сам Гарвей запатентует свой способ цементации лицевой стороны плит до содержания углерода в один процент только в текущем, 1888 году? – язвительно спросил я. – К тому же наша броня лучше «крупповской» процентов на пятнадцать! На меня в этой отрасли сам Пятов[174] работает! Непосредственный изобретатель катаной брони! У нас и закалка производится разбрызгиванием, и цементация газовая!
– Ну, молодцы, молодцы… Я ведь сказал уже – молодцы! – Адмирал вежливо хлопнул пару раз в ладоши. Поаплодировал, стало быть. – Ты мне вот что скажи: а способ соединения этих твоих супер-пупер-бронеплит вы придумали? На недавней пьянке в Питере ты упоминал о том, что кузова автомобилей у тебя сварные. А как с более толстым материалом? Справитесь? Или все-таки на заклепках делать придется?
– Справимся ли? – улыбнулся я. – Ну-ка, пойдем-ка сюда! – Я проводил адмирала к дальней стене ангара. Там стояло нечто, напоминающее гигантское зубило. Размером с два автомобиля. Бронеплиты, из которых состояло это сооружение, были соединены под разными углами. – Вот! – горделиво показал я.
– Ну и чего? – не понял адмирал. – Вижу, что-то похожее на танк! Хе-хе! Не рановато?
– Да какой танк? – досадливо махнул я рукой. – Тут главное – способ соединения, а не форма. Форму можно было хоть октаэдром сделать, хоть кубом.
– Ну способ соединения – сварка! – важно кивнул князь, но тут же осторожно добавил: – Вроде бы, насколько я могу разглядеть своим непрофессиональным взором! Освоил все-таки? И долго варили? Насколько мне помнится: электросварка толстых плит – дело трудное, требующее квалифицированных сварщиков. А здесь явно бригада поработала. Что может только радовать – ты не только сварочные аппараты ввел в обращение, но и персонал подготовил. Интересно, а сколько сварщиков понадобится на постройке корабля тонн этак в пятнадцать тысяч? Тысячи две?
– Окстись, Сережа, какие тысячи сварщиков! – улыбнулся я. – Всю эту громаду, что ты видишь перед собой, сварили за полдня три сварщика.
– Всего три сварщика? За полдня? – изумился князь. – Они у тебя реактивные, что ли?
– Нет, просто у них на вооружении сварочные автоматы академика Патона![175]
– Ну, блин, удивил! – На адмирала сейчас было любо-дорого смотреть – его настроение явно улучшилось. От меланхолии не осталось и следа. – Порадовал! Это я тоже своим спецам прикажу самым внимательным образом изучить. А ты еще от управления верфями отбрехивался! При том, что какую-то, пусть сотую часть дела, но сделал! – Внезапно осознав, что только что сказал, адмирал опять помрачнел. – Да, пусть не сотая часть, но ведь даже и не десятая. Значит, резюмируя, у тебя есть стволы, и технология их производства, но нет всего остального. У тебя есть броня и способ ее быстрой сварки. Снарядные корпуса… Взрыватели… И это все?
– Ну а чего ты хотел? – даже обиделся я. – Понимаю, что работы еще непочатый край. Но мы стараемся! Пойми – никто ведь не рассчитывал, что война на пороге. Мы постепенно, но неуклонно наращивали в первую очередь именно производственную базу. А все эти винтовки, автомобили и прочее – исключительно для развития необходимых технологий, разработки оборудования, новых материалов, станков и подготовки персонала. Основные доходы мне как раз самые простые вещи приносят – рельсы и кровельное железо. Да и то – чтобы делать их дешево и делать много, пришлось новые технологии внедрять. Конструкторский отдел у меня хоть и состоит сплошь из «звезд», но хороши они в сферах, далеких от проектирования боевых кораблей. Сейчас с твоими спецами объединимся, и дело пойдет быстрее. Сам же видишь – задел есть, и задел немалый! Стволы, броня…
– Задел! – чуть не сплюнул на пол Алексей. – Задел… но вы уж постарайтесь, чтобы хоть к Первой мировой…
– К какой такой «Первой мировой»? – рассмеялся я. – Ты до сих пор думаешь, что она вообще будет и начнется в 1914 году?
– Ты меня за дурачка-то не держи! – вскидывается Алексей. – А то я не догадался, что любые наши действия так меняют грядущее, что оно становится крайне туманным! Вот именно из-за непредсказуемости будущего я и хочу быть во всеоружии, когда у королей кончатся доводы… Есть у тебя что-нибудь еще?
– Ну, баржи есть новые и речные пароходики… – говорю я, и лицо адмирала вытягивается. Вздохнув, Алексей только обреченно машет рукой. – Ладно, тогда пойдем все-таки пообедаем!
