Проходя через Ровенскую область, командир Винницкого соединения Яков Мельник 15 августа сделал запись в дневнике:
«В селе Томашгород догорали дома. Я спросил местных жителей: “Кто спалил село?” Стоявший неподалеку старик ответил, что два дня назад село сожгли партизаны под командованием Шитова за то, что кто-то в селе в них выстрелил…»[668]
После войны в советской документации появились сведения о том, что Томашгород уничтожили немцы, убив при этом 702 человека. Возможно, на действия оккупантов списали результаты партизанского террора[669].
Развиваясь, конфликт партизан с повстанцами дошел до западного белорусско-украинского пограничья — стыка Волынской области УССР и Брестской области БССР. В августе 1943 г. оттуда сообщалось:
«На Берестейщине много сельского населения бежит от немцев и от красных, так как красные грабят, стреляют, и даже буквально вырезают наиболее сознательный элемент, а когда пьяные, то часто уничтожают кого попало. (…) У кого найдут хотя бы обрывок нашей литературы, тому чаще всего приходится прощаться с жизнью»[670].
Аналогичная ситуация царила в конце лета 1943 г. в Ровенской области:
«Костопольщина… Красные партизаны находятся в Цуманских и Оржевских лесах и оттуда время от времени нападают на западные села Дераженского района, исключительно в целях грабежа… От красных население бежит точно так же, как и от немцев… Часть ляхов (из-за террора УПА. —
«В некоторых селах Столынского и Высоцкого районов (пограничье Ровенщины и БССР. —
Общая картина партизанского террора на Волыни и в Полесье в сентябре 1943 г. дана в отчете подпольщика ОУН с территории северо-западной Украины: «Где могут временно остановить наш рост, там пользуются безоглядными методами, даже людей, которые ведут наши отряды как проводники, убивают. (…) В селе Радостове (Брестская область БССР. —
Согласно документации ОУН, 27 сентября 1943 г., после нападения УПА на Черниговско-Волынское соединение А. Федорова, красные, отбив атаку, в селе Пневно Камень-Каширского района Волынской области сожгли 3 жилых строения и написали бандеровцам послание:
«Предупреждаем! Если Вы не прекратите своих враждебных действий, нападать и как преступники стрелять по народным мстителям-партизанам, то будем бить и жечь беспощадно»[675].
Угрозы были отнюдь не пустыми. Нередко красные партизаны превращали в пепел строения в тех же деревнях, в которых до этого карательные операции проводили немцы. Октябрь 1943 г., север Ровенской области: «Район “Замок”. Большевистские банды грабили села: Крута, Слобода, Клесов, Сохи. В последнем убили 10 человек. Сожгли заново с. Чудань и большую часть с. Каменное. Замордовали при этом 10 человек»[676]. В октябре-ноябре 1943 г. на северо-востоке Ровенской области наблюдалась та же картина: «На село Карпилов-ку напали ночью красные банды в большом количестве — ограбили, сожгли и убили при этом 183 наших крестьянина… Село Дерть окружили, ограбили (забрали до 300 шт. скота). Тут поймали одного крестьянина, посадили на могилу и подорвали ее. 3.XI снова напали на с. Боровое, дожгли хозяйства, которые оставались немцами не сожженными, и убили 20 крестьян»[677]. Любопытно отметить, что сожжение Карпиловки победители приписали оккупантам[678].
Неорганизованность террора приводила к тому, что под удары партизан попадало даже лояльно настроенное к ним население. Командование Черниговско-Волынского соединения с негодованием пожаловалось в УШПД на действия своих коллег: «21 ноября [1943 г.] партизаны польского отряда [им.] Костюшко, входящего в бригаду [под командованием] Шубекидзе Пинского соединения [БШПД], сожгли партизанское село Любязь, Любашевского района Волынской области, [в] количестве 250 хозяйств.
[В] ноябре 4 разведчика [в] пьяном виде двигались [на] разведку [в] Любязь. По дороге их крестьяне предупредили, что [в] село прибыли националисты, [но] они, не обращая внимания, двинулись [в] село, [в] результате [чего] были убиты националистами. Командование в отместку решило уничтожить все село, что и сделали»[679]. После войны и уничтожение Любязи также «повесили» на немцев[680].
Спустя месяц подчиненные уже самого Алексея Федорова — польская бригада им. Ванды Василевской, тогда входившая в Черниговско-Волынское соединение — устроили подобную «операцию» в том же Любашовском районе. Как рассказывал спустя много лет очевидец Валерий Гладич, «в Ляховичах тогда бандеровцев не было. А красные напали на село ночью 19 декабря 1943 г. До утра оно было почти уничтожено. Начали с южной стороны. Убивали всех, кого видели. Первыми убили Марчика Степана и его соседку Матрену с восьмилетней дочкой, Хвесик Николая и Хвесик Матрену с десятилетней дочкой, Мельника Василия. Семью Хвесик Ивана (жену, сына, невестку и ребенка-младенца) убили, и кинули в горящую хату. В общем на протяжении той кровавой ночи без вины погибло 50 человек. В ту же ночь погибли и родители моей будущей жены Никанор и Агафья Божко. Погибла также сестра Гладича Николая Антоновича Евгения, а мать его была тяжело ранена»[681]. В отчете ОУН количество погибших в ходе этой операции несколько меньше:
«Дня 18.ХІІ.43 г. красные в числе 150 персон напали на с. Ляховичи, в котором пребывала наша боевка. Не имея автоматического оружия, [она] должна была из села выйти. Красные сильно пограбили селян, сожгли полсела, убили 25 персон, 15 ранили, 10 забрали с собой. В бою ранен один наш друг из боевки, красных убито двое»[682].
Не будет лишним вспомнить, что спустя две недели после этого погрома командир Черниговско- Волынского соединения Алексей Федоров получил вторую Золотую Звезду Героя Советского Союза.
Все же важно подчеркнуть, что масштабы коммунистического партизанского террора в отношении западноукраинского населения значительно уступали действиям нацистов. Вероятно, и террор польских националистов против украинцев был несколько выше, чем советских партизан. С цифрами в руках доказать это сложно, но тенденция в ряде документов прослеживается довольно четко. Например, бандеровское донесение от 25 декабря 1943 г. свидетельствует:
«Людвипольский район (восток Ровенской области. —
