пострадавшая в коме. Если очнется, вряд ли что-то вспомнит. Так что ваша пагубная страсть — дело уже не личное, а общественное. Сейчас вы позвоните своему ненаглядному и решительно заявите, что между вами все кончено. Вы нашли другого. А будут попытки продолжить отношения — не забывайте, Анатолий Феоктистович, за вами непрерывно наблюдают. Звоните — ваш голос не должен дрожать.
Камера снимала, как подобие человека набирает номер, дожидается, пока в трубке отзовутся, и худо- бедно справляется с поставленной задачей. Александр рвал и метал, обливался горючими слезами, умолял назвать причину такого ужасного решения.
— Бедный мальчик, — сокрушенно вздохнула соучастница преступления. — А он решил, что уже весь в шоколаде. Беззаботная сытая жизнь, хорошие отметки, отличная карьера по завершении учебы…
— Усложняем задачу, — сказал мужчина. — Желание номер два. Не кладите трубку, господин министр. Сейчас вы позвоните вашему шефу Василию Ивановичу и чистосердечно признаетесь, что вы не такой, как все, и вам очень жаль. Вы глубоко раскаиваетесь и просите Василия Ивановича подписать прошение о вашей немедленной отставке. Лично нам безразлично, куда вы суете свои рудименты, но в свете последних решений партии и правительства — это не очень здорово. Не сомневаюсь, что он подпишет. Незаменимых нет. Смелее, Анатолий Феоктистович, у вас получится, вы же мужчина со стержнем.
— В каком это смысле? — удивилась женщина.
— Не в том, что ты подумала. Вперед, господин министр, и не забывайте — первое возражение или неэтичное слово в наш адрес, и скучающая пуля — ваша.
Рыдающий чиновник, стоя на четвереньках, набирал номер, пальцы срывались. А когда губернатор отозвался и разразился возмущенным басом, дескать, что за херня посреди ночи, чиновник начал мощно заикаться.
— Василий Иванович, это К-к-козякин… П-простите, что звоню в т-такое в-время, но тут т-такое дело…
— Не боишься, что губернатор почует неладное и отправит сюда спецназ? — шепнула женщина.
— С какого перепуга, солнышко мое? — отозвался мужчина. — Власти не знают, что мы в городе. А иначе бы, конечно, среагировали. Василий Иванович должен проснуться, озадачиться — мол, что это было? Хорошенько подумать, все проанализировать. Возможно, перезвонить своему министру. Допускаю, что он неглуп, и идея про спецназ может возникнуть. Но даже если так, сколько времени нужно спецназу, чтобы добраться до Васильково и оцепить его? Минимум полчаса. А мы уже уходим.
Министр что-то бубнил. Губернатор переспрашивал, тот снова бубнил. Слушать это было противно. «Мстители» терпели — это было не самое противное, что приходилось выслушивать в этой жизни.
— Толян, ты с дуба рухнул? — отчетливо донесся голос высшего должностного лица субъекта Федерации. — Чё за херню ты тут сморозил?
Но министр продолжал бубнить — особенно после того, как ствол уперся ему в висок, и указательный палец выбрал люфт спускового крючка.
— Вы справились, Анатолий Феоктистович, — одобрил мужчина. Трубка телефона вывалилась из трясущейся руки, и под министром образовалась лужа. — На троечку, но справились. Ну что ж, подсудимый, если вы справились с двумя первыми заданиями, то справитесь и с последним. Оно не сложное, физических усилий не требует. Итак, наступает понедельник. На работу вы сегодня уже не идете. Да и правильно, понедельник — не самый лучший день для начала рабочей недели. Давайте посчитаем ваше движимое и недвижимое имущество. Два загородных дома, не считая незаконченного третьего, две хорошие квартиры в Яроволье, пять машин — два «Мерседеса», «Ягуар», «Камри» и почему-то розовый «Витц», в который вы пытались затолкать свою жену, но ничего не вышло, а машинка чуть не лопнула. Недвижимость за рубежом, включая скромный домик в Палм Бич, Флорида, и аналогичный особнячок в курортном местечке Коста де ла Луз, Испания. На ваших счетах аккумулировано порядка десяти-двенадцати миллионов долларов. Сейчас вам будет предоставлен список, который вы до утра можете внимательно изучить. Это детские дома, детские сады, парочка сиротских приютов, несколько больниц и ряд благотворительных организаций, включая фонд помощи детям, страдающим заболеваниями центральной нервной системы. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?
