способны даже самые нелепые и, на первый взгляд, ненужные вещи…
— Лично я желал бы поговорить, а не послушать. Надеюсь, мне будет оказана такая любезность? — Скучающий, с легкой ноткой усталости голос раздался от дверей, и я спрыгнул на пол, довольно скаля зубы:
— Как можно отказать вам, светлый dan?
Немного кривлю душой. По двум причинам, как ни странно.
Во-первых, dan вовсе не светлый, а очень даже темный. Темноволосый. Не брюнет, но близко к тому. И загорелый. А глаза не под стать масти: светло-серые, кажущиеся выцветшими, хотя молодой человек, появившийся в дверном проеме — мой ровесник. И, что гораздо важнее, мой друг.
А во-вторых, отказать в беседе ему нельзя, потому что Вигер Ра-Кен занимает должность заместителя верховного амитера Антреи. И поскольку работают за начальника всегда заместители, Виг не только лучше всех осведомлен о происходящих в городе и его окрестностях событиях, но и принимает в них активное участие. Когда в качестве наблюдателя, а когда в качестве постановщика и исполнителя главной роли. Остается только надеяться, что в моем скромном представлении на главных ролях буду все же я.
Дознаватель судорожно вскочил на ноги и вытянулся струной перед вышестоящим офицером, стараясь сообразить, как поступать дальше. Виг милостиво кивнул, давая понять, что выказанное почтение не осталось без внимания, и небрежно велел:
— Возвращайтесь к своим обязанностям, милейший.
— Но составление отчета о происшествии еще не окончено… — попробовал возразить усердный служака, за что получил в награду ледяное:
— Я сам этим займусь.
Повторять дважды не пришлось: дознаватель выкатился из кабинета, оставив на столе все бумаги, в которые заносил для долгой памяти мои скупые и не вполне вежливые ответы.
Виг вздохнул, стряхнул несуществующую пыль с рукава лазурно-синего форменного камзола, опустился в освободившееся кресло, заботливо поправив подушку на сиденье, и взял в руки один из листов, испещренных ровными строками. А я получил возможность в течение нескольких вдохов оценить ситуацию и то, насколько в ней увязли мои коготки.
Так, выглядит парень устало: под глазами намечаются «мешочки», губы сухие, и цвет кожи кажется немного нездоровым. Значит, не выспался, друг мой? Печально. Но выяснять причину сам, пожалуй, не буду. Если захочет, расскажет. А не захочет — его воля. Лишится тогда утешения в крепких мужских объятиях и доверительного разговора на троих: я, он и бочонок эля. Так что…
— Чего уставился? — Спросил Виг, не отрывая глаз от чтения.
— Как догадался, что я на тебя смотрю?
— Смотришь? — Тонкие губы изогнулись в сдержанной улыбке. — Пялишься — будет точнее.
— Ну уж и пялюсь… А все-таки, как?
— У тебя свои секреты, у меня свои. Ты же со мной не делишься?
— Только попроси: я с радостью…
— Зароешь меня в деталях своего промысла? Уволь, и так дел по горло. А некоторые еще сверху подкидывают, — dan ре-амитер отложил, наконец, недописанный отчет и откинулся на спинку кресла, сцепив худощавые, но сильные пальцы в замок. — Итак?
— Итак?
Присаживаюсь на краешек ранее отвергнутого стула. Исключительно, чтобы оказать уважение старому другу. Так и есть, передние ножки короче задних! Ладно, несколько минут потерплю.
— Рассказывай.
— Что?
— Рэй, прошу, только не дурачься… — Виг досадливо сморщил свой горбатый нос. — Я не в том настроении, чтобы развлекаться.
— Потому что не выспался, верно?
— Принюхивался? — Сузились серые глаза.
— Как можно, светлый dan! У тебя на лице все написано. Из-за службы?
— Если бы… Лелия приболела.
— Давно?
— Три дня будет.
— А я не знал… Серьезно?
— У детей в таком возрасте все серьезно, — вздохнул Виг. — Но Сирел заверил меня, что обойдется без осложнений.
— Ну, если Сирел так сказал, значит, обойдется! — Подпускаю в голос уверенности. Немного с лишком, но в таком деле, как успокоение родителей, не помешает самому казаться чрезмерно спокойным.
Лелия — наследница рода Ра-Кен, очаровательная кроха шести лет от роду — единственная оставшаяся на этом свете память о покойной супруге. Немудрено, что Виг трясется над дочкой с утра и до вечера: не хочет справляться с новой потерей. И правильно, чем терять и потом снова искать, лучше беречь то, что держишь в руках. Пока оно само не решит уйти. В назначенный срок.
Все будет хорошо, друг! Придворный врач знает свое дело и не допустит, чтобы сердце человека, обеспечивающего мир и покой во всей Антрее, было ранено скорбью: слишком расточительно, слишком опасно. А безопасность престола и вверенного королеве города превыше всего, как вдалбливают нам с малолетства. Вдалбливают так крепко, что в какой-то момент начинаешь свято в это верить. Но мне проще: я знаком с Ее Величеством. До той степени близости, когда политика и жизнь становятся единым целым, и верить уже не нужно, ибо — чувствуешь.
— Думаешь? — Волнение в голосе Вига вырвало меня из тенет размышлений.
— Уверен!
— Твоими бы устами…
— Но ты ведь не о здоровье Лил пришел со мной говорить, да?
— К сожалению, — признание звучит совершенно искренне. — Какой ххаг[8] понес тебя поутру на рынок?
— Да так… Понадобилось.
— С перепоя захотел рыбки поесть? — Ехидно щурится Виг.
— С перепоя?! — Вскакиваю на ноги и возмущенно нависаю над столом. — Да ни в одном глазу не было!
— А в сердце? — Тихий вопрос.
— Причем здесь…
— Опять всех посетителей Савека разогнал? Конечно, его доносы доставляют мне некоторое удовольствие красочным описанием твоих чудачеств, но… Поверь, я буду только рад, если ты перестанешь напиваться.
— Потому, что это мешает моей службе?
— И поэтому тоже, — легкий кивок. — Но плевать я хотел на службу! Хочешь, поговорю с Наис?
— Не надо.
— Я не буду на нее давить, Рэй. Просто объясню.
— Не надо.
— Она же не дура и все понимает. Возможно…
— Я сказал: не надо!
С трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в прямые плечи и не тряхнуть их обладателя посильнее. Ра-Кен выше меня ростом, но в весе мы примерно равны, а я больше времени провожу на свежем воздухе, и… Кстати, загадка: почему Виг успел загореть, а я еще бледный, как парус в лунную ночь? Должно быть, ре-амитер все же позволяет себе прогулки. И ему не надо день напролет торчать на солнце, пряча глаза в тени широкополой шляпы… Ох, доберусь я до твоих тайн, дружище! Все разнюхаю. Когда потеряю последние стыд и совесть, не раньше. Потому что шпионить за другом — один из самых опасных грехов. От него и до предательства недалече.
— Остынь!
