разведывательной службе, всегда выступают с многократным численным превосходством и отлично обеспечены огнестрельным оружием»[700].
То же самое отмечалось 14 апреля 1942 г. уже относительно оборонительных операций «лесных солдат»:
«Партизаны обладают очень хорошо выстроенной разведывательной и дозорной службой, так что любой приближающийся к лесу всегда своевременно замечен»[701] .
Командующий тыловой зоной группы армий «Юг» 7 мая 1942 г., описывая борьбу с федоровским отрядом, указал на важность наличия в нем отдельного конного разведвзвода: «Помимо названного разведывательного отряда партизаны обладают почти во всех населенных пунктах доверенными людьми, которые непрерывно уведомляют их обо всех передвижениях направленных против них войск, силах украинских охранных команд и т. д. Допросы военнопленных показали, что партизанам известен день и время немецкой атаки, так же как и пути нападения»[702].
Налаженность войсковой разведки «лесных солдат», а также наличие уже созданной сети партизанской агентуры подтвердилось летом 1942 г. Несмотря на то, что на территории Черниговщины и Сумщины федоровцам и ковпаковцам закрепиться не удалось, немцы не сумели разбить партизан. Комендант расположенной в Нежине полевой комендатуры № 197, полковник Кефер летом 1942 г. подвел итог полугодовых оперативных мероприятий: «… Партизаны обладали очень хорошей шпионской сетью, предположительно также с помощью радиостанций, так что каждая операция и сосредоточение охранных войск очень часто остаются безуспешными, поскольку заблаговременно оповещенные партизаны сменили свое укрытие»[703].
Объясняя свое бессилие противостоять рейдам базовых украинских отрядов на территорию Украины, командующий полевой полицией в тыловой зоне группы армий «Б» летом 1942 г. ссылался на информированность советских диверсантов: «Разведывательная служба партизан в в[ыше]н[азванных] областях функционирует превосходно. Вместе с. разведывательными частями они используют обширную сеть доверенных лиц, особенно в деревнях, лежащих вдоль путей их следования. Во время рейдов они посылают перед собой соответствующих местных людей, которые входят в контакт с агентами, узнают о силах украинской полиции, расквартировании войск, и одновременно производят рекогносцировку, свободен ли путь»[704]. Указывалось на наличие у партизан тщательно охраняемой и хорошо налаженной радиосвязи.
Перенимая позитивный опыт федоровцев, сабуровцами летом 1942 г. в партизанских отрядах были созданы специальные разведгруппы. Кроме того, при штабе соединения был организован отдельный взвод разведчиков[705]. К концу 1942 г. уровень разведывательной работы соединения Сабурова вырос еще больше. Во время Сталинского рейда на Житомирщину в ноябре 1942 г. разведгруппы соединения высылались вперед, отдельные разведчики были даже снабжены рацией. Подобная практика с весны 1943 г. стала общепринятой для основных соединений украинских партизан, т. к. в отрядах УШПД было на январь 1943 г. 25 радиостанций, а на 1 августа 1943 г. — уже 120 [706].
Разведка в основных украинских отрядах, которую они проводили в свою пользу, была поставлена на должной высоте.
Общие принципы агентурной и войсковой разведки на примере соединения Сабурова в сентябре 1942 г. описал представитель политуправления Юго-Западного фронта Крюков: «Дальняя разведка — фронтовым путем посылки разведгрупп и отдельных разведчиков. В зависимости от объема разведки и места его нахождения подбираются люди, больше всего используются для этой работы подростки, женщины и старики — партизаны. С другой стороны, отряды имеют своих людей в соответствующих учреждениях и предприятиях противника, в результате связи с ними отряды имеют возможность получить соответствующие разведданные. Посылаются люди под видом беженцев, крестьян, едущих на базар с какими-либо вещами и продуктами, железнодорожных рабочих, рабочих различных специальностей, наконец, танцоров, плясунов, гармонистов и т. д. по заранее разработанной легенде. Также используются документы, захваченные у немцев. Ближняя разведка ведется разведчиками отрядов, иногда разведка боем, используется немецкая и мадьярская одежда, очень много данных отряды получают от местного населения и особенно от детей. Контролируется правильность разведданных посылкой вторых лиц с этой же задачей»[707]. При этом Крюков отмечал, что разведкой в должном объеме занимаются далеко не все партизанские отряды, и давал понять, что разведуправления штабов фронтов получают сведения от партизан в недостаточном количестве и с явным запозданием.
Разведка партизан в пользу Красной армии к исходу первого года войны оставляла желать много лучшего.
В итоговом докладе 4-го управления НКГБ УССР значилось, что в 1941 г. получение сведений от партизан наткнулось на непреодолимое препятствие — «отсутствие достаточной технической связи (раций) и регулярной живой связи»[708].
Только в начале 1942 г. в основные партизанские отряды НКВД УССР было доставлено 6 радиопередатчиков, позволивших наладить посылку сведений за линию фронта — как в НКВД УССР, так и в раз-вед- и политуправления фронтов.
Несмотря на это, общий объем информации, поступавшей от партизан, был скромным. С 5 августа 1941 г. по 8 января 1942 г. от НКВД УССР на адрес ЦК КП(б)У и СНК УССР, фронтового командования Красной армии пришло 123 сообщения и тематических справки, составленных на основе данных, собранных партизанскими отрядами и агентурой[709]. При этом роль первых и далее оставалась скромной. В частности, датированная февралем 1942 г. разведсводка разведывательного отдела штаба Юго-Западного фронта была составлена преимущественно на основании сведений, полученных от агентов-одиночек[710]. Из 13 страниц разведсводки 4-го управления НКВД УССР от 5 мая 1942 г. о концентрации и передвижении войск противника и политико- экономическом режиме на оккупированной территории, только 2 страницы (15 %) были составлены на основании донесений партизанских отрядов. Остальные сведения были почерпнуты из донесений самостоятельно действующей агентуры, опроса военнопленных и перебежчиков, а также радиоперехвата[711].
Кроме того, качество разведсообщений с мест и даже сводок НКВД УССР в первой половине 1942 г. было не самым высоким. Например, хронически преуменьшался боевой дух войск Вермахта и связанных с ним вассальных государств. Например, на основании сведений, полученных из донесений партизан Сабурова, Ковпака и Воронцова весной 1942 г., можно было сделать вывод, что противник разлагается: «Из вновь поступивших данных видно, что моральное состояние фашистской армии, особенно солдат и командного состава подвассальных Германии государств, продолжает резко падать. Отмечен ряд случаев дезертирства целых подразделений и частей. Особенно наглядно это проявляется при столкновении специально выделенных воинских отрядов для борьбы с партизанами. (…) В целях борьбы с растущим дезертирством и разложением в армии, германское командование применяет жестокие репрессивные меры в отношении солдат (имеются в виду венгры. —
Как только начала налаживаться система поставки данных от партизан в НКВД УССР, был создан УШПД, в ведение которого были переданы отряды, но не агентура, что оторвало «лесных солдат» от значительного количества информаторов в селах и городах. Кроме того, из-за отступления Красной армии летом 1942 г. и переездов УШПД радиосвязь периодически прерывалась.
В этой обстановке был создан разведывательный, второй отдел УШПД, укомплектованный бывшими сотрудниками 4-го управления НКВД УССР, где они и занимались до этого организацией партизанских отрядов. На протяжении всей войны отдел возглавляли, последовательно, И. Уралов, Ф. Коваленко, О. Мартынов, В. Храпко.
