снова задремал.
— Поражаюсь вашему спокойствию, Николай Аверьянович и Василий Иванович, — проворчал всклокоченный сенатор Баркасов. — Неужели мы должны провести в этом аду еще один день?
— А вы расслабьтесь, — посоветовал Глобарь. — Вспомните, как прогуливали пары в институте.
— Я не учился в институте! — отрезал сенатор и густо покраснел. Раскопки были временно прекращены, и губернатор уставился на него с угрюмым недоумением. Согласно документам, хранящимся в отделе кадров областного Законодательного собрания, его председатель обладал дипломом Владивостокского филиала Ленинградского государственного инженерно-экономического университета. Ситуацию исправил хлопок входной двери. Вошел пышущий злобой генерал Олейник — при полной амуниции, с ножом и пистолетом на поясе, с коротким автоматом за спиной. Он угрюмо обозрел присутствующих, кого-то не досчитался, но предпочел не комментировать. Здесь не армия, каждый просыпается, когда ему угодно.
— Доброе утро, генерал? — приоткрыл один глаз Глобарь.
— Не дождетесь, — проворчал Григорий Алексеевич. — Утро хмурое и безрадостное. Две новости, Василий Иванович.
— Думаю, это связано с шабашем, что устроили под утро ваши люди, — немного побледнела Кира Ильинична. — Топали, как слоны, матерились, как грузчики…
— Начните с хорошей, — вздохнул губернатор, окончательно прекращая поиски в холодильнике.
— А кто сказал, что есть хорошая? — фыркнул Олейник. — Новость первая: на дровяном складе бани найдены четверо моих людей. Они, в принципе, живы, но с работы уволены по причине полной потери трудоспособности. Сначала мы потеряли двоих, принялись их искать, в итоге потеряли тех, которые искали…
— Это просто монстр какой-то, — передернул плечами сенатор. — Получается, он не спал, всю ночь ходил вокруг пансионата и отправлял на инвалидность ваших людей. Представляю, что начнется, если этот тип проберется в дом…
— Не проберется, — уверил генерал, удостаивая сенатора не самого ласкового взгляда в своем арсенале. — Новость вторая. Шесть человек, оставшихся в дозоре, получили приказ по-тихому прочесать ночной лес. В связи с головотяпством некоторых работников. — Григорий Алексеевич не стал заострять, — в положенное время с ними не связались. Позднее установили, что связь отсутствует. Дозоры пропали. Десять бойцов с рассветом углубились в лес. Пропавших нашли в шестистах метрах от опушки в западном направлении. Та же картина — охранники зверски избиты. Разговаривать может лишь один. Если верить его словам, они наткнулись на трех посторонних, вступили с ними в схватку, одного убили, а потом на них напал кто-то еще — разбросал и покалечил.
— Мама дорогая… — перепугалась Кира Ильинична и прижала дрожащие руки к груди.
— Имеем уравнение с тремя неизвестными? — крякнул побледневший сенатор.
— Полный бред, господа, — открыл оба глаза Глобарь. — Проникнуть в урочище посторонние не могли. Их лупил один Россохин, который, похоже, уже окончательно озверел. У вашего бойца, Григорий Алексеевич, просто крыша съехала. С такого действительно несложно двинуться.
— Дай-то бог… — как-то странно посмотрел на него Олейник. — Дай-то бог…
— Не понял, — насторожился Глобарь.
— А сами вы что по этому поводу думаете, Григорий Алексеевич? — раздвинул онемевшие губы губернатор. — Возможно ли такое, что полку Россохина прибыло?
— Не думаю, Василий Иванович, — неуверенно помотал головой генерал. — Дорожка здесь одна, проверено. Летательные аппараты десант не сбрасывал. Как показывает практика, Россохин способен справиться и с шестью. Вот только… впечатления свихнувшегося этот парень не производит.
— Сколько людей у вас осталось, Григорий Алексеевич? — поинтересовался губернатор.
— В строю — тридцать три, — ответил генерал.
— Да, блин, это целая армия! — взвизгнул Баркасов. — Чем вы занимаетесь, генерал? Будьте добры обеспечить нашу безопасность, если уж не хотите нас отсюда выпускать!
— Вы не в безопасности, Владимир Митрофанович? — ощерился Олейник. — Перестаньте ныть и визжать, без вас тошно! Сидите тут в тепле и покое, никто вас не трогает… — он снова пересчитал собравшихся. — Где эти?
— А вы догадайтесь, — хохотнул Глобарь. — Отец Лаврентий провел бессонную ночь в думах о Боге, а под утро закемарил. А этот гребаный сити-менеджер. Откуда я знаю, где ваш гребаный сити-менеджер? Любит поспать, сходите, постучите.
— Да пошли они, — проворчал Олейник.
— Можете бомжей вооружить, — хитро подмигнул ему Глобарь. — Наверняка они уже очнулись и требуют водки.
— Дайте им водки, Григорий Алексеевич, — мрачно пробубнил губернатор, глядя на своего заместителя по «полицейской части». — Не разоритесь. Пусть нажрутся и дрыхнут дальше. Ни в коем случае не убивать! Мало ли что.
Установилось тоскливое молчание.
— И сделайте, наконец, хоть что-нибудь! — треснул кулаком по холодильнику губернатор. — Не заставляйте меня вызывать подкрепление из города!
К девяти утра прекратился дождь, солнышко растолкало тучи. Стонал и изливался кровью импровизированный лазарет в сарае позади конюшни. Обнаружив, что полку пострадавших прибыло, доктор Таманцев чуть не впал в кому. Он обливался горючими слезами, умолял Господа простить его за все прегрешения. Перевязочных средств не хватало, врачевать многочисленные переломы было нечем. Люди лежали на полу, плотными рядами. Кто-то матерился, кто-то метался в беспамятстве. Вход пошло постельное белье, в сарай стаскивали все имеющиеся на складе одеяла, медикаменты. «Какого хрена мы тут шифруемся? — мрачно думал генерал, смотря на эту израненную и переломанную толпу. — Даже если ликвидируем Россохина, придется объяснять, откуда взялись все эти раненые… Ладно, что-нибудь придумаем».
Генерал не вытерпел и отдал приказ охране — разбудить и доставить в гостиную Коровина и отца Лаврентия. Им что тут, южный курорт?! Тут и началась вакханалия! Ни тот, ни другой на стук не отзывались. «Ломайте чертову дверь!» — прорычал Григорий Алексеевич, почувствовав неприятную дрожь в теле. Но дверь открылась, едва лишь по ней ударили. Взорам изумленной публики предстал совершенно измученный, белый, как лист бумаги, Сергей Дмитриевич Коровин, сидящий на шкафу под потолком. Он провел в неловкой позе, боясь пошевелиться, около шести часов. У него онемели и отнимались ягодицы. Но он держался из последних сил, на голом нерве. Когда ворвались люди, он уже терял связующие нити с миром, видения прыгали перед глазами. Ситуацию усугубил неловкий охранник — причем не посторонний, а телохранитель самого Коровина — он возмущенно заголосил, бросился снимать со шкафа сити-менеджера. Тот что-то мычал, умолял глазами. Сообразили поздно — когда под весом дополнительного тела затрещала подлая конструкция, и случилось то, о чем предупреждал Никита. Ножки шкафа подломились, бедняга повалился вперед, ободрав задницу, телохранитель не удержал — и человек-личинка, связанный вдоль и поперек, забился в нескольких сантиметрах от пола. Он задыхался в удавке, глаза выдавливались из орбит, а толпа, представленная тугодумающими персонами, хлопала глазами. Кто-то догадался подхватить висельника, приподняли за ноги. Подтащили стул, перерезали сетевой шнур. Сергей Дмитриевич выжил, но вследствие недостатка кислорода в голове, неимоверного напряжения, потрясения минувшей ночи, сего психикой произошли досадные изменения. Он не мог ничего рассказать, сколько ни просили, созерцал пространство водянистым взором и не реагировал на внешние раздражители. Его хотели оставить в комнате, потом сообразили, что в этом случае требуется нянька по уходу, а каждый штык на счету. «В лазарет его, пусть Таманцев осваивает профессию психиатра!» — приказал генерал, и клевреты потащили бесчувственное тело с глаз долой.
Истерика вспыхнула практически сразу — выходит, злоумышленник (не будем называть его имени) все же проник в дом. Ион действительно не один! Не по силам одному, пусть даже злому и способному, проделать такое! Кто его сообщники?! Кто на него работает?! Кира Ильинична, окружившая себя оробевшими телохранителями, орала громче всех, мол, что в этой клоаке она и часа не задержится, она уезжает! Ей вторил сенатор — с него тоже довольно! «Никто не уедет! — хватаясь за пистолет, кричал
