том, что предметы были без этикеток, поэтому иногда было не так просто определить, что это такое. Например, на полке «Ж» в пятой ячейке обнаружился лоскут красной материи. Это с одинаковым успехом могли быть или «Часть обложки гримуара:[4] К. Кателлан», или «Фрагмент церемониального облачения: С. Кристакос».
А может, вообще что-нибудь третье, из списка Арчера. Быстрее было бы нам работать вместе, но я все еще злилась на него за платочки.
Я присела на корточки и сняла с полки обшарпанный кожаный барабан. Взгляд скользил по строчкам, но я не разбирала ни слова. Конечно, зря я тогда разревелась при нем, но неужели он такая скотина, что способен над этим издеваться? Ну пускай мы не лучшие друзья, а все-таки в тот первый вечер мне показалось, что нас что-то связывает.
Значит, показалось.
Вдруг он сказал:
— Это шутка была.
Я резко обернулась и увидела, что он наклонился надо мной.
— Мне без разницы.
Я снова отвернулась к полкам.
Арчер спросил:
— Почему ты сказала про Элоди?
Поморщившись, я выпрямилась и перешла к полке «Е».
— Разве непонятно? Она тогда здорово повеселилась за мой счет. Вполне естественно, что и тебе нравится надо мной насмехаться. Приятно, когда у пары общее хобби.
— Слушай, ты! — вызверился он. — Из-за шуточки Элоди я тоже здесь теперь сижу. Или забыла — я пытался тебе помочь?
— А я тебя не просила! — ответила я, притворяясь, что внимательно изучаю кучку листьев, плавающих в банке с жидкостью янтарного цвета.
Вдруг до меня дошло, что это не листья, а трупики крошечных фей.
Поборов желание отбросить банку подальше с криком: «фууууу!», я начала перелистывать страницы в поисках названия вроде «Маленькие мертвые феи».
— Успокойся, это больше не повторится! — огрызнулся Арчер, тоже с бешеной скоростью перелистывая список.
Некоторое время мы оба молчали, уткнувшись в списки.
В конце концов Арчер спросил:
— Ты не видела ничего похожего на кусок алтарного покрова?
— Посмотри на полке «Ж», в пятой ячейке.
Ни с того, ни с сего он сказал:
— Знаешь, Элоди не так уж плоха. Если познакомиться с ней поближе.
— А ты, значит, познакомился?
— Что?
Я сглотнула комок в горле. Мне совсем не хотелось выслушивать, как Арчер расхваливает Элоди, но все-таки было любопытно.
— Дженна говорила, ты одно время был в рядах клуба под девизом «Мы ненавидим Элоди». Как это понять?
Он отвернулся и принялся, не глядя, перебирать предметы на полке.
— Она изменилась, — тихо сказал он. — После смерти Холли… Ты знаешь про нее?
Я кивнула.
— Бывшая соседка Дженны. Элоди, Честон и Анна меня просветили.
Он провел рукой по темным волосам.
— Ага, они до сих пор считают, что виновата Дженна. В общем, Элоди и Холли очень дружили, а мы с Холли были помолвлены…
Я замахала рукой:
— Стоп! Ты сказал: помолвлены?!
Арчер смутился.
— Ну да. Все ведьмы, как только им исполнится тринадцать, должны обручиться с подходящим колдуном. Через год после того, как обретут магические способности.
Он нахмурился:
— Что с тобой?
Должно быть, лицо у меня было очень странное. В тринадцать лет я едва решалась задумываться о французских поцелуях. Обручиться — это для меня было за гранью.
— Ничего, — пробормотала я. — Просто дико это как-то. Прямо как в романах Джейн Остин.
— Да не так уж это страшно.
— Ага. Брак по сговору в подростковом возрасте — отличная вещь.
Арчер тряхнул головой.
— Мы же не женимся в тринадцать лет, а только обручаемся. Ведьма имеет право согласиться или отказаться, и вообще, она может потом передумать. Между прочим, такой брак часто бывает удачным, потому что основан на дополняющих друг друга способностях, особенностях личности и так далее.
— Все равно, я даже представить себе не могу, чтобы у меня — и жених!
— Знаешь, а ведь наверняка есть.
Я уставилась на него.
— Как это?
— Папа у тебя занимает такую должность… Я уверен, что он подобрал тебе жениха, как только тебе исполнилось тринадцать.
О таком даже думать не хотелось. Представить себе, что где-то живет колдун, который рассчитывает в один прекрасный день сделать меня своей супружницей — это уж слишком! А если он учится здесь, в Геката-Холле? Что, если мы знакомы? Господи, а вдруг это мальчишка, который сидел прямо за мной на истории магии, у него еще воняет изо рта?
Я мысленно сделала себе зарубку на память: спросить обо всем этом маму, как только снова соглашусь с ней разговаривать.
Арчеру я сказала:
— Ну ладно, давай, рассказывай дальше.
— По-моему, никто так и не понял, как сильно смерть Холли подействовала на Элоди. Мы с ней летом много разговаривали. О Холли, о «Гекате», дальше — больше…
— Избавь меня от отвратительных подробностей, — сказала я с улыбкой, хотя что-то больно сжималось в груди.
Значит, она действительно ему нравится. А я-то втайне баловала себя надеждой, что он только делает вид, чтобы потом при всех ее бросить — желательно, с трансляцией по общегосударственному каналу телевидения.
Он сказал:
— Слушай, я поговорю с Элоди и ее подружками. Они от тебя отстанут. Серьезно, дай ей еще шанс. Клянусь тебе, в ней есть неисследованные глубины…
И тут я ляпнула, не подумав:
— Я же сказала: избавь меня от отвратительных подробностей!
В первый момент я даже сама не сообразила, что такое сказала. А когда до меня дошло, я десять раз прокляла свой зловредный язык. С пылающими щеками я осторожно глянула на Арчера.
Он ошарашенно смотрел на меня.
А потом как заржет!
Я тоже начала хихикать. Скоро мы оба сидели на земляном полу, вытирая слезы. Давно уже я ни с кем по-настоящему не смеялась и, вообще, не позволяла себе неприличных шуточек. До чего же это хорошо, оказывается! Я ненадолго забыла, что вся пропитана злом и что меня преследует привидение.
Это было очень приятно.
