отличие от Сергея, все было в порядке. Впрочем, как и с умом. Он постоянно прокручивал сложные многоходовые сделки, спекулируя железом и солью. Рисковал, конечно, проигрывал, причем иногда на таких сделках терялись довольно крупные суммы. До полумиллиона включительно. Но чаще выигрывал. Жил Иван Рукавишников только интересами бизнеса. Я знал, что он приезжает в контору ни свет ни заря, а уезжает домой только за полночь. Но, несмотря на подобный фанатизм в работе, труд его был непроизводительным. Деньги приносили деньги, только и всего. Железоплавильные заводы, поставленные патриархом Михаилом Григорьевичем, постепенно приходили в запустение. И я точно знал, что к 1890 году самый большой завод, стоящий в Канавине[70], полностью устареет и пойдет с молотка за смешную сумму в 5500 рублей. А к началу XX века спекуляции доведут семью до финансового краха. Допустить подобное развитие событий я не мог.

Я беспрепятственно прошел в контору, провожаемый равнодушными взглядами служащих. Кабинет брата находился на втором этаже. Перед кабинетом располагалась обширная приемная, где сидели два приказчика и помощник. Естественно, что никаких длинноногих секретарш-блондинок и в проекте не было.

При моем появлении все трое вскинули глаза на «нарушителя спокойствия». В глазах я заметил легкое удивление – не все посетители поднимались на второй этаж. Этого удостаивались только, говоря современным языком, VIP-персоны. Узнать во мне брата своего босса приказчики не могли – Александр вообще никогда не появлялся в этом месте. Но чесучовый костюм говорил, что носящий его – человек небедный (встречают по одежке!). Поэтому помощник, почти точная копия давешнего «менеджера по продажам», такой же прилизанный молодой человек с тонкими усиками, только одетый более консервативно, встал из-за стола и, вежливо поздоровавшись, поинтересовался у меня целью визита.

– Любезный! – томным голосом начал я. – Доложите Ивану Михайловичу, что его хочет видеть брат Александр.

На лице секретаря не дрогнул ни один мускул. Только усики приняли почти вертикальное положение. Кивнув, молодой человек прошел в кабинет. Из-за неплотно закрытой двери донеслось:

– Что за глупые шутки?!! – Братец не мог поверить в визит Александра. – Гоните в шею этого самозванца! Нет, погоди, я сам его с лестницы спущу!

Дверь рывком распахнулась, и на пороге возникла тщедушная фигурка «братика» Ивана. Интересно, как с такой комплекцией он собрался меня с лестницы спускать? На грозном лике «старшего в роду» последовательно прошла целая гамма эмоций. Начиная от праведного гнева – к узнаванию и далее – до безмерного удивления. Я сполна насладился произведенным впечатлением.

– Ну, здравствуй, братец Иван Михайлович! – разрушил я милое очарование «немой сцены».

– Э-э-э-э-э-э! – только и смог выдавить Иван. Если бы небо обрушилось на землю или пошел дождь из лягушек, он бы удивился меньше. Приказчики, пораженные нетипичным поведением хозяина, привстали из- за столов и пялились на «спектакль», раскрыв рты.

– Или ты, братец, не рад меня видеть? – кротко вопросил я.

– Сашенька? – зачем-то решил уточнить Иван.

– Он самый, Ванечка! – продолжая издеваться над банкиром, медовым голоском пропел я. – Во плоти! Пощупать хочешь?

– Э-э-э-э-э-э! – Похоже, Ванин мозг, попытавшийся осмыслить нестандартную ситуацию, начал перезагружаться. Как бы он еще и форматирование не запустил!

– Может, пригласишь в кабинет? – решил я прийти на выручку Ивану. Тот только рукой махнул, мол, заходи.

В кабинете Ивана Михайловича можно было смело устраивать соревнования по игре в волейбол. От двери до рабочего стола расстояние составило (я считал!) 33 шага! Сам стол был размером с бильярдный. Сходство еще больше усиливала обивка из зеленого сукна. По внешнему краю этого шедевра столярного искусства шла низенькая деревянная балюстрада с причудливыми балясинами. Большую часть столешницы занимал грандиозный бронзовый чернильный прибор в виде двух римских колесниц.

