Сжимаясь, слой Пустоты будет становиться все толще, все разрушительнее, и в результате поглотит оказавшихся внутри.
«Да, любовь моя… Такими ловушками много баловались в древности, пока не решили обзавестись Разрушителями, и жизнь каждого дракона вдруг стала бесконечно бесценной…»
То есть этим чудовищным способом драконы убивали…
«Себе подобных…»
Пресветлая Владычица… Ну конечно! Когда у одного сокровища много владельцев, каждый стремится урвать себе кусок побольше, а что для этого нужно сделать? Верно – избавиться от лишних претендентов. Отсечь, загнать в угол, смять Пряди в бесформенный комок… Жестоко. Чудовищно. Расчетливо. Но кто и, главное, с какой целью решился на совершение убийства подобным образом?
– Эл, у тебя есть враги?
Недовольное бурчанье отвлеченного от серьезных дел:
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что кто-то хочет убить и, скорее всего, тебя, ведь моя смерть не принесет Домам ничего хорошего.
Он зло дернул подбородком:
– Не знаю. Таких, чтобы опустились до запретных знаний… Вряд ли. Но это уже неважно.
– Почему?
– Нас не хотят убить. Нас
А ведь верно. Убили. И никто во внешнем мире даже не может предположить, что происходит сейчас на крошечном пятачке земли, убывающем с каждым вдохом. Когда все закончится, останется только небольшая лысая вмятина в земле да обломанные ветки ближайших сосен.
– Но я все равно попробую!
Он погрозил бы небесам, если бы мог их видеть.
– Попробуешь?
– Пока не стало совсем поздно, есть шанс. Правда, очень маленький.
В голосе кузена отчетливо слышится решимость, но эхом на каждый звук откликается неуверенность, а если один ум не может решить задачу, нужно удвоить силы! Вскакиваю и цепляюсь за чешуйчатый локоть. Больно, фрэлл подери! Но пальцы потерпят.
От меня делают попытку избавиться:
– Не мешай!
– А ну-ка, рассказывай! Иначе не отпущу.
Элрон смерил меня взглядом, наверняка красноречиво высказывающим сомнения по поводу моих возможностей, но остатки света, заблудившиеся в чешуйках брони, позволили различить только, в какую сторону смотрит кузен.
– Пока Пустота не стала слишком плотной, можно постараться ее… наполнить. Другого способа нет.
– Наполнить?
Элрон кивает, отворачиваясь.
– Как?
– Неважно. Я попробую это сделать, а ты молись, чтобы у меня получилось.
– Сначала скажи, как ты собираешься действовать!
– Тебе лучше не знать.
«Да, любовь моя, это неприятное занятие… И очень печальное зрелище…»
Говори немедленно!
«Он будет наполнять Пустоту тем, что ему доступно… собой…»
Вдох останавливается в груди, и вовсе не из-за тугости воздуха.
Все верно. Голодную пасть можно только накормить, но не заткнуть. Стало быть, Элрон собирается отдать себя на съедение? Вместо того, скажем, чтобы пожертвовать мной? Хотя, я-то не могу стать достойной пищей…
– Почему ты хочешь это сделать?
– Потому что могу, – теперь он кажется совершенно спокойным, даже расслабленным – именно таким, каким и подобает быть существу, принявшему окончательное решение. – Мы все равно погибнем, попытаюсь я или нет. А так, кто знает? Вдруг тебе удастся выжить?
Мне? Но зачем? Элрону пристало бы думать о своей жизни, а уж никак не о…
– Хочешь меня спасти?
– Только не надо таращить глаза!
– Мне казалось, ты должен предпочесть совсем другое, но не приносить жертву ради…
