тазобедренную кость. Сначала слегка прихрамывал, а чуть погодя уже ходил на костылях. Одна нога оказалась короче другой на шесть сантиметров. Врачи констатировали: постельный режим в течение пяти лет как минимум. Вы представляете, что это значило для пацана? И вот мама где-то услышала о санатории Минобороны в Евпатории, там работали с подобными случаями. Но чтобы туда попасть, надо было родиться в семье военного, а у нас таковых не было (папа – шофер, мама работала на заводе). И тогда папа пошел на авантюру: одолжил у знакомых офицерскую форму, ордена, сфотографировался во всем параде и сфабриковал документы. Отправил их в санаторий, и – о счастье! – оттуда пришла путевка! Когда я лечился, каждый день проходил, опустив глаза, мимо доски почета, где красовался мой «полковник Миронов Виталий Сергеевич»: мол, дети каких героев у нас проходят лечение.
Когда мама через год приехала на консилиум врачей, я уже ходил. Пусть робко, но зато без костылей. Она забрала меня домой…»
По мере взросления мечта об актерской карьере все сильнее захватывала воображение Евгения. В старших классах школы он активно участвовал в работе драматического кружка, причем многие пьесы, шедшие на его сцене, писал сам. Помимо этого Евгений учился в музыкальной школе по классу аккордеона (его отец гармонист-самоучка).
Закончив восьмилетку в 1982 году, Миронов с первого же захода поступил в Саратовское театральное училище имени И. Слонова. Поступить он поступил, однако в лучшие ученики выбился не сразу. Однажды даже случилось следующее. Когда его отец пришел в училище, чтобы поинтересоваться успехами сына, кто-то из преподавателей ему заметил: «У вас очень хороший мальчик, но через дорогу есть ПТУ, фрезеровщиков готовит. Лучше ему идти туда». Но Миронов этому совету не внял. И вскоре стал если не лучшим из студентов, то близко к этому.
Тогда же у него случилась любовь с однокурсницей Вероникой Садовской. Отметим, что в старших классах школы у Евгения тоже была любимая девушка – Светлана Руденко. С ней он сидел за одной партой (причем предложил ей это сам) и очень трогательно за ней ухаживал. Сама Светлана удивлялась: «Я обомлела, когда этот всеобщий любимец вдруг подошел ко мне и сказал: «Давай сядем вместе». Так начались наши отношения… До сих пор не понимаю, что его во мне привлекло. Если честно, когда на экраны вышел фильм «Чучело», я сразу узнала в героине себя…»
Эта любовь закончилась сразу после того, как Миронов уехал в Саратов учиться на артиста. Там у него вскоре и возникло чувство к однокурснице Веронике Садовской. В дипломном спектакле по пьесе Вассермана «Полет над гнездом кукушки» они играли влюбленных: Миронов был несчастным и закомплексованным пациентом психбольницы Билли, а Вероника – девушкой Кенти, которая помогает ему стать мужчиной. Однако и этот роман завершился, едва учеба подошла к концу.
В 1986 году (как написано в гороскопе: «Год Тигра для Лошади – это год перемен») Миронов окончил училище и встал перед выбором: куда идти. Он выбрал саратовский ТЮЗ, однако пробыл там недолго. Однажды увидел по ТВ сюжет про курс, который вел его земляк-саратовец Олег Табаков в Москве, и отправился покорять столицу. Отметим, что никаких связей в столице у Миронова не было и он очень рассчитывал на помощь своего именитого земляка (17 августа 1935 года, Лев- Свинья). И тот действительно ему помог, но прежде с Мироновым произошла весьма занимательная история. Вот его собственный рассказ:
«Приехал я в Москву и стал караулить у подъезда студии Олега Павловича. Речь заготовил: «Здравствуйте, я из Саратова, я артист и хочу учиться у вас». Ну не наглость ли это?! Он был очень удивлен моей наивностью и сказал, мол, молодой человек, экзамены давно закончились, идет учебный процесс. Но меня это не остановило. Я стал настаивать, просить, умолять. Видимо, он был сражен напористостью земляка. И тогда Табаков направил меня к педагогу по фамилии Леонтьев (кстати, рожденному в том же «свином», только 47-м году. –
Словом, меня взяли на испытательный срок в две недели, с условием проявить себя за это время. На курсе было 40 человек, 20 из них должны были вылететь к концу семестра. Поэтому моему появлению на курсе никто не обрадовался. Встретили настороженно: явился конкурент, так сказать. Вдобавок ко всему прочему блатной, потому что пришел в середине учебного года. Тяжело пришлось. Контакта с ребятами практически не было…»
Отметим, что с астрологической точки зрения у Миронова и Табакова (17 августа 1935 года, Лев-Свинья) только месячная гармония – Стрелец и Лев из одной стихии Огня. Судя по всему, именно это обстоятельство и сыграло свою решающую роль, поскольку по годам у них дисгармония – Лошадь и Свинья плохо совместимы друг с другом.
