Алису — думала, что всего лишь улавливает мои демонические флюиды.
— И что теперь? — Дженна осторожно пересела ко мне на кровать. — Что с Арчером и с твоим папой?
Я отодвинулась, давая ей место, и поморщилась, когда задела больной рукой свою же ногу.
— Про Арчера я знаю только то, что ты мне рассказала — что и он, и его семья исчезли с лица земли. Вроде его разыскивает большая группа волшебников.
А что с ним сделают, когда поймают? Не хотелось об этом думать.
— Кэл считает, что они, вероятно, сбежали в Италию, — продолжала я, старательно игнорируя боль в сердце. — Скорее всего, так и есть — ведь там и базируется «Око Божье».
К моему удивлению, Дженна покачала головой.
— Не знаю, не знаю. Я кое-что случайно услышала, когда жила в Саванне. Какие-то ведьмы говорили о лондонской группе «Ока Божия». С ними видели новенького. Молодой, темноволосый. Может, и он.
У меня что-то сжалось в груди.
— Зачем ему в Лондон? Там он прямо под носом у Совета.
Дженна пожала плечами.
— По принципу: спрятаться на самом виду? Надеюсь, его поймают. Надеюсь, их всех переловят!
Взгляд у нее был холодный, и меня пробрала дрожь.
— А насчет папы я и сама толком не знаю. В Совете всегда знали, что он наполовину демон, но поскольку он на людей не кидался, да к тому же такой мощный колдун, решили, можно сделать его председателем, лишь бы другие экстраординарии не прознали, кто он.
— А миссис Каснофф знала?
— Все учителя знали. Они работают в Совете.
Дженна принялась накручивать на палец розовую прядь.
— Значит, ты не ведьма.
Это не было вопросом.
Я болезненно поморщилась, и совсем не из-за раненой руки. Да, я не ведьма. И никогда не была ведьмой. Миссис Каснофф объяснила, что магические способности у демонов и темных ведьм очень похожи, поэтому демонице нетрудно сойти за ведьму, если только она не начнет делать глупости… Скажем, пить кровь других ведьм, чтобы стать сильнее.
Мне нравилось быть ведьмой. Как-то приятнее, чем демоном. В моем представлении демоны — чудовища.
Дженна вдруг протянула руку и почесала мне макушку.
— Что ты делаешь?
— Проверяю, не прячешь ли ты под волосами рога! — Дженна захихикала.
Я шлепнула ее по руке, но не смогла удержать улыбку.
— Очень мило: тебя веселит, что я оказалась монстром…
Дженна перестала ворошить мои волосы и обхватила меня за плечи.
— Между нами, монстрами, могу тебе сказать — это не так уж плохо. По крайней мере, вместе будем уродами.
— Спасибо, — тихо сказала я, а она крепче обняла меня.
В дверь негромко постучали.
Я сказала:
— Наверное, это Каснофф. Она уже раз пять заходила проверить, как я тут.
Я не сказала Дженне, что во время последнего нашего разговора я спросила миссис Каснофф, что все это для меня означает.
— Это означает, София, что ты всегда будешь невероятно могущественной. Все рассчитывают, что ты, как и твой отец, будешь использовать свою огромную силу на службе Совету.
— Значит, у меня и предназначение имеется, — сказала я. — Вот фигня.
Миссис Каснофф с улыбкой погладила меня по руке.
— Великое предназначение, София. Многие ведьмы готовы пойти на убийство, лишь бы обладать такой силой. Некоторые и убивали.
Я молча кивнула. Не могла ей рассказать, что чувствую на самом деле. Мне не хотелось быть Софией, Великой и Ужасной. Это в стиле таких девчонок, как Элоди — красивых и с честолюбием. А я — это просто я: конечно, остроумная, и вообще не дура, но никакой не руководитель.
В ту ночь, когда мы сидели в кабинете миссис Каснофф и Кэл все еще держал меня за руку, хотя вся магия у него давно уже вышла, я задала вопрос, который так и зудел у меня в мозгу.
— Я опасна? Так же, как Алиса?
Миссис Каснофф посмотрела мне прямо в глаза.
— Да, София. И всегда будешь опасна. Некоторые потомки демонов, такие, как твой отец, способны годами жить без срывов, хотя на всякий случай его всегда сопровождает представитель Совета. Другим, как твоя бабушка Люси, повезло меньше.
— А что с ней было?
Директриса отвела взгляд и ответила очень тихо:
— Твою бабушку, Софи, убило «Око Божье», но у них была на то очень веская причина. Тридцать лет она прожила, не тронув ни одной живой души, а потом… Однажды ночью с ней что-то случилось, и она вернулась к своей истинной природе. — Миссис Каснофф тяжело вздохнула. — Она убила твоего дедушку.
В комнате стало очень тихо.
Потом я спросила:
— Значит, это может случиться и со мной? Когда-нибудь я сорвусь, одемонею и наброшусь на того, кто подвернется под руку?
У меня перед глазами застыла картина: мама, вся в крови, безжизненно лежит у моих ног. В животе заворочался тугой ком, и рот наполнился привкусом желчи.
— Это не исключено, — ответила миссис Каснофф.
И тогда я спросила ее, могу ли я каким-нибудь образом перестать быть демоном.
Она долго смотрела на меня, прежде чем ответить.
— Существует процедура Отрешения. Но это почти наверняка убьет тебя.
Ее ответ до сих пор камнем лежал у меня на душе. Отрешение может убить меня.
Скорее всего, убьет.
Но если я останусь отчасти демоном, я сама могу кого-нибудь убить. Кого-нибудь из близких.
Дверь открылась, но на пороге стояла не миссис Каснофф, а моя мама.
Я вскочила с кровати и повисла у нее на шее.
— Мама!
Она уткнулась лицом мне в волосы, и я почувствовала ее слезы. Я еще крепче обняла ее, вдыхая аромат знакомых духов.
Когда мы оторвались друг от друга, мама попыталась улыбнуться и взяла меня за руки. Я невольно вскрикнула от боли, и тогда мама посмотрела вниз.
Я думала, она опять заплачет, но она только поднесла мою забинтованную руку к губам и поцеловала ладонь, как будто мне было три года и я опять ободрала коленку.
— Софи… — Мама отвела мне волосы с лица. — Я приехала забрать тебя домой. Да, солнышко?
Я оглянулась на Дженну. Та очень старалась не смотреть на нас, но я заметила, как на ее лице промелькнула обида. Если я уеду, у Дженны совсем никого не останется. Вот тебе и побыли уродами вместе.
Я набрала побольше воздуха и снова обернулась к маме. Я не знала, хватит ли у меня сил, глядя ей в глаза, сказать то, что я должна была сказать. Я поняла, что должна это сделать, как только миссис Каснофф ответила на мой вопрос.
Но раньше, чем я успела раскрыть рот, я увидела, как мимо нашей двери прошла Элоди.
Я выскочила в коридор, задыхаясь. Неужели Кэл все-таки ее спас? Может, все это время она