Прямо над хозяйским креслом, резная деревянная спинка которого напоминала вычурные башни средневекового замка, висела большая, писанная маслом картина, изображавшая основателя ветви рода – «железного старика» Михаила Григорьевича. На противоположной стене с ним «переглядывался» ростовой портрет Его Величества Императора Российского Александра Третьего.

Усевшись на свое законное место, братец помолчал минуту, восстанавливая душевное равновесие, грубо нарушенное резкой сменой моего имиджа. Я в это время, вальяжно развалившись в гостевом кресле, делал вид, что любуюсь бликами солнца на носках своих лакированных туфель. Молчание затягивалось, но я совершенно не переживал по этому поводу – пусть первый ход сделает братец. Наконец Иван достаточно пришел в себя, чтобы задать осторожный вопрос:

– Что-нибудь случилось, Сашенька?

– Нет, Ванечка, совершенно ничего не случилось! – безмятежно ответил я, переводя взгляд с туфель на переносицу брата.

– Да, но… – Иван проглотил вопрос типа: зачем ты так вырядился? Закончил братец более округло: – Но твой вид…

– А что такое? – делано озаботился я, отряхивая лацканы пиджака от несуществующих пылинок. – Галстук криво повязан?

– Нет, но… – Иван снова замялся, пытаясь сформулировать свои мысли.

– Вот что, братец Иван Михайлович… – Мне надоело ломать комедию, и я решил взять быка за рога. – Мне нужны деньги!

– Так я ведь уже переводил тебе десять тысяч рублей в начале месяца!

– Ты меня не понял, Ванечка! – елейно ответил я. – Мне нужны ВСЕ мои деньги!

– Но… но… зачем?!! – Ивана чуть удар не хватил.

– Да вот, решил самостоятельно заняться торговлишкой, по примеру батюшки нашего, – выразительный взгляд на портрет предка.

– Но ты же… – концовка вопроса повисла в воздухе.

– …ничего в этом не понимаю? – закончил я.

– Да! – буквально выдохнул Иван.

– Ничего, Ванечка, – кротко сказал я. – Как-нибудь разберусь! А теперь вели принести бухгалтерские книги. Я хочу посмотреть текущее состояние дел.

Это требование окончательно добило Ивана Михайловича. И без того тщедушный, он словно стал в два раза меньше.

– Э-э-э! Это сейчас невозможно! – проблеял Иван. – Они… они сейчас у аудиторов! Точно, они у аудиторов! На проверке!

«Врет!» – убежденно подумал я, а вслух сказал:

– И когда эта… проверка закончится?

– Через неделю! – неуверенно сказал Иван.

– Даю тебе два дня! – твердо сказал я, вставая. – Послезавтра с утра чтоб книги были в этом кабинете. И не вздумай подчищать – я все равно обнаружу! И учти – по моим самым скромным прикидкам, общий капитал нашей семьи составляет около 16 миллионов рублей. Из чего можно высчитать, что на мою долю приходится четвертая часть.

– Седьмая! – быстро сказал Иван.

«Опять врет!» – констатировал я, а вслух язвительно спросил:

– Да неужели? Сестрички вышли замуж, и их доля была выплачена в качестве приданого! Ты на этом хорошо нагрел рученьки – вместо 2–3 миллионов выплатил по пятьсот тысяч, да и то большую часть акциями компании. Братец Сереженька забрал свою долю, которая на тот момент составляла 2 900 000 рублей ассигнациями, сразу после смерти батюшки и уже успел потратить половину. В деле остались только ты, я, братец Мишенька и братец Митрофанушка.

Иван Михайлович, словно громом пораженный, откинулся на спинку кресла. Если бы с ним вдруг заговорил его письменный прибор, он бы воспринял это спокойней, чем вид «дурачка» Сашеньки, спокойно рассуждающего о семейном капитале!

– Но как?.. Откуда узнал?.. – забормотал себе под нос Иван, позыркивая на меня из-под нахмуренных

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату