…Услышав грохот взрыва, Мила злорадно расхохоталась.
— Вот и шиздец твоим кабысдохам, Газаватушка! Молись теперь! Через минуту Север будет здесь!
— А ты уверена, что это не ему шиздец?! — выкрикнул Газават, бросаясь к окну.
Все это время — те пять или шесть минут, что продолжался бой, — Николай вяло переругивался с Милой, мучительно соображая, как ему выбраться живым из этой передряги. В голову ничего не приходило. Срочно бежать? Но выход из здания, как назло, всего один. Выйдешь — и угодишь прямо в лапы Северу…
В окно Газават увидел мужскую фигуру, вбежавшую в дом. Фигура явно не принадлежала ни одному из охранников. Значит, Гюрза права…
Газават бросился запирать дверь зала. Мила хохотала ему в спину.
— Тешься, мальчик, тешься! Не поможет! Север все равно прикончит тебя, как бы ты ни старался!
— Да я сам завалю его! — рявкнул Газават, потрясая «Кедром».
— Ага! — смеялась Мила. — Завалил баран волка — одна баранья шкура осталась! Север пачками кладет таких, как ты! Не глядя! Ты пикнуть не успеешь, как схлопочешь пулю!
«Наверное, девка и на этот раз права, — подумал Газават. — Вон как быстро этот Север промелькнул сейчас под окном — я не то что ствол вскинуть не успел, но даже не успел подумать, что надо стрелять…
И тогда, в кабаке, Сатир со своим револьвером здорово меня ошеломил… Что же делать, делать-то что?!»
Север между тем уже стоял у двери зала — радиоприбор безошибочно указал Белову местонахождение Милы. Дверь была толстой, дубовой, да еще обшитой металлическими листами. И замок на ней стоял крепкий.
В правой руке Белов сжимал свой верный револьвер, в левой держал оба «Кедра». Выпустив по двери оставшиеся разрывные пули и убрав револьвер в кобуру, Север перехватил один из пистолетов- пулеметов и принялся короткими очередями планомерно выгрызать дверной замок.
…Газават подбежал к Миле и, широко размахнувшись, влепил ей страшную пощечину, почти оглушив девушку. Мила не отключилась совсем, она воспринимала происходящее словно сквозь туман, но ни двигаться самостоятельно, ни тем более драться уже не могла. Николай именно этого и добивался. Он развязал Милу, подхватил ее и поставил на ноги…
…Север израсходовал весь оставшийся боезапас «Кедров», прежде чем вскрыл дверь. Опустошенные пистолеты-пулеметы бросил — хотя они и стреляли теми же «макаровскими» патронами, что и его револьвер, но перезаряжать их Север счел ненужным расточительством — револьверу он все равно доверял больше.
Пинком Белов растворил дверь зала. Сам отпрянул в сторону, опасаясь нарваться на очередь. Однако изнутри никто не стрелял…
— Эй, Газават, ты здесь?! — крикнул Север.
— Здесь, родной, заходи! — дружелюбно отозвался Николай. — Да не делай глупостей, не вздумай палить на голос! Я понимаю, малый ты крутой и даже на голос не промажешь. Да только вот попасть можешь не в меня! Ты понял, эй?!
Север несколько секунд удрученно молчал.
— Так ты понял меня, Сатир?! — вновь окликнул его Газават.
— Понял… — ответил Север неохотно. — Мила, ты как?!
— Север, не входи сюда! — крикнула Мила, которой Газават слегка освободил зажатое горло, позволив подать голос. — Со мной все в порядке, но не входи! Он будет стрелять, у него «Кедр»! Не входи сюда!
— Входи, входи, Север, не бойся! — крикнул Газават по-прежнему весело. — Стрелять я не буду! По крайней мере, не буду стрелять в тебя!
Север опять его понял — даже слишком хорошо. Резко развернувшись, он встал на пороге двери, наведя револьверный ствол внутрь зала…
Глава 31
Кавалькада машин, наполненных газаватовскими бойцами, выезжала из города. Их было около тридцати, этих машин — больших, вместительных джипов, — и их движению никто не препятствовал. Все подразделения городской милиции, включая ГАИ, еще с утра получили от своего начальства уведомление, что в городе проводится широкомасштабная секретная операция областного РУОПа и вмешиваться в ее ход категорически воспрещается. Поэтому гаишники, завидев кавалькаду, давали ей зеленую улицу. Конечно, менты догадывались, что никакой это не РУОП, не СОБР, не спецназ и вообще ни одна из официальных силовых структур. Однако доблестные стражи порядка прекрасно помнили, с чьих рук они едят, кто им обеспечивает регулярную ежемесячную выплату денежных сумм, в несколько раз превышающих государственные оклады. И слуги закона предпочитали помалкивать. А углядев на покрашенных в защитный цвет джипах местные городские номера или заметив в окошках машин слишком уж знакомые лица, менты спешили поскорее отвернуться.
Кавалькада выехала за город, миновала оживленные участки дороги и вскоре катила по достаточно пустынной трассе. Надо отметить, что ни в одном из джипов не было Ватина. Он ехал сзади, на своей «Вольво», сохраняя довольно почтительную дистанцию от замыкающей машины кавалькады. А командование пацанами осуществлял по рации. Сегодня Ватин слишком хорошо узнал, кто такой Север Белов, и теперь даже под защитой полутора с лишним сотен бойцов не чувствовал себя в полной безопасности.
Кавалькада свернула на отдельную ветку дороги, ведущую к деловому особняку Газавата.
Умник, сидевший в засаде на расстоянии приблизительно километра от места поворота, услышал сигнал рации. Он достал прибор, включил на прием.
— Говори, брат.
— Они свернули, командир.
— Сколько их?
— Точно сказать пока не могу, машин двадцать наверняка…
— Сколько в них может быть человек?
— В каждую влезает до десяти… Тачки большие.
— Оставайся на связи. Как только пройдет последняя машина, сразу доложи.
— Понял. Посчитать их?
— Ну, посчитай… Но если ошибешься на одну-две, не страшно… При нашем раскладе это уже не имеет значения.
Через какое-то время парень снова вызвал Умника.
— Командир, последняя тачка прошла.
— Ты их посчитал?
— Приблизительно.
— Сколько?
— Около тридцати.
— Нормально, начинаем акцию. Отбой!
Спрятав рацию в карман, Умник осторожно, чтобы его не заметили с дороги, высунулся из кустов. Примерно в метре от границы зарослей виднелась небольшая лужица маслянистой жидкости. Блестящая влажная ленточка этой жидкости от лужицы уходила к самой дороге. Семен мелко перекрестился, достал из кармана коробок спичек. Вытащил одну, чиркнул и бросил в лужицу.
Лужица вспыхнула. Пламя по блестящей ленточке горючей влаги стремительно поползло к трассе. Еще мгновение — и на шоссе начался ад…
