Прошел год после этих событий. И снова была весна, и снова в страну вернулось теплое светлое солнце. Однажды днем группы любопытных обступили главные ворота петергофского дворца, глазея на экипажи, въезжавшие во дворец. Элегантно одетые дамы и господа в нарядных мундирах поднимались вверх по лестнице в часовню, и там постепенно собралось знатное, но немногочисленное общество. Разговаривали вполголоса… Чувствовалось напряженное ожидание последних минут.
Ровно в двенадцать ко дворцу подъехала коляска, запряженная двумя орловскими рысаками. Солдаты взяли на караул, забили барабаны, народ закричал «Ура!». Царь и царица проследовали тем же путем в дворцовую церковь. Они возглавили праздничное шествие, сопровождавшее невесту к алтарю.
В этот день Вера Петровна вступила в брачный союз с графом Владимиром Островским, в союз на всю жизнь. Царь хотел своим присутствием выразить одобрение этому союзу, освятить его и придать событию особую праздничность. Его воле отец и мать Островские противостоять не могли.
Торжественно и серьезно выглядела Вера в этот момент. Ее молодая душа пережила много ужасного за последние годы. И только ее счастливые прекрасные глаза говорили о том, что переживало ее сердце.
И в тот самый час, когда исполнилось самое заветное желание Вериного сердца, Любочка попрощалась с мирской жизнью в московском Девичьем монастыре. Там приняла она торжественный обет монахини.
Послесловие
Не успел еще русский читатель прийти в себя после опубликования книги Серены Витале «Пуговица Пушкина»{1} — {2} и писем Жоржа Дантеса Луи Геккерену, пролежавших в архиве правнука Дантеса 150 лет и рассказавших о трагической истории последней дуэли Пушкина{3}, как в семейном архиве праправнучки Пушкина графини Клотильды фон Меренберг был найден роман о жизни в России младшей дочери поэта Натальи Александровны Пушкиной-Меренберг. Рукопись эта тоже хранилась немало, около 120 лет (эту дату мы еще уточним), пережила две мировые войны и, прежде чем попасть к читателю, пересекла два материка. Историю этой находки рассказала сама Клотильда фон Меренберг в предисловии к этой книге. Крылатая фраза Михаила Булгакова «рукописи не горят», ставшая расхожей и поэтому потускневшая в последние годы, снова приходит на ум, когда читаешь роман «Вера Петровна», пришедший к нам из глубины девятнадцатого века и не сгоревший в пожарах двух мировых войн.
После прочтения романа встают два главных вопроса. Во-первых, кто является прообразом его героев и, во-вторых, кто его автор.
Ответ на первый вопрос очевиден и по существу дан в предисловии Клотильды фон Меренберг. Поэтому речь идет не о том, кто стоит за вымышленными именами героев. Вопрос следует сформулировать иначе: какие события в романе уже давно были известны как твердо установленные факты и какие из неизвестных событий можно с определенной долей вероятности считать реальными. И, наконец, какие события являются вымышленными. Ведь мы прочли не биографию (или автобиографию), а художественное произведение, автор которого имеет право на вымысел. Вспомним самого Пушкина. Читая Нащокину «Пиковую даму», он рассказал о героине, Наталье Петровне Голицыной, ее внуке и истории трех карт. По свидетельству Пушкина остальное — вымысел. Дочь Пушкина такого свидетельства не оставила. Поэтому надо разбираться.
Второй вопрос (об авторе романа) — куда более сложен. И мы его пока отложим.
Сначала напомним читателю то, что известно о жизни Натальи Александровны Пушкиной из литературы{4},{5},{6}. Наталья Александровна родилась 23 мая 1836 года, в день, когда Пушкин вернулся из Москвы в Петербург. Это лето семья жила на каменноостровской даче. Так как мать и новорожденная долго болели, крестины состоялись только 27 июня в Предтеченской церкви. Восприемниками были друг поэта Михаил Виельгорский и Екатерина Ивановна Загряжская, тетка Н.Н.Пушкиной. 29 января 1837 года восьмимесячную Ташу (вместе с тремя другими детьми) внесли в кабинет поэта, и умирающий отец благословил их.
Раннее детство Таша провела в имении «Полотняный завод». С 1844 года, когда Наталья Николаевна вышла замуж за Петра Петровича Ланского, семья жила в Петербурге и Стрельне, где генерал-адъютант Ланской командовал лейб-гвардии полком.
