его беда.
Глубокое море старых глаз стало еще спокойнее: верный признак готовности начать бой.
— О жизни ты знаешь многое. А что тебе известно о событиях, произошедших несколько дней назад?
— Только то, что я видел собственными глазами.
— И что же ты видел?
— Результат воздействия заклинания, едва не приведший к гибели.
— Тебе известен заклинатель?
— Я могу только предполагать его личность.
— Вот как? — Глава Совета приподнял левую бровь. — А другие свидетели назвали имя.
— Это их право.
— Что мешает тебе поступить так же?
— То же, что не позволяет кроту описать солнечный свет. Я не видел, что именно произошло.
— Могут обмануть и глаза, и слух, и другие чувства, — согласился эльф. — Но разум находит путь во тьме.
— Следуя за маяками неясных свидетельств? И где же окончится этот путь?
— Ты не доверяешь чужим словам?
— Не всегда.
— Саа-Кайа находилась в том месте и в то же время, когда произошло покушение. Ее словам ты доверяешь?
— Она узнала убийцу?
— Она видела его.
— Но не узнала, верно? Слишком мало времени он присутствовал на месте преступления. Есть еще свидетельства?
— Кэлаэ’хель назвал имя.
— Уверенно?
— У него не было причин лгать.
Глава Совета уклонился от того, чтобы сказать «да» или «нет». Хитрец. Хорошо, возьму инициативу на себя:
— Вы прибыли сюда для выяснения обстоятельств, повлекших за собой попытку убийства, к счастью, неудавшуюся. И каковы ваши успехи? Что вы узнали к этому дню?
— Ты задаешь вопросы мне? На каком основании? — Удивление, горчащее надменностью.
— На том же, что и ты. Впрочем… Не надо отвечать. Я знаю столько же, сколько вы. По меньшей мере. Но в отличие от вас тороплюсь и потому не могу бесконечно тасовать факты в надежде на удачный расклад. В двух словах, что произошло? Расстройство чувств, заставившее некую особу выместить злобу на том, кто подвернулся под руку. Какие подробности вы хотите узнать?
— Виновника! — Воскликнула эльфийка.
— Причину, — добавил пепельноволосый.
Так, с этими двумя все ясно: она склонна к вынесению приговора, он к выяснению подоплеки событий. Проще говоря, обвинитель и дознаватель. Я был совершенно прав: решение — за старшим эльфом.
— А ты? Что хочешь узнать ты? — Обратился я к Главе Совета.
Тот помолчал, поглаживая пальцами подлокотник кресла, потом посмотрел на меня. Очень серьезно.
— Почему убийство не удалось.
— Целых три вопроса. Разного веса. Разной цены. Но ответ на первый вам уже известен, о втором лучше спрашивать у неудавшегося убийцы, а на третий я не отвечу.
— Почему? Не можешь или не хочешь?
— Не хочу.
— Он издевается над нами! — Заявила та, которую я назвал soeri. — Его следует допросить со всей…
— Строгостью? — Насмешливо предположил Глава Совета. — Он свидетель, а не обвиняемый.
— Он препятствует установлению Истины!
— Он имеет на это право, — признание. Слегка сожалеющее.
— Мы должны начать спрашивать по-настоящему!
Эльфийка не желала угомониться, и я устало вздохнул:
— О чем, красавица? Причина известна только убийце. Его личность — только жертве. Спросите ту, которая пострадала, узнайте имя, отыщите беглеца и узнайте причину. Чего уж проще?
— Мы так и поступим, не сомневайся, — кивнул старший эльф. — Как только Гилиа-Нэйа придет в сознание. Но это может занять много времени, в течение которого… Придется спрашивать тебя.
— Ради чего? Чтобы не скучать в ожидании?
— Его наглость переходит все границы!
— И наводит на размышления, — глубокомысленно заметил Глава Совета на вспышку своей помощницы.
Наводит, верно. Знаю, о чем думает сейчас листоухий: если веду себя так, как веду, возможно, я имею на то не только основание, но и право. Весь вопрос в том, какое право: право сильного, право осведомленного или право стоящего выше, потому что разница существенная. Если просто считаю себя сильнее, есть шанс одержать надо мной верх, ведь любая сила имеет пределы. Если знаю что-то, неведомое для остальных, ситуация усложняется: играть на чужом поле и по чужим правилам всегда неуютно. А вот если я, и в самом деле, нахожусь НАД происходящим, дела совсем плохи, и Глава Совета всерьез озабочен выбором правильного ответа. Есть, конечно, и вероятность блефа, но ее, уверен, эльф примет во внимание в последнюю очередь. Когда другие варианты будут отклонены. Разумная позиция: сначала следует убедиться, что не оправдываются худшие опасения, а все прочие можно будет отмести в сторону и оставить на «потом».
— Вы позволите ему посмеяться над нами?! — Голос эльфийки наполнился негодованием.
— Разве он смеется? — Качнулись золотистые пряди. — Лучше бы смеялся…
Глава Совета поднялся из кресла, расправляя складки мантии.
— Я чувствую опасность, исходящую от тебя, kellyn. И ее сила такова, что слова Советницы кажутся не лишенными смысла. По твоим собственным уверениям, тебе известны важные детали преступления, но ты предпочитаешь их скрывать. Я не буду спрашивать, каковы они, но, может быть, ты назовешь причину, по которой не желаешь говорить?
Причина… А я знаю эту причину? Знаю: не хочу терять то, что сумел приобрести.
«Но не потеряешь ли ты еще больше, если промолчишь?..»
Наверное, потеряю.
«Ты сознаешь это и продолжаешь упрямиться?..» — Удивляется Мантия.
Да. Глупо, конечно, но так не хочется рвать последнюю ниточку…
«Иллюзии?..»
Пусть так. Это все, что у меня есть на сегодняшний день. Завтра может не остаться ничего.
«Или появиться что-то другое…» — задумчивое предположение.
Но я не могу быть уверенным. Не могу. Что ответить на его вопрос? Правду? Она отрежет все дороги назад. Солгать? Еще хуже. Как мне поступить?
«Полагаю, только правильно…»
Но как?
Как?
Мое молчание Глава Совета счел достаточным основанием для перехода к активным действиям и коротко кивнул, отдавая то ли дань уважения принятому мной решению, то ли приказ страже. Но прежде, чем двое облаченных в доспехи эльфов сделали шаг в мою сторону, стремительная тень метнулась сквозь переплетение «струн», заканчивая полет у моих ног. Вонзившись в землю почти на две ладони тускло- серого лезвия.
