— Почему ты решил, что он не представляет Святой Престол?
Рафаэль отвечает не сразу, после долгих колебаний:
— Потому, что настоящий папский легат — это я.
— Что?! — невольно вырывается восклицание у Сары.
— А ты? — спрашивает вместо ответа мужчина.
— А что — я?
— Почему ты решила, что епископ не может представлять Ватикан?
— А кто тебе говорил, что я так думаю? — девушка не хочет оказаться загнанной в угол. Рафаэль, ее спаситель, грозный Джек Пейн, работающий на ЦРУ и П-2, в действительности оказывается легатом Римской католической церкви?..
Вскоре они достигают места пересечения поперечного и продольного нефов. Над головами возвышается арка; Сара не в силах устоять перед желанием устремить взгляд вверх, к высоким храмовым сводам.
За прелатом следует помощник, а за ним — агенты, но вдруг Томпсон падает без сознания от удара, нанесенного Рафаэлем, а затем папский легат с силой бьет Стафтона, и бедный агент безжизненно опускается на пол.
Епископ настороженно оборачивается. Слишком поздно: Рафаэль уже полностью контролирует ситуацию. Томпсон пытается подняться, но вновь валится на святые плиты от пинка Сары. Девушка поражается собственной жестокости. Ей, прямо скажем, нечасто приходится бить кого-либо ногами. «Но ведь они сами напросились», — мелькает у нее в голове.
— Бросить оружие! — приказывает Рафаэль. Один пистолет Сара протягивает ему, второй засовывает себе за пояс, сзади.
— Ты хотела рассказать, почему решила, что епископ — не посланник Рима, — напоминает Рафаэль, когда они с Сарой прячутся за колонной.
— Тебе так не терпится узнать?
— Разумеется, — с этими словами легат Ватикана усаживается на пол. — Давай спрячемся здесь, — он пальцем указывает на пустующую исповедальню.
Из-за колонны выглядывает ствол пистолета; оружие на взводе и готово выстрелить. Но им словно помогает сам святой Патрик: на руку, держащую оружие, обрушивается сильный удар, затем мощный толчок выводит противника из строя, так что остается лишь растерянный епископ.
— Наконец-то мы встретились! — радостно произносит Рафаэль.
Сара выходит из укрытия и замечает последнего агента, занятого поиском оружия. Смелость девушки восхищает Рафаэля.
— Все очень просто. Епископ не мог быть легатом, потому что я никогда не звонила в Ватикан.
ГЛАВА 60
— А ну-ка, объясни, — требует Рафаэль, пока они вместе с Сарой проходят мимо рядов церковных скамей.
Епископ, которого ведет под дулом пистолета молодой человек, шагает вместе с ними. Собор остается тихим и пустынным в своем великолепии, кругом полумрак.
— Что я должна тебе объяснять? — сердится девушка.
— Почему ты не стала делать то, что, по твоим словам, совершила? — он специально использует такие слова, чтобы епископ не догадался, о чем идет речь.
— Я ничего не делала, и давай остановимся на этом! — раздраженно отвечает Сара.
— Вы и вправду думаете, что вам удастся уйти отсюда живыми? — вмешивается епископ. Для человека, на которого направлено оружие, он держится слишком самоуверенно.
— В ваших же интересах, чтобы мы остались живы… разве не так, ваше преосвященство?
— Вы кончите так же, как Фиренци и прочие.
— Скажите лучше, Франческо, не по вашей ли вине погиб человек? Или я не прав?
— О чем вы? — оборачивается и смотрит в лицо Рафаэлю епископ.
— Да обо всем. Об убийствах, о том, как мы все здесь собрались…
Священнослужитель идет дальше, но Рафаэль продолжает:
— Допустим, Фиренци нашел документы. Казалось бы, пустяк, ведь в бумагах ничего не говорилось о его отставке. К тому же записи пролежали в архиве почти тридцать лет, и могли быть опубликованы лишь по случайности. Так и произошло. Жизнь монсеньора Фиренци вряд ли оказалась под угрозой только лишь из-за одной находки…
— Замолчите! Вы сами не понимаете, что говорите! — срывается епископ.
— Продолжай, — просит Рафаэля девушка.
— Фиренци мог оказаться в опасности, только поделившись с кем-нибудь информацией о своей находке. С другом. Например, с каким-нибудь знакомым епископом.
— Все так и было, ваше преосвященство? — насмешливо спрашивает Сара.
— Вздор! Я не знал Фиренци настолько хорошо, чтобы он стал делиться со мною своими секретами!
Внезапно разговор прерывается. Словно сам Святой Патриарх обратился к группе вооруженных людей.
— Не кажется ли вам, что вы слишком рано вышли из игры? — раздается в микрофоне до боли знакомый голос Джеффри Барнса, стоящего за кафедрой перед храмовым микрофоном.
Рафаэль с ненавистью подталкивает епископа:
— Идите первым!
Все трое начинают поспешно пробираться через ряды молитвенных скамеек в сторону алтаря.
— Стоять! — раздается требовательный окрик Барнса. — Куда это вы собрались?
В одной из боковых дверей появляются трое. Впереди — старик, опирающийся на искусной работы трость, следом — помощник и поляк.
— Наша маленькая Сара плохо себя вела, — с укоризной произносит магистр. Неспешно приближаясь, постукивает тростью по храмовым плитам.
— Возможно, если бы вы знали, в каком состоянии сейчас находятся синьор Рауль Монтейро и падре Мариус Феррис… Впрочем, вряд ли вы смогли бы узнать их в лицо, да и они бы вряд ли вас узнали. А сейчас я хочу получить все документы. Неужели вы действительно поверили, что в силах тягаться со мной? Для этого мало одной лишь удачи.
Сара понимает, что уже ничего не поделаешь. Рафаэлю остается лишь сообщить, где хранятся документы. Девушка не в силах допустить, чтобы пострадал кто-то еще: Вальдемар Фиренци, падре Фелипе, падре Пабло, прочие «мелкие потери»… Список жертв растет слишком быстро, мерзавцы неутомимы.
Девушка погружается в бездну отчаяния, но чувствует, как ее обнимают чьи-то руки. Это Рафаэль притягивает ее к себе:
— Вам прекрасно известно, что мы скорее умрем, чем выдадим местонахождение документов! — выкрикивает он.
— Вполне возможно, — соглашается старик, — но в случае вашей гибели мне уже будет не о чем беспокоиться, верно? Ведь если о существовании бумаг никто не сможет узнать, то мне и бояться будет нечего, не так ли?
— Вряд ли вы стали бы искушать судьбу, — парирует Рафаэль.
Сара чувствует, как ягодиц касается чья-то рука, касаясь пистолета за поясом, под мышку тычется какой-то холодный предмет. Оружие, которое она дала Рафаэлю во время победы над агентами ЦРУ.
Раздается пальба: короткая, яростная перестрелка. Выстрелы обрываются так же внезапно, как и начались.
Поляк получает ранение в грудь, падает навзничь, на лице застывает выражение ужаса. Итог: один мертвый, один смертельно ранен, плюс — перемена ролей. Те, кто контролировал ситуацию, сами
