вежливо и соответствует обстоятельствам, но с другой, если Ксо пустится в объяснения, ему придется только усугубить мое и без того нерадостное настроение, а стало быть, нужно отмахнуться от слишком дорогой помощи:
– Все хорошо, Ксо.
– Ты не умеешь делать многих вещей, Джер, и хуже всего ты умеешь лгать.
– Неважно. Я привык. В конце концов, даже удобно заранее знать, каким атакам подвергнешься.
Вороненая лазурь глаз Элрона потемнела. Ага, получил и теперь недоволен? А чего ожидал, спрашивается? Сейчас добавлю еще:
– Я, конечно, очень рад встрече с родственниками, но хотел бы знать ее причину. Если таковая неуважительна, позвольте мне вернуться к прерванному сну.
– Он даже не знает?!
– Я не успел рассказать, – виновато признался Ксаррон.
Младший кузен прошипел в сторону что-то из семейных ругательств, прежде чем спросить:
– Ты понимаешь, на что все это похоже?
– От него требуется только смотреть.
– Смотреть? Только смотреть?! А сможет ли он
Хм, ни думал ни гадал, что когда-нибудь смогу насладиться бешенством Элрона, да еще настолько бессильным и беспомощным. Но вместе с удовлетворением меня посетило легкое чувство стыда. Из перепалки братьев следовало, что необходимо принять участие в неком важном событии, но мои ограниченные качества способны оказаться препятствием на пути чужих планов.
– Сможет, – уверенно заявил Ксаррон. – Танарит его приглашала, помнишь?
– Танарит! – Фырчанье Элрона наверняка показалось бы особе, о которой шла речь, крайне оскорбительным. – Она трясется над своим ребенком, вот и все! И ради его защиты пошла бы на поклон к злейшему врагу!
– В любом случае, он будет стараться. Верно, Джер?
– Стараться… В чем?
Младший кузен развернулся, показывая, что с его стороны разговор окончен, и удалился, так звучно отпечатывая каждый шаг, что я с трудом подавил в себе желание отправиться следом. Зачем? Собственными глазами взглянуть, как сильно продавлены паркетины.
Старший кузен разочарованно вздохнул:
– Хоть на один час мог бы и забыть…
– Забыть что?
– Свою ненависть.
Так, сон не состоялся, придется вставать, ибо нет ничего хуже, чем лежать и при этом бодрствовать – устаешь больше, чем от беготни. Я выполз из постели и начал копаться в ворохе одежды, сваленной на стуле.
– У него есть причины?
– Да, – коротко ответил Ксаррон.
– Ты их знаешь?
– Да.
– А можешь…
– Нет.
– Почему? – Обиженно поворачиваюсь к кузену.
– Если он решит, что ты должен обо всем узнать, расскажет сам.
– Боюсь, не доживу, он был совершенно прав, напомнив о…
– Он НЕ был прав.
– Ксо, это просто смешно! Я прекрасно понимаю свою… ограниченность. В лучшем случае мне удастся прожить столько, сколько обычно живут люди. Поверь, это вовсе не обидно!
– Тебе не обидно. Обидно ему.
Элрон желает, чтобы я жил долго? Вот это новость! Ни в какие ворота не лезет. Разве что… Чем дольше продлится моя жизнь, тем больше у кузена будет возможностей надо мной насмехаться.
– Все, хватит болтать! – Ксо словно испугался собственной откровенности и потянул меня за рукав только что натянутой рубахи. – Идем!
– Куда и зачем?
– Просто поверь, тебя не ждет ничего невозможного. Справишься, как бы Эл ни пыхтел.
– Да с чем я должен справиться?!
– М-м-м… – Кузен загадочно улыбнулся. – У людей такая церемония, кажется, называется обручением.
