- Ну, как вам такой документ, доктор Джонс? - напористо спросил Питерс, как будто речь шла о перехваченной шифровке противника. Он крутил обе бумажки, разглядывая их сбоку и на просвет.
- Вы уверены, майор, что это не немецкая шифровка, стилизованная под старину?
- По крайней мере, до сих пор немцы предпочитали цифровые системы кодирования. Хотя не исключен вариант, что этот текст - условный сигнал.
- Или, может, заурядная подделка? - предположил Джонс, почесывая шляпу. - Нынешние немецкие умельцы, кстати, сочинили чуть ли не половину так называемых стихов Нострадамуса. Кроме того, я в основном имел дело с бесписьменными цивилизациями Месоамерики, поэтому мои комментарии будут далеко не полными. Но если принимать все это всерьез, то 'апокриф Питерса' - можно я так буду называть ваш документ? - пожалуй, создан в Европе тринадцатого или четырнадцатого века, Франции или Италии. Причем христианами, имеющими явное отношение к альбигойской ереси, или даже к ордену тамплиеров.
Питерс, мучительно морща лоб в поисках знакомых ассоциаций, наконец нашел что сказать.
- Альбигойская ересь?
- Об этом свидетельствует весьма заметное дуалистическое, я бы даже сказал, манихейское начало. А также упоминание о светлом воине-монахе. Письменных источников такого рода мы имеем немного, поэтому я не буду настаивать на своем мнении. Но, в общем-то, содержание этого фрагмента соответствует настроениям определенных сект того времени.
Офицер разведки заявил протест:
- Послушайте, доктор Джонс, вы можете выражаться не на этом птичьем языке! Объясните по- человечески, что здесь написано? Или вы специально темните?
Несколько мгновений Индиана не понимал причин недовольства. Затем стал оправдываться.
- Извините, майор. Это все из-за латыни, она переключает мозги не в тот режим… В чем сложности?
- И этот перевод, и ваши комментарии - вроде нормальные фразы, но смысл ускользает. Как мыло в воде…
Майор жаловался, а Индиана наливал себе 'Бифитер'. На два пальца заполнил и принял внутрь, не разбавляя - по-славянски.
- Одни и те же слова, мистер Питерс, имеют разный смысл в разные времена. Самые простые - 'вода', 'хлеб' - и то весьма изменчивы. Возьмем, к примеру, наше пророчество. Даже в случае подлинности документа, оно представляет для вас весьма малый интерес. По-большому счету, для разведки все это - полный ноль. По-моему, такой вывод мог сделать любой эксперт, например, ваш эрудированный сержант.
- Много знает, да мало понимает, - пренебрежительно отозвался разведчик о своем сыне и с прискорбием уткнул взгляд обратно в листок. 'Нарушится равновесие между Божественным и Дьявольским'. Чушь какая. Неужели все-таки немецкая шифровка?
- Скорее всего дуалистические представления, - перебил его Джонс. Согласно им - все вокруг нас является полем битвы между Божественным и Дьявольским. Ангелы во плоти по одну сторону фронта, и бесы в телесной оболочке по другую. Причем бесы ведут себя более нахраписто, поэтому то и дело хотят ухватить всю территорию земного шара, а также гидросферу и атмосферу в своей оборот… Надеюсь, теперь я выражаюсь достаточно просто, Билл?
- А этот самый… который Посланец?
- Посланец Антихриста из страны гуннов, то есть Самый Вредный, хочет уничтожить силу Божьих Заповедей, тогда как положительный персонаж, светлый воин-монах из страны у больших озер, старается сделать злодею подножку. Ну, и какое это имеет отношение к нашему, точнее, к вашему делу, мистер Питерс?
Тот покивал:
- Очевидно, никакого. Но ведь это все, что осталась нам от Иглвуда… Майор отдал бумажки 'эксперту' и зашелестел тапочками вдоль и поперек конуры (габариты разведчика вполне соответствовали ее размерам). Лишь спустя минуту он смог подобрать осмысленный вопрос.
