— Позвольте мне, Ксения Александровна, представиться вам: я ваш зять, Ричард Герувиль. В то же время позвольте мне выразить мое участие и крайнее удивление, что я нахожу вас в таком странном, чтобы не сказать более, положении, — сказал Ричард, поднося к губам руку молодой женщины.
При звуке этого симпатичного голоса и при виде доброго и теплого взгляда, устремленного на нее, Ксения сразу почувствовала облегчение.
— Объясните мне, что все это значит? Я вижу только одно: родные мужа предубеждены против меня, если встречают меня таким оскорблением! — вскричала Ксения дрожащим от слез голосом.
— Будьте добры, исключите меня, когда говорите о недоброжелательстве вашей новой родни. Впрочем, будучи сыном от первого брака отца, я вовсе не принадлежу к семейству моего брата, — с улыбкой ответил Ричард. — Главное же, дорогая сестрица, не приходите в отчаяние от таких пустяков. В таком большом городе очень легко исправить следы разгрома, произведенного моей мачехой. Я сейчас распоряжусь и надеюсь, что через два часа мы с вами будем сидеть за ужином, поджидая Ивана.
При имени мужа, выражение презрения и ненависти искривило губы Ксении. Ричард заметил это, но не подал вида. Он позвал Иосифа, который тотчас же явился на зов.
— Осталась ли в доме хоть одна бутылка моего вина, или мачеха опустошила и погреб, как дом?
— Нет, здесь осталось еще двадцать бутылок старого венгерского вина.
— Отлично! Принеси тотчас же бутылку токайского и два стакана, если они найдутся.
Прошло не более пяти минут, которые Ричард употребил на то, чтобы принести цветы и конфеты, как Иосиф явился с бутылкой. Ричард налил вино и, подняв свой стакан, весело сказал:
— За ваше здоровье и нашу дружбу!
С грустной улыбкой Ксения сделала несколько глотков и поблагодарила молодого человека за его любезность. Ричард весело отклонил всякую благодарность за такие пустяки. Затем он простился с молодой женщиной, обещав вернуться самое большее через два часа.
Сев в карету, молодой человек приказал везти себя в ближайший мебельный магазин. Городовой указал ему большой магазин, торговавший и новой и случайной мебелью. Через полчаса Ричард уже выбрал полную обстановку для гостиной, будуара, столовой, спальни и прихожей. Он ничего не забыл: ни ламп, ни зеркал, ни драпировок для дверей и окон, ни даже часов. Молодой человек приказал тотчас же доставить все эти вещи по указанному адресу, причем распорядился, чтобы взяли несколько фургонов, что даст возможность скорее ехать. Затем он приобрел чайный сервиз и немного посуды. Кроме того, заехал в ресторан и заказал полный ужин, который тоже приказал доставить на дачу. Покончив со всем этим, он поспешил вернуться к своей невестке.
«Право, мне очень любопытно знать, вернулся ли наш несравненный Иван Федорович или он совершенно забыл, что женат и что для приема жены у него в доме нет ни стула, ни корки хлеба, — подумал Ричард, садясь в карету. — Нет, Иван положительно невозможен! Я, конечно, не помог бы ему, если бы мне не было жаль этого бедного ребенка. Но за каким чертом он женился? Нельзя допустить, чтобы он сделал это только для того, чтобы доставить себе развлечение на несколько недель, а между тем любимую женщину не бросают в таком положении».
Когда Ричард приехал, фургоны уже разгружались, и в гостиной раздавался свежий и гармоничный голос Ксении, распоряжавшейся развешиванием зеркал.
Увидев Ричарда, Ксения Александровна бросилась ему навстречу.
— Как мне благодарить вас, Ричард Федорович? Вы так добры и так великодушны ко мне! Вы совсем другой, чем…
Молодая женщина умолкла и несколько горячих и горьких слез скатились с ее длинных ресниц.
— Право, не стоит делать столько шума из-за пустяков! — весело ответил Ричард. — Вполне естественно, что, в качестве старшего брата, я исправляю глупости младшего. Теперь же, Ксения Александровна, позвольте мне помочь вам. Я займусь гостиной и столовой, а вы будуаром и спальней. Так как моя мачеха великодушно оставила нам крючки, то легко будет все развесить, и когда прибудет ужин, ваша квартира будет вполне готова.