Роман начинается с прогулки двух сестер, Веры и Ольги, и воспитанницы семьи Любочки (персонаж неизвестный и, возможно, вымышленный) весной или в самом начале лета в Свято-Сергиев монастырь, расположенный неподалеку от их дома в Стрельне. Автор знакомит нас с сестрами, указывает их точный возраст (Вере едва исполнилось шестнадцать, Ольге — двадцать один). Таше минуло шестнадцать весной 1852 года. И хотя ее старшей сестре Марии в это время двадцать (а не двадцать один), начало действия романа можно уверенно отнести к концу мая — началу июня 1852 года. Небольшая ошибка на год допущена в возрасте Марии, а не младшей сестры, так как весной и летом предыдущего, 1851 года Таша с матерью находилась четыре месяца за границей.
Портреты сестер, рисуемые автором романа, не оставляют сомнений в их атрибуции. Иссиня-черные волосы, черные, глубоко посаженные глаза, южная (в романе испанская, андалузская) красота Ольги будто сошла с портрета Марии Александровны, выполненного художником Макаровым в шестидесятые годы. А внешность Веры описана в романе так, будто мы видим портрет Таши, которую рисовал в 1849 году тот же художник. Удивительная красота Натальи Александровны Пушкиной была описана многими авторами. Так, М.И. Семевский, редактор «Русской старины», писал о ней в 1886 году: «Это высокая видная дама с каштановыми волосами, синими глазами…»{5} (Вспомним, как о синих глазах Веры пишет в письме к ней влюбленный в нее Владимир Островский.) А вот как о ней пишет в 1856 году С.М.Загоскин, сын писателя: «В жизнь мою я не видал женщины более красивой, как Наталья Александровна, дочь поэта Пушкина. Высокого роста, чрезвычайно стройная, с великолепными плечами и замечательною белизною лица, она сияла каким-то ослепительным блеском»{4} . И еще одно воспоминание, Е.А. Реннекампф, знакомой Н.А.Пушкиной: «Про красоту ее скажу лишь одно: она была лучезарна. Если бы звезда сошла с неба на землю, она сияла бы так же ярко, как она. В большой зале становилось светлей, когда она входила, осанка у нее была царственная, плечи и руки очертаний богини»{5}.
Говоря о Наталье Александровне, все современники отмечали, что она унаследовала характер отца — светлый, жизнерадостный и добрый и вместе с тем страстный, вспыльчивый и гордый. За словом она в карман не лезла. Еще и сейчас в Висбадене ходят легенды о ее находчивости и острословии. В романе это хорошо показано путем сравнения характера Веры, веселого и задорного, и Ольги, сдержанного и замкнутого.
Здесь нужно бы коротко остановиться еще на двух главных героях романа, матери и хозяйке дома Марии Дмитриевне Громовой (Наталья Николаевна Пушкина-Ланская) и ее муже Петре Модестовиче Громове (Петр Петрович Ланской). Пожалуй, ни в одном из известных художественных произведений образ Натальи Николаевны не был представлен так психологически верно, разносторонне и выпукло, как в «Вере Петровне». И хоть в романе это уже не красавица, блиставшая в свете как звезда первой величины (так пишет автор о ее прошлом), но характер все тот же: добрый, сосредоточенный на любви к детям, несколько слабый и нерешительный, но умудренный горьким жизненным опытом. Зато образ Ланского передан хоть и с симпатией, но несколько гротескно. Так и кажется, что пишет о нем кто-то из приемных детей, хорошо знавший его домашнюю жизнь, его причуды и привычки. Известно, например, что Петр Петрович был «лошадник», знал и любил лошадей, с 1859 года был членом комитета государственного коннозаводства. Неудивительно поэтому, что он тяжело пережил гибель своей любимой лошади, случившуюся за двадцать лет до описываемых в романе событий (сцена за чайным столом). В романе Петр Модестович — лучший друг Беклешова (молодого Дубельта), в то время, как по воспоминаниям А.П.Араповой {7} (дочери Н.Н.Пушкиной от брака с П.П Ланским), Петр Петрович недолюбливал Дубельта и не одобрял его брака с Ташей.
Перейдем теперь к истории первого несчастливого замужества Натальи Александровны, истории, легшей в основу романа. Тот же Загоскин{4} вспоминает о взаимной страстной любви Наташи Пушкиной и графа Николая Алексеевича Орлова (в романе Владимир Островский), который был старше ее на восемь лет. Николай Орлов был сыном графа (с 1855 года князя) Алексея
