Начинается! Вот сейчас нас и будут бить! Я покосился на Мишку, на других новичков — глаза у всех были широко раскрыты, лица вытянулись.
— Так вот, — подходя ближе и явно сдерживая смех, сказал курносый, — сейчас вы, значит, пройдете приемный экзамен. Так полагается. Все проходили, и вы пройдете. Кто из вас ответит: что боксеру больше всего требуется?
— Ну-у… смелость… — упавшим голосом ответил Мишка.
— Правильно! А еще?
Все молчали.
— Так, значит, никто не скажет? — повторил курносый. — Тогда я скажу: внимательность…
Он для вящей убедительности поднял указательный палец, но ему не дали договорить — дверь отворилась, и здоровяк, заглядывая, мрачно пробасил:
— Можно! — и опять скрылся.
Курносый снова строго оглядел всех, остановился на нас с Мишкой:
— Начнем с вас, пошли! — шагнул к двери, спохватился и предупредил тех, кто оставался, чтобы сидели и не выходили.
Мы спустились по узенькой — в четыре ступеньки — лестничке в зал, в котором лицом к двери стояла вся группа.
— Давайте сюда! — приказал здоровяк, указывая мне на одну, а Мишке на другую грушу, которые неподвижно висели посреди зала.
Я подошел, а один из парней легонько качнул грушу над моей головой.
— Вот видишь, она даже твоих волос не задевает. Верно?
— Верно… — подтвердил я, чувствуя, что у меня все сильнее дрожат колени.
То же самое он проделал и с Мишкой.
— А теперь мы оттянем груши и пустим в вашу сторону. И кто из вас закроет глаза или не выдержит, нагнется, тот, значит, не подходит для нашей секции. Ясно?
— Ага! — облизывая губы, ответил Мишка, глядя на грушу с таким видом, будто собирался ее забодать.
— Тогда приступим, — кивнул здоровяк, стараясь сохранить серьезное выражение лица.
А другие ребята кинулись к грушам, некоторое время вырывали их друг у друга, а потом стали отводить назад. Отвели, замерли, держа над собой.
Забыв обо всем, я впился глазами в грушу. Ну и что? Ну и пусть. Пролетит — и все!
Здоровяк оглядел нас, скомандовал:
— Пускай!
Я весь напрягся, глядя на стремительно полетевшую в мою сторону черную каплю, стиснул зубы. И вдруг почувствовал увесистый удар в лоб и с маху шлепнулся на пол, больно стукнувшись локтем.
И сильнее, чем боль в руке, заныло в душе: «И Митька так же: скажет, что ничего не будет, только сунь пальчик, а сам или уколет, или же прищемит до крови! И здесь такие же! И здесь!.. Зачем, ну вот зачем только написал обо всем папе!»
Кто-то тронул меня за плечо, я поднял голову: здоровяк, лицо нахмуренное.
— Пацан, ты не обижайся, мы ведь не так хотели, мы хотели слегка, а вот он… — Здоровяк погрозил своим пухлым смуглым кулаком тому, кто толкал в меня грушу. — А он взял да сильно толкнул. Давай руку… — и, как пушинку, поднял меня. — Да потом ты и сам виноват, — с досадой сказал он. — Храбрость у тебя есть — глаза не зажмурил, а вот внимательности — вот этого маловато. Ведь мы что? Когда примеряли над тобой грушу, веревку, на которой она висит, слегка подтянули, а когда толкнули, отпустили. А вот ты… Только ты… не говори об этом тренеру, ладно? А уж я тебя потом к себе возьму и все сам показывать буду.
Я огляделся: все смотрели с участием. Понял: нет, эти не такие, как Митька, что действительно все вышло случайно.
В зал вошли Вадим Вадимыч и староста.
— Становись! — обгоняя тренера, крикнул староста.
И все, сразу же успокоившись, бросились на середину зала и стали привычно выстраиваться в одну шеренгу.
Я поспешно повернулся и тоже пошел было строиться, но Вадим Вадимыч, увидев мои трусы, строго спросил:
— Опять экзамены устраивали, да? — и посмотрел на здоровяка.
— Да мы… да они… вообще… — залепетал в ответ тот. А Вадим Вадимыч еще строже сказал, чтобы это было в последний раз, и кивнул толокшимся на месте и не знавшим, что делать, новичкам, чтобы они становились в самом конце. Он, как и в первый раз, был в свитере и спортивных брюках — подтянутый, широкоплечий, сильный. Увидев татуировки Верблюда и Еремы, только головой покачал, дескать: «Ну и ну!»
— Смир-рно! — дождавшись, когда те последними пристроились и подравнялись, скомандовал староста и строевым шагом пошел к тренеру, доложил, сколько присутствует на занятиях, кто отсутствует и почему, упомянул о нас, новеньких, и встал на свое место.
— Вольно! — сказал Вадим Вадимыч и прошелся взглядом по новичкам. — М-да-а! — после некоторого молчания сокрушенно вздохнул он. — Сразу видно, что никаким спортом никто из вас, конечно, не занимался да и вообще старались увильнуть от всякой физической работы. Так или нет?
— Та-ак, — опуская голову, признался я, со стыдом вспомнив, как действительно всегда находил какую-нибудь причину, чтобы только не ходить в магазин за картошкой, не колоть дрова или не расчищать от снега дорожку к сараю.
— Вот от этого-то вы все и… — со вздохом продолжал Вадим Вадимыч, но вдруг изменил «лицо, сказал задорно: — Но теперь уж, я думаю, все будет по-другому. Будете делать по утрам зарядку, не избегать никакой работы, а сами искать ее. Правильно?
— Правильно! — ответил за всех Мишка. — Но только мы не знаем, как эту самую зарядку делать.
— Как делать? — переспросил Вадим Вадимыч. — Очень просто: вот сейчас вы пойдете вслед за старенькими и будете повторять упражнения, которые они будут выполнять на ходу. Их потом и делайте по утрам, если место позволяет, а если тесно, можно на месте. Кроме того, с этого дня вы все заведете особую тетрадь и будете вести тренировочный дневник.
— А как? — опять спросил Мишка.
— Не перебивай. Начнете в этой тетради отмечать все, что делали на тренировке, появилась ли усталость, болят ли мышцы, каково общее состояние. И если когда-нибудь почувствуете себя неважно, загляните на ту страничку, когда чувствовали себя крепко, сравните — и сразу же увидите, что упущено. Понятно?
— Да, понятно.
— Очень хорошо, — кивнул Вадим Вадимыч и стал говорить стареньким, кто с кем потом пойдет на ринг.
«Все! Сейчас и нас заставят! — прерывисто дыша, думал я. — С кем же? Вот с этим? С этим? Или с тем?..» — осторожно оглядывая строй, спрашивал я себя и очень удивился, когда Вадим Вадимыч, снова обернувшись к нам и сдерживая улыбку, сказал:
— Ну, а вы небось тоже надевать перчатки приготовились?
— Да-а! — вызывающе ответил Мишка и оглянулся, словно собираясь дать тягу.
— Можешь не волноваться, — успокоил его тренер, — до этого вам еще очень и очень далеко! — И он стал рассказывать, что нам предстоит, прежде чем мы получим разрешение выйти за белые канаты ринга.
Ого, оказывается, сначала нужно выучиться по-боксерски стоять, двигаться, дышать, правильно держать руки, голову, уметь наносить хотя бы один удар и защищаться от него. Подумать только, сколько всего!..
— Вы должны сразу же уяснить себе одно, строго говорил Вадим Вадимыч, — бокс не драка, а очень тонкое и трудное искусство, которым можно овладеть только в том случае, если будете настойчиво и
