандал. Довольно быстро пришедшая в себя вдова разоралась, обидевшись на любовника. Причем обиделась она не за то, что Вова посмел заподозрить ее в убийстве, гораздо больше раздражала Ритку его глупость. Глупый возлюбленный напрасно о ней беспокоился, все равно никому не удалось бы засадить за решетку дочь богатого и влиятельного бизнесмена. Папа выкупил бы дочуру за любые деньги.
Остальные мрачно смотрели на беснующуюся девицу в распахнутой до пупа, и тем самым обнажающей идеальный бюст в идеальном белье, рубахе и бубнящего оправдания Вовы.
Разъяренная Ритка подскочила к столу, схватила початую бутылку темного рома, залихватски крутанула ее и… поднести к губам не успела. Откуда-то из воздуха материализовался Сашка – он ловко перехватил бутылку за горлышко и вырвал ее из Риткиных рук.
– Нельзя. Из этой бутылки пьет Элла Александровна, – строго произнес он. И даже пальцем погрозил, мол, ай-ай-ай!
– Так я же ничего туда сыпать не буду… – растерялась Ритка.
– А может, у тебя слюна ядовитая? По инструкции не положено, понятно? Давай я тебе лучше водочки предложу. Из общей посуды.
И, не дожидаясь ответа, парень так же, как Ритка секунду назад, раскрутил ополовиненную ноль-семь водки, резко, но не больно залепил ей открытой ладонью в лоб (Риткина голова от этот удара откинулась) и влил содержимое бутылки в открытый от изумления рот скандалистки.
Ему давно надо было так сделать.
Маргарита закашлялась и рухнула на пол. Замешкавшиеся телохранители-доберманы и нерасторопный Вова-два подняли ее и увели из ресторана.
На этом вечеринка и закончилась.
Кто-то пытался помянуть Валерку, но постепенно разговоры стали затухать, а через полчаса после отъезда милиции народа в ресторане почти не осталось.
Только за дальним концом стола все еще сидела странная компания – Элка, ее телохранители, юрист Андрюха и Вова-раз. Уважаемый человек Николай Семенович тоже за столиком присутствовал, только участия в разговоре не принимал. После того как все устаканилось, он вызвал личного водителя и моментально, за считанные минуты надрался до бессознательного состояния.
– Может, его на диван перенести? – предложила Ёлка.
– Не надо, не трогай его. Пусть спит. У него сегодня не день, а сплошные стрессы, дай человеку расслабиться. Ты, кстати, сама на нервной почве выпить не хочешь? – Сашка вытащил откуда-то отобранную у Ритки бутылку.
Ёлку аж передернуло:
– Сам пей эту гадость!
Телохранитель гоготнул и на ушко, чтобы никто не слышал, глуманулся:
– Отчего же гадость, Элла Александровна? У вас так натурально лицо после каждого глотка перекашивало! Талант!
Так же тихо, тоже на ухо, Ёлка зашипела:
– А ты сам попробуй крепкий чай с колой пить, я на тебя посмотрю! Спиртяга чистая и то легче пошла бы! Совести у тебя нет!
Вспомнив ужасный вкус употребляемого ею весь вечер «коктейля», она скривила недовольную физиономию. Похоже, телохранителя это рассмешило еще больше.
– А ты разве не этого хотела? Зато весь вечер как стекло была! Если бы ты в одном с Риткой темпе настоящим ромом частила, мы бы тебя отсюда в стельку пьяной вынесли. И нам пришлось бы весь сегодняшний вечер и завтрашний день носиться с тобой, страдалица ты наша похмельная. А если серьезно, водочки выпьешь? Чуть-чуть, чтобы отпустило?
Выпила. И впрямь отпустило. А как иначе – проверенное народное средство, оно всегда безотказно действует.
А рядом маялся Вова-раз. Его откровенно развезло – не иначе, на нервной почве.
– Как он мог? После того что Ритка с Валеркой вытворяла, как Вован мог с такой стервой связаться? – стенал парень, то и дело заваливаясь на Ёлку.
Он пытался сесть прямо, покачивался и вновь падал на девушку, повторяя один и тот же вопрос.
– Любовь зла… – отвечала ему Элка, аккуратно помогая парню принять вертикальное положение.
Помогало ненадолго.
– Кстати, я всю переписку с твоего ящика вел, – как бы между прочим сообщил Женька. – И там для тебя письмо интересное есть.
Интересно, а его в детстве разве не учили, что читать чужие письма неприлично? Хотя работа у них такая – проверять все, что касается их подопечной. Поэтому сердиться на парня бесполезно.
– Что за письмо?
– От Михаила Романовича Каца. – Женька хитро сощурился, ожидая реакции на свои слова.
Реакция последовала незамедлительно:
– Да ты чё? А на фига он мне письмо написал? И чего именно он написал?
Женька загадочно улыбнулся, попытался выдержать паузу, но не сдержался и выпалил:
– По-моему, он тебя в близкие друзья определил. Представляешь, к письму прикреплена фотка, где он сидит с сыном в обнимку в каком-то совершенно затрапезном интерьере. Наш офигенный олигарх – и на фоне ужасного гобелена с оленями, у моей бабушки такой коврик в деревне над кроватью висел. Трогательно до безобразия. Так вот, он пишет, что Моришина семья приняла его сначала с осторожностью, но когда он заявил, что ни в коем случае не собирается отнимать внука у бабушки с дедушкой, те вроде как расслабились и приняли за своего. Намерен перевезти их всех в Москву. А еще он тебе в конце письма «чмоки-чмоки» написал! – Тут Женька совсем неприлично разулыбался и даже фамильярно подмигнул оторопевшей Ёлке.
– Ну, с «чмоками» он, наверное, перегнул палку, – попыталась хоть как-то сгладить неловкость дочь министра.
– Ну не знаю, – задумчиво протянул Сашка. – Насколько мне известно, у них, у олигархов, принято так с друганами общаться. Так что терпи, дорогая. Завела себе кореша-миллионера, будь любезна соблюдать ритуал.
Ёлка хмыкнула, но говорить ничего не стала. Хоть у Каца все нормально сложилось, и то слава богу.
Чмоки-чмоки.
Эпилог
Ёлка бессильно откинулась на спинку кожаного автомобильного сиденья. В голове трепещущим клубком путались мысли, виски поламывало надвигающейся мигренью.
В руках мертвым куском металла молчал телефон.
– Странная у нас неделька выдалась, – глядя на серые московские улицы за окном дорогого автомобиля, произнес Женька.
Да уж, действительно странная…
– Сначала Мориша. Потом Валерка.
Элка подышала на стекло и пальцем нарисовала на нем странную вязь из букв.
– Мы с вами приземленные люди, – грустно сказала она. – Никому не показалось странным, что оба преступления были раскрыты в ресторанах? И там, в Альпах, и здесь, в Москве. Убийцы были разоблачены в промежутке между аперитивом и десертом. Как это… неправильно, что ли. Пуаро и мисс Марпл раскрывали преступления в библиотеках, а мы с вами – в общественных едальнях.
Телохранители синхронно пожали плечами. А ведь действительно – в ресторанах.
– Причем ни тогда, ни сейчас поесть мне так и не удалось. Ужас какой-то! У меня, между прочим, когда