В отличие от Табакова, который прекрасно знал о родословной Миронова, остальные долгое время были в неведении и считали его родным сыном… Андрея Миронова. По этой причине Евгений испытывал сильную неловкость перед окружающими, однако разубедить их не было никакой возможности. Не станешь ведь каждому повторять, что ты не сын знаменитого артиста, а всего лишь его однофамилец. Между тем это «родство» порой сильно выручало студента-провинциала. Например, вахтерши в школе-студии делали ему поблажки и разрешали в любое время звонить по служебному телефону, а горячие поклонницы просили автографы именно как у сына знаменитости.
Кстати, с именитым «отцом» судьба свела Евгения за два года до переезда в Москву – в 1984 году. Случай привел его в один из павильонов «Мосфильма», где тогда снимался фильм с участием Андрея Миронова – «Победа». Увидев живьем своего кумира, Евгений забился в угол, чтобы оттуда наблюдать за процессом съемок. Однако ему не повезло. Стульчик, на который он присел, внезапно треснул, и юноша с грохотом упал на пол. Съемку остановили, и, когда выяснили причину шума, режиссер распорядился вывести постороннего из павильона. До настоящего прихода Евгения в кино еще оставалось несколько лет. А пока он грыз гранит науки в Школе-студии МХАТ. Причем одним гранитом дело порой и ограничивалось – в иные дни во рту у Миронова не было даже маковой росинки. По его же словам:
«В общежитии мы были соседями с Володей Машковым. Безденежье глухое. Есть было почти нечего. Я варил картошку, бросал немного моркови, еще ложку масла, чтобы разводы появились аппетитные. И получался «наваристый суп». Им я угощал Володьку. Врал ему, что куриный суп, а мясо, дескать, я уже выловил и съел. Он, конечно, не верил, но уплетал с бешеной скоростью…
К концу учебы от моего прежнего телосложения осталась и вовсе четверть. А Машков решил накануне защиты диплома (мы готовили спектакль «Ундина») заняться со мной актерским тренингом. Дотренировался я до того, что от перенапряжения и с голодухи потерял сознание. Привезли меня в больницу, и врачи сказали: жить мне осталось три дня. Первое, что я увидел, когда пришел в себя, – сидящего рядом Машкова с портретом Кашпировского в руках (этот экстрасенс был чрезвычайно популярен в 1988 году у населения по своим сеансам, которые он проводил по ТВ. –
Параллельно с вводом в спектакль по Шукшину Миронов дебютировал и в большом кинематографе. В кадр он впервые шагнул в год Дракона (1988) – в успешный год для Лошади. Именно тогда молодой актер сделал настоящий прорыв на пути к своей будущей славе – снялся сразу в трех фильмах, причем в одном из них в главной роли.
Первый фильм – «Жена керосинщика», снятый актером и режиссером Александром Кайдановским. Отметим, что он являлся одностихийцем Миронова – как и Олег Табаков, родился под знаком Льва (23 июля), но в год Собаки (1946). В его абсурдистско- сюрреалистической драме «Жена керосинщика» Миронов сыграл флейтиста, а по совместительству – любовника жены керосинщика.
Второй фильм снимался для телевидения и носил название «Женщины, которым повезло». В нем Миронов сыграл еще одного музыканта – инвалида-аккордеониста.
Наконец, третий фильм – военная драма «Перед рассветом», которую снял на Свердловской киностудии Ярополк Лапшин (28 сентября 1920 года, Весы-Обезьяна – гармония со Стрельцом-Лошадью по месячным знакам). В нем Миронову досталась главная роль – молоденький