— Господи, только не это, пожалуйста, только не это… — забубнил чиновник. — Все, что угодно, только не это, я не могу…
— Тогда прощайте, — сказал мужчина, и в спусковом механизме что-то хрустнуло.
— Вот это жадность, — восхитилась женщина. — Жизнь готов отдать, лишь бы не делиться.
— Нет, нет, не стреляйте… — выдавил чиновник. — Я все сделаю!
— Мы так и подумали, — усмехнулся мужчина. — Вот утром и займитесь. За вами будут наблюдать. Все очень просто, господин министр, вам не нужно думать, все цифры расписаны. Возможно, вам останется одна городская квартира, хотя и не факт. Но ничего, и на паперти люди живут. И это не просто угроза, Анатолий Феоктистович, вас достанут, куда бы вы ни спрятались. И чем скорее вы раздадите нуждающимся имущество и деньги, тем лучше для вас. Кстати, забыл сказать, что убьют вас не сразу, сначала будут долго пытать…
Внезапно «мститель» вскинул голову и застыл. В серой мгле прорисовывался напряженный силуэт. Встрепенулась женщина, прервала съемку. Он приложил палец к губам. Она пригнулась и беззвучно подбежала к окну. Насторожился чиновник, но воспрянуть не успел, мужчина нагнулся, сжал ему что-то под ключицей, и тот взбрыкнул, прежде чем замереть. Он подбежал к соседнему окну, отогнул штору. Оба всматривались в ночную мглу, окутавшую сад. Дождь прекратился. От земли поднимался туман, его завихрения расползались по смородиновым кустам, по охапкам отцветшего клематиса. В воздухе зависла плотная дымка.
— Никитушка, если тебе кажется, что тут кто-то есть, то тебе не кажется, — глухо прошептала девушка. — Я тоже это чувствую.
— Фигня какая-то, — отозвался Никита. — Я слышал, как треснула ветка. Ксюша, мы слишком остро реагируем на посторонние звуки. После звонка губернатору прошло пять минут, они не успели бы прилететь даже на истребителе.
— Не спорю, Никита, это что-то другое. Нехорошо как-то, нам нужно выбираться.
— Дай мне камеру, — попросил Никита.
— Черт, смотри… — передавая камеру, женщина застыла на месте.
В туманной дымке материализовалось тело. Качнулся смородиновый куст, вздрогнул соседний, что-то прошмыгнуло к двери. Звякнул металл. Слева показался еще один силуэт, он перебирался на корточках куда-то за угол.
— ОМОН… — ахнул Никита. — Или спецназ. Нас кто-то сдал, Ксюха! Свои же сдали, вот же блин… Пошли, любимая, будем уходить!
Он схватил подругу за руку. Они перепрыгнули через неподвижное тело и на цыпочках помчались из кухни. Прошли через проход под лестницей на заднюю сторону дома, через два изгиба мимо гостевой спальни и гостиной была терраса в неухоженный задний сад, до которого у чиновника еще руки не дошли. Никита затормозил — он уже слышал, как за дверью накапливается неприятель, приглушенно бубнят мужчины. «Синхронно будут врываться, — возникла неприятная мысль. — Спереди, сзади, может, еще где- то! Да что же творится-то, дорогие россияне…»
Он поймал разогнавшуюся девушку, обнял ее. На него смотрели большие возбужденные глаза. Они блестели в темноте, и от тоски защемило под лопаткой, дышать стало трудно. Вот же влипли!
— Спокойствие, дорогая, только спокойствие. Из каких мы только неприятностей ни выбирались.
— Прости, Никитушка, но только не из таких… — голос девушки задрожал. — У нас всегда имелся план «Б» на случай непредвиденных обстоятельств. У нас имеется сегодня план «Б»?
— Конечно! — он чуть не вскричал, но вовремя опомнился.
Какой, на хрен, план «Б», если он даже план дома толком не изучил?! В окна не выйти, повсюду решетки. Но на втором этаже, если память не подводит, решеток не было. Он поволок ее обратно, к лестнице, и очень вовремя. Атакующие решили действовать одновременно. С треском вылетела входная дверь. В щепки разнесло заднюю — использовали маломощное взрывное устройство направленного действия. Лопнула решетка на окне в гостиной. Дом наполнился топотом, криками. А Никита и Ксюша, как зайцы, прыгали по задней лестнице на второй этаж…
