или
плохой, из-за того, что привыкли раздвигать ноги лишь после брака, а у меня это было в
порядке плановой проверки, что и настораживало.
Глава 2 Вечерний уют
Андрей быстро освоился в моей квартире. И намного быстрее, чем когда-то это сделала
Жанна, начал помогать по хозяйству. Как только мы оказались на кухне, он сразу за чайник и
по закромам: искать, готовить, нас кормить, а потом уж сам, словно канарейка, что- то
поклевал. Убрал и вымыл посуду, протер стол. Подмел пол. Короче поставил меня перед
фактом, что он тут остается жить. Собственно, как мои коты и собаки — один в один. Только
вот взгляд его что-то мне покоя не давал. Даже приблизительно я его классифицировать не
смог. В конечном итоге не выдержал, спросил.
-Андрей, чего ты на меня так косо смотришь?
Парниша очень смутился. Взгляд в пол и как-то засуетился, что ни у одной современной
барышни такого взгляда сейчас не сыщешь. Все это я принял за его желание попросить
остаться, поэтому продолжил.
-Можешь меня совсем идиотом доверчивым воспринимать, но можешь пока побыть у
меня. Но не наглей,— сказал и понял: я попал. Вот теперь я точно попал. Когда можно было
сказать: иди ищи другого дурака или дурочку, я стал этим самым дураком. — И постарайся
найти работу и жилье.
Его смущение стало еще сильнее, что, по моему мнению, было ничем иным, как
стыдом. А если стыдно, то значит не совсем он потерян для общества. Во всяком случае, так
говорят, я не проверял. За себя мне стыдно не было, а окружали меня явно бесстыжие
представители как людей, так и животных.
Кстати, работать Андрей пытался, причем не единожды, исходя из его трудовой
книжки, открытой еще в пятнадцатилетнем возрасте. Должности у него были весьма разные,
но на них он не сильно задерживался. От силы по полгода. Я было поинтересовался почему
он так часто их менял, и, не получив нормального ответа, решил не продолжать попытки.
Спали мы с ним в разных комнатах. Я на своей двуспальной, скрипучей кровати в
спальне, а он на диване в зале, окруженный троицей собак и Лысым — вожаком.
В мою спальню разрешалось входить лишь Грому и Синьке, не имевшим дурной
манеры лезть в мою кровать, а тихо избравшим место ночного паломничества широкий
подоконник. Васю я вышвыривал к его любимой Витке, с которой они спали в обнимку на
коврике у дивана.
Утром на работу я ушел до странности спокойно. И, кстати, впервые позавтракав перед
выходом. Может именно это меня и подкупило. День прошел быстро. А вечером, когда я
возвращался, спохватился. Ведь у меня дома незнакомый мне парень. Сердце предательски
екнуло. Одно дело живность. Она неразумная, но преданная, из квартиры ничего не вынесет,
но человек! Кстати. То, что он — выходец из детдома, меня очень настораживало. Вот же
годами сложившееся пагубное мнение!
Короче, когда я подходил к квартире, я был готов к худшему.
Дверь. Заперта. Странно. Дверь у меня не захлопывается, поэтому либо он дома, либо
воспользовался связкой ключей, висящей на гвоздике у зеркала. Наверняка. Чтобы не засекли
сразу.
Только когда я вошел, понял насколько глубоко я ошибался.
Первое. Полы были не только вымыты, но и коврики, пару лет томившиеся на балконе,
были постелены. Одежда, беспорядочно валявшаяся по квартире, начиная с самого порога,
куда-то исчезла. Обувь... она вся была вымыта и стояла попарно, и только та, которая
соответствовала этому сезону. Отпад. Если это только прихожая, то как же выглядят