- К какому времени относится само пророчество? Не к нашему ли?
- Не хочется отказывать вам в проницательности, но вряд ли к нашему. Перенос в будущее или прошлое - всего лишь прием иносказания. Гонимым и уничтожаемым альбигойцам тринадцатого века, естественно, хотелось скорого вмешательства сверхъестественных сил и покарания мучителей.Вообще, большинство апокалиптических пророчеств относится к тому времени, в котором проживают их авторы. Уже потом, когда прорицание не сбывается, его начинают подгонять совсем к другим периодам истории.
- Понятно… А предположим, этот 'апокриф' лежит на столе какого-нибудь нацистского бонзы, и он, вслед за своими учеными, относится к нему на полном серьезе. Не связана ли в таком случае археологическая активность нацистов в Сирии, Египте, Тибете, Индии с этой бумажкой? А намечавшаяся поездка Иглвуда в Непал?
- Немцы всегда были романтиками, что не мешало им потреблять кровяную колбасу и пиво в неумеренных количествах, - лениво возразил доктор Джонс, снова потянувшись к 'Бифитеру'. - Впрочем, и в пиве есть своя музыка, особенно после третьей кружки. Нацисты, судя по всему, самые романтичные из немцев, поэтому я, как трезвый и скучный тип, не перевариваю ни их романтику, ни их колбасу.
- А 'медальон'? - почти заорал Питерс. - 'Медальон'-то на что им сдался?
- Я не знаю, какое место занимает этот предмет в умозаключениях, вернее умопомрачениях немецких вождей. И тем не менее. Нам с вами денег на билеты еле хватает, а они роются своими пятаками во всех центрах древних цивилизаций. Методом 'случайного тыка' они вполне могут наткнуться на что-нибудь стоящее, например, на 'медальон', который, возможно, что-то из себя представляет… Билл, с вашего позволения я бутылку с собой заберу. Все равно благородного напитка там осталось чисто символическое количество.
- Вы куда? - встрепенулся майор.
- Туда, - Индиана неопределенно махнул рукой, однако объяснился, заметив взгляд типа 'буравчик' со стороны майора.
- Хочу снова пообщаться с мисс Кэмден. - Гость встал и решительно поскреб свою щетину. - Грелку ей поставлю, чтобы она поскорее оттаяла…
3. ЖУТКИЕ ГОСТИ
Лилиан отдохнула часок после алкогольного марафона и, присмотрев за слугой, кое-как наводящем порядок в харчевне, вынула нечто из маленького ящичка, прячущегося за пузатыми бутылками. Две полукруглые пластинки из серебра с добавлением золота. Меж ними кварцевый кристалл. Радужно сияющий по краям даже от света керосиновых ламп. Посмотрела Лилиан и положила обратно, думая о том, что завтра этой красивой вещи у нее не станет. Три тысячи долларов Индианы Джонса, предоставленные ей на обустройство новой жизни, она спрятала в более надежное место, которое, конечно же, располагалось где- то на ее теле.
Женщина знала, что случится завтра. Но она не имела никакого понятия, что произойдет через полчаса. Когда дверь харчевни открылась, на пороге появилось сразу пятеро: двое европейцев в одинаковых плащах и шляпах, плюс трое азиатов, о которых сказать было нечего - обычные наемные головорезы. Один из европейцев поблескивал стеклышками очков и улыбался сладко-сладко.
- Добрый вечер, фройляйн, - елейно произнес нежданный гость и стало ясно, что этот человек - немец.
- Я сомневаюсь, что он будет для вас таким уж добрым. Закрыто, грубо отозвалась Лилиан, подойдя к гостям с твердым желанием немедленно выпроводить вон.
- Мы не хотим пить или есть, - сказал очкарик.
- А что вам тогда требуется? - несколько опешила хозяйка харчевни.
- Что и вашему другу, доктору Джонсу. Я надеюсь, вы не успели ему загнать одну занятную вещицу?