Мы выходим из ангара и топаем в особняк. Адмирал молчит. Молчит, пока идем, молчит, пока раздеваемся, молчит, пока подают закуски, молчит, когда разливают суп…
– Алексей, ну что с тобой? – наконец не выдерживаю я.
– А? – Князь поднимает от тарелки голову, но взгляд его направлен в третье измерение. – Я ведь в Одессу ехал, сорвавшись с катушек, мягко говоря… Мне необходимо потрошить особый запас, и я собираюсь это делать без ведома императора, своим произволом… Армия не дает артиллеристов, что делать? Приходится потрошить «чефешные» экипажи… а если война доберется до Проливов? Плюс вскрывать резервные склады… И вот я заезжаю в Нижний к Рукавишникову… Какая красота и благолепие… «Маузеры», «калаши», пулеметы и прочие револьверы… Деревенский спецназ фабричной выделки… И что в сухом остатке? НИЧЕГО!!! Помочь в предстоящей войне друг Димыч не может НИЧЕМ!!! АБСОЛЮТНО!!! Все показанное благолепие – выставочные экспонаты, образцы. Какая прелесть! Еремей Засечный придумал «РПК»… и их сделали… немножко… А я вот думаю, что случится, если японцы не будут ловить зимой мух, а экспромтом высадят пару дивизий под Владиком – песец навестит очень многих Еремеев!.. Оптика, дальномеры… Бесполезняк, все это пока бесполезняк… Вот у тебя кругом электрическое освещение, селектор на столе, а у меня на флоте матросы в кубриках при карбидных лампах сидят, а связь в пределах корабля осуществляется через переговорные трубы!
– Так в чем же дело? – удивляюсь я. – Дай заказ! Все сделаем! И связь, и освещение!
– Ладно… – адмирал немного отмякает. – Вижу, что стараешься, но к отходу флота на театр[176] уже не успеть. Да и не к чему все это пока, по большому-то счету. Но заказ я все равно пришлю! А ты, Димыч, сосредоточься-ка пока вот на чем: нам в ближайшее время позарез будет нужна хорошая система механизации башен. Своих конструкторов, что помозговитей, я тебе пришлю, но и сам ты тоже постарайся – «вспомни» все что можешь! Ты вообще особо броней не заморачивайся – ее бы и без тебя сделали, пусть и похуже качеством. Делай то, что у тебя лучше всего получается – продукцию точного машиностроения! Те же торпеды, а то сейчас на вооружении такое убожество стоит! Системы управления артиллерийским огнем тоже было бы неплохо. Корабельные силовые установки, пусть и не турбины пока, но хотя бы тройного расширения. В общем – работай! На будущее!
Рассказывает Олег Таругин (цесаревич Николай)
– Государь, доставили секретную телеграмму с городу Берлину, – говорит Шелихов.
– Давай сюда. – Интересно, что у них там произошло?
О господи! Телеграмма от Моретты. «Дедушка скончался. Вилли под домашним арестом. Papa болен, и нами правит mama. Мой милый, она не желает отпускать меня и настаивает на расторжении помолвки. Я умоляю тебя: сделай что-нибудь. Ты ведь умный, сильный, ты все можешь. Я обожаю тебя. Твоя, и только твоя, Моретта».
Это как же? Я ж точно помнил, что по истории старый кайзер в марте умер? Опять хронокаратели?.. Не сразу, но до меня доходит простая истина: у нас «старый стиль», и даты отличаются от канонических на несколько дней.
Н-да… Фридрих и его супруга Виктория! А не много ли вы на себя берете? Так, та-ак…
– Вот что, Егор… Васильчикова, Гревса – немедленно ко мне. Шенку и Целебровскому – ждать нас в условном месте. Сбор – через два часа. Бе-е-го-о-о-ом!..
Встречаемся на снятой Целебровским специально для подобных случаев конспиративной квартире. Собрание секретное. Состав участников ограниченный. Я обвожу взглядом сидящих.
– Итак, господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
При этих словах лица присутствующих напрягаются, но по мере того, как я рассказываю нежданную новость, Шенк и Целебровский расслабляются. Что это они?
– Видите ли, ваше высочество… – Альбертыч, как всегда при посторонних, само воплощение субординации и этикета. – Сама по себе проблема – пустяковая! Мне даже непонятно – зачем вы пригласили меня и Петрови… Владимира? Вон сколько вокруг вас умных и преданных людей! – При этих словах Гревс горделиво задирает подбородок, а Васильчиков кидает на Целебровского подозрительный взгляд. Для моего
