— Если занятия с Тилирит тебя чему и научили, то уходить от ответа самым поспешным образом.
— Это плохо?
— Замечательно. Но прежде чем убегать от опасности, нужно хотя бы получить представление о ней, не так ли?
— Вы хотите сказать…
— Что мое предложение имело под собой серьезные основания. У нас ожидаются гости, а Дом не прибран.
— О!
Наконец-то, настойчивость Магрит стала понятна: в моем непосредственном присутствии наведение чистоты можно было осуществить только примитивными средствами, то есть, с помощью метел и тряпок. А такая перспектива, по всей видимости, мьюров не устраивала, и они имели наглость обратиться к госпоже за содействием в их нелегком труде.
Можно, конечно, встать в позу, но зачем? В лучшем случае испорчу настроение и себе, и сестре, а в худшем… Сам буду натирать полы восковой мастикой. В качестве наказания за беспочвенную гордыню. Ладно, так и быть, освобожу Дом от себя. На некоторое время.
Я отряхнулся, подняв осевшую на моей одежде пыль в воздух, и направился к шкафу. Магрит оценила мою «добрую волю» и поощряюще улыбнулась:
— Это ненадолго. И потом, уже вовсе не так холодно, как кажется.
— Угу, — согласился я, накидывая на плечи полушубок.
— Не дуйся, Джерон, тебе это не идет. Я лишь попросила временно приостановить твои… вязальные опыты.
— Пока Дом не завален ими доверху? Вы это имели в виду?
— Гости нас засмеют, — сие предположение излагается таким тоном, будто прецеденты уже имеются.
— Вот как… Что ж, если кому-то будет смешно, позовите меня. И мы посмеемся. Вместе. Если к тому моменту еще останется причина для веселья.
В тишине, нарушаемой только сопением кошек под кроватью, мои слова прозвучали слегка угрожающе. Магрит на мгновение опустила ресницы, потом вновь посмотрела на меня тем самым взглядом, смысл которого всегда было трудно определить.
— Какой ты у меня смелый.
— Неправда. Я — жуткий трус.
— В отношении себя? Возможно. Но когда речь заходит о других…
— Что-то происходит?
— Нет, как ни странно, — признала сестра. — И ситуация, и ты остаетесь прежними. Но выход почему- то меняет свое местоположение.
— Это, наверное, очень мудрое замечание?
Синие глаза лучатся смехом:
— Наверное.
— Пожалуй, я поищу его потаенный смысл, гуляя в саду, хорошо?
— Хорошо.
Теплые губы легко коснулись моего лба.
— И все-таки, я люблю своего брата, — задумчиво подводит итог беседы Магрит.
— Приложу все силы, чтобы излечить вас от этого недуга, — даже не шучу, но улыбка сама собой поднимает уголки рта.
— Гулять! — Командует сестра, и я, коротко поклонившись и щелкнув каблуками, приступаю к исполнению приказа, то бишь, удаляюсь по коридору в направлении парадного выхода.
Шаге на пятнадцатом слышу где-то за спиной:
— А вам нужно особое приглашение? Брысь отсюда!
И две кошки, смешно подпрыгивая вверх на всех четырех лапах сразу, проносятся мимо, едва не сбивая меня с ног. Или мне кажется, или прямо на ходу они обзаводятся крыльями. Умельцы фрэлловы… Жаль, что я не могу летать.
Полет. Это слово может означать все или ничего. Для меня верен второй вариант, для моих родственников первый. Потому что они — драконы. Следует ли из этого, что я тоже дракон? Увы. Мне было бы легче родиться кем-нибудь другим. Или вообще не рождаться, потому что свое главное преступление против мира я совершил, появившись на свет.
Правда, самый первый раз в памяти не удержался. И последующие — тоже. Собственно говоря, лишь совсем недавно я на несколько минут встретился в странной грезе с тем, кто был ДО МЕНЯ, но был МНОЙ. Или таким же, как я, хотя Мантия утверждает, что мы с ним совершенно непохожи друг на друга. И Мин так говорила. Мин…
Как все запуталось и закрутилось! Дикий танец теней, разметавшихся по стенам, когда пламя свечи задрожало на сквозняке: как заманчиво раз и навсегда войти в этот призрачный хоровод, оставив вне его пределов иглу Памяти, отравленную ядом Надежды… Заманчиво. Но даже такое маленькое удовольствие не могу получить. Не позволено. Кем? Тем, кто осведомлен. Сначала Владыка Круга Теней не согласился взять меня под свое покровительство, а потом я и сам понял: нельзя. Не время и не место. А наступит ли когда- нибудь срок? Сомневаюсь: ребенок всегда неохотно расстается с любимой игрушкой. Дай волю, истреплет всю, от кончиков спутанных шерстяных или шелковых волосиков до выцветшего полотна тряпичного тельца. И будет горевать, когда кукла рассыплется на кусочки. Да, только это и утешает: толика прощальных слов мне обеспечена. Правда, в них будет больше обиды на то, что я все-таки ушел, чем искренней печали, потому что рано или поздно мир найдет себе новую игрушку. Более красивую. Более прочную. Более занятную. И забудет о ворохе лоскутков… Не смею просить большего. Недостоин, и об этом мне так часто твердили, что вера переросла в непоколебимую уверенность.
Все началось довольно давно. Нет, не тридцать с небольшим лет назад. И даже не триста. Возможно, имеет смысл говорить о трех тысячах, но и за это не поручусь. Да и не так важно, КОГДА, важно, что однажды ЭТО произошло…
Облеченные могуществом существа очень часто забывают о том, что всегда найдется кто-то могущественнее их самих, хотя в глубинах душ живет страх повстречаться с daeni — с «тем, кто имеет право приказывать». И не понимают, глупые, что такая встреча принесла бы обеим сторонам лишь пользу, уберегая слабых от смертоносных ошибок, а сильным помогая стать еще сильнее, справившись с соблазном отдать приказ. Не понимают и боятся все больше, нагромождая одну нелепость на другую и окончательно запутываясь в оценках и суждениях. А что происходит, когда в детскую нагрянет с проверкой суровый воспитатель? Правильно, дети будут наказаны за все свои шалости: и за сломанные игрушки, и за порванную и испачканную одежду, и за больное сердце старой няни. А мера наказания, как правило, определяется незамедлительно… Драконы тоже были наказаны, и весьма сурово.
За что? Слишком горячо уверовали в собственные силы, пожалуй. Вознамерились нарушить один из основных законов бытия: «Каждое живое существо наделено волей и не может быть ее лишено без своего на то согласия». Просто? Да. Понятно? Еще бы! Но Покорившим Небеса все запреты и предостережения казались никчемными и глупыми, а раз так, значит, следует их преступить, верно? Цель была благая, спору нет: создать совершенное оружие против магии любого вида и рода, потому что шаткое равновесие мира находится под угрозой нарушения, пока из Источников черпают все, кому не лень. И, что особенно тягостно, не спешат вернуть заимствованное обратно.
Оружие было необходимо. В первую очередь потому, что любой другой способ борьбы с чарами требовал, опять-таки, обращения к Силе, а следовательно, «кражи» не только не прекращались, но и возрастали вдвое. Поиски решения проблемы не заняли много времени, куда больше усилий потребовалось, чтобы воплотить теорию в жизнь. И вот тут в изящные построения вкралась главная ошибка: для расплетения заклинаний и возвращения Силы в Источники оружие не просто должно быть плотью от плоти мира, но самое страшное: оно должно быть ЖИВЫМ. Почему именно так, а не иначе, выяснять было не с
