секса, и чего-то, присущего только ему самому. Дев — было сокращением от Девил, Дьявол и в этот момент мне стало понятно, почему он заработал такое прозвище. Я вздрогнула и он сильнее сжал зубы на моей груди, пока я выкрикивала его имя.
Глава 42
Дев не был с женщиной почти два месяца. Он хотел касаться, ласкать, лизать и покусывать все, чего ему так не хватало. Так кто я такая, чтобы спорить? Он заставил меня кончить своим ртом, пока я сидела на нем и смотрела в его глаза; он подвел меня к оргазму и я закричала, судорожно суча руками по воздуху, ища, за что бы схватиться. Положив меня на спину, он продолжил ласкать меня пальцами между ног, пока я выкрикивала его имя, вцепившись ногтями в его руку, до которой смогла дотянуться.
И только растеклась по ковру бескостной лужицей, переводя дыхание, с зажмуренными от удовольствия глазами, как почувствовала коснувшийся меня его кончик.
— Нет, — выдохнула я.
Он замер и отстранился на достаточное расстояние, чтобы не касаться меня.
— Что не так?
Я завозилась, чтобы перекатиться на бок и найти в груде одежды и оружия презерватив. Я не пользовалась им, когда была с Никки, но с некоторых пор начала таскать несколько штук в сумке с боеприпасами. Наконец, я перекатилась обратно с одним из маленьких фольгированных пакетиков.
Он слегка обиженно смотрел на меня, все еще стоя на коленях. Я потрясла презервативом и улыбнулась:
— Извини, но обмена жидкостями не состоится.
— Ты пользуешься ими, когда вы с Ашером без меня?
— Да, — ответила я и поняла, что на этом настоял Жан-Клод. И задалась вопросом, насколько давно ему закралась в голову мысль, что Ашеру возможно придется нас покинуть.
— Что ж, вполне справедливо, — немного успокоился он. Затем привстал на коленях и протянул руку за контрацептивом.
Я ухмыльнулась ему:
— Если ты за два месяца не был ни с кем, кроме Ашера, то значит, упустил кое-что еще, ну, если только не поменял свое отношение к боли при оральном сексе.
— Ашер может раскрыть рот достаточно широко, чтобы не касаться клыками, просто так сосания не получается.
Я вручила ему презерватив:
— Ну, если не хочешь орального секса…
Он усмехнулся неожиданно и широко:
— Я такого не говорил.
Он вытянулся на полу и уже был тверд и готов. Я круговыми движениями принялась облизывать бархатистую кожу его головки.
— Пожалуйста, возьми его в рот. Прошу, Боже, просто соси.
— Некоторые мужчины в моей жизни жалуются, что я не достаточно уделяю времени на прелюдию.
— Я точно не буду, — выдохнул он и посмотрел вниз, вдоль своего тела, на меня. Я сжала руку у основания его члена и лизнула кончик — Анита, пожалуйста!
Сомкнув рот на его сочащейся соком головке, я медленно начала опускаться вниз — медленно не потому, что было трудно, а потому, что могла, и реально ловила кайф от отчаянного взгляда на его лице, пока не спеша вбирала его в себя.
— Пожалуйста, — снова взмолился он. Я двинулась еще ниже, пока губы не коснулись руки, а затем скользнула обратно по его длинному толстому стволу. На его лице отразилось блаженство, смешанное с мукой. То была не настоящая боль, просто мне чертовски нравилось его дразнить, не доводя действие до конца.
Прекратив его мучить, я встала на колени, нависнув над ним, и наклонившись вперед — тем самым добиваясь лучшего угла — сжала руку у его основания, и одним длинным, быстрым движением скользнула ртом вниз, пока не встретилась с собственной рукой, а затем снова вверх, все время ускоряясь, пока не нашла быстрый, еще быстрее ритм, так плотно обхватывая его губами, что была вынуждена прилагать усилия не задеть его случайно зубами. Если бы мы были на матрасе, я бы использовала отдачу, чтобы еще жестче трахать его ртом.
На следующем снижении убрав руку, я напряглась, преодолевая последние несколько дюймов, и коснулась губами его тела. Он был глубоко в горле — только одним ртом я не смогла бы уместить всю длину. Когда он оказался внутри так глубоко, как только мог, я прижалась губами к его коже и поднялась вверх по всей длине, очень плотно сжимая губы, высасывая его, делая то, что не позволили бы вампирские клыки.
Дев издал негромкий, полный возбуждения стон и когда я взглянула наверх, его глаза были закрыты, голова откинута назад и из его горла рвался очередной стон. Я приподнялась и вдохнула, прежде чем начать снова. Он позволил мне повторить дважды, а затем остановил меня своими здоровенными ручищами, ухватив за плечи. Его голос был напряженным и хриплым:
— Если продолжишь в том же духе, я кончу — а я хочу быть в тебе, когда сделаю это.
— Мы на ковре; так кто будет сверху?
— Ты, я, мне все равно. Если меня хватит надолго, то будем меняться.
— Неплохой план.
Я оседлала его и даже со всей проделанной подготовительной работой, по-прежнему была тугой, тесной и влажной.
— Бо-оже-е, — простонал он. — Я уже и забыл, какой тугой ты остаешься, даже когда вся уже мокрая. Это так… черт… хорошо.
Я опустилась на него, принимая в себя настолько глубоко, насколько это возможно. Наши тела соединились наиболее тесным образом. Ощущение его внутри так далеко, так глубоко и такого большого, заставило меня закрыть глаза, и, наклонившись, я выдохнула:
— Как хорошо…
Его голос был низким и хриплым, когда он попросил:
— Потанцуй для меня.
Я танцевала для него, найдя ритм, в котором мое тело извивалось на нем, а он прижимался бедрами, ногами, давая такую тренировку нижней части тела, какую не мог предложить ни один спортзал. Он смотрел на меня, пока мы занимались любовью, его зрачки становились все шире, а затем между движениями, на меня обрушился оргазм, мое лицо исказилось, и я закричала.
— Я не сдержусь, если ты продолжишь. Меняем позицию, — пропыхтел он.
— Что? Где?
— Я сверху. Диван.
— О'кей.
В итоге он стоял на коленях, прижав мою левую ногу к спинке дивана, обеспечивая тем самым наиболее глубокий угол проникновения. Приподнявшись, я смотрела, как его член погружается в меня и выскальзывает обратно. Мгновение я наблюдала за нашими телами, чувствуя, как внутри разрастается очередное наслаждение, но уже следующий толчок увел меня за грань и извиваясь, я снова закричала, вцепившись пальцами в красный диван, словно мертвая хватка служила напоминанием, что я не просто