И действительно, гораздо скорее, чем можно было ожидать, вся мебель была расставлена, а лампы, зеркала и бра были развешаны по местам. Комнаты вымели и осветили, все печи затопили. Точно каким-то волшебством пустой, грязный и пыльный сарай превратился в веселые и изящные комнаты.
— Завтра я пришлю жардиньерки и цветы, и тогда ваши комнаты примут вполне комфортабельный вид, — сказал Ричард, довольным взглядом окидывая будуарную мебель, обитую серым атласом. — Надеюсь, что мне удалось угодить вашему вкусу, дорогая сестрица, так как все, что вы видите здесь, принадлежит исключительно вам. Это мой свадебный подарок, который я прошу вас принять от меня, как от друга и близкого родственника.
Ксения покраснела.
— Благодарю вас от всего сердца! Конечно, я не колебалась бы принять ваш подарок, как бы богат он ни был, если бы рассчитывала жить здесь. Но после всего случившегося сегодня, я убедилась, что я здесь совершенно лишняя, и мое достоинство не позволяет мне оставаться членом семьи, которая так оскорбительно принимает меня. Я объяснюсь с Иваном Федоровичем, как только ему будет угодно вернуться, а потом уеду обратно в Москву. Хотя, к моему несчастью, я и не слушалась мудрых советов моего приемного отца, тем не менее, он не откажет дать мне убежище под своей кровлей, пока я подыщу себе какое-нибудь занятие.
Ричард слушал ее не перебивая. Когда же она умолкла, дрожа от волнения, он покачал головой и, усадив молодую женщину на маленький диван, сказал дружески-серьезным тоном:
— Выслушайте спокойно то, что я считаю своим долгом сказать вам, Ксения Александровна. Надо остерегаться быстрых решений, внушенных раздражением, как бы они справедливы ни были. Скандал устроить недолго, но трудно исправить его. Притом в делах подобного рода всегда больше всего страдает репутация женщины. Кроме того, Иван имеет на вас права, признать которые он заставит, хотя бы из упрямства или из чувства противоречия, если узнает, что вы хотите оставить его. Не будите же таких дурных чувств! Но допустим, что вам удастся уехать. Что будут говорить в Москве по поводу вашего возвращения через сорок восемь часов после свадьбы? Будьте уверены, что на ваш счет будут ходить самые неблагоприятные слухи. Позвольте мне еще прибавить, что брак — союз слишком священный, чтобы разрывать его при первом же разочаровании. Дело сделано, Ксения Александровна, и его теперь не поправишь. Все еще может устроиться по-хорошему, и прежде, чем осуждать Ивана, подождем его и узнаем, что так задержало его.
Ксения тоже молча выслушала его. Она была страшно бледна; глаза ее были опущены. Тем не менее она поняла, что Ричард Федорович прав и что петлю, которую она надела себе на шею, не так-то легко снять.
Известие, что привезли ужин, прервало тягостное молчание, воцарившееся в комнате. Ричард тотчас же поднялся с дивана.
— Я пойду распоряжусь, чтобы Иосиф накрывал стол, а вы пока перемените костюм: это дорожное платье очень неудобно, — весело сказал он, зовя Иосифа.
Не отвечая ни слова, Ксения прошла в спальню, вполне приведенную в порядок Дарьей, проявившей невероятную деятельность.
Здесь справедливо будет заметить, что Ричард произвел на нее громадное впечатление быстротой, с какой он так преобразил разгромленную дачу. Кроме того, трехрублевая бумажка, сунутая ей в руку, довела усердие Дарьи до апогея.
На туалете были расставлены флаконы и другие серебряные и хрустальные безделушки, а на столе горела лампа, покрытая розовым абажуром, погружавшая комнату в приятный полусвет.
Прежде, чем снять дорожное платье, Ксения вынула из кармана пакет с фотографиями и любовными записками, которые она тщательно сняла со стены, и заперла его в туалетный ящик. Затем она надела плюшевый пеньюар с широким кружевным воротником, который чудно шел ей, и вышла в гостиную, где Ричард дожидался ее, куря сигару.
Выражение восхищения вспыхнуло в глазах молодого человека при виде Ксении, волнение которой вызвало румянец на щеках и придало глазам лихорадочный блеск. Он никак не думал, что она так прекрасна.
Но не успели молодые люди обменяться и словом, как дверь с шумом распахнулась и Иван Федорович,
