куда киевские князья обычно сажали своих родственников. Тесно связанным с Киевом было Переяславское княжество[419]. Там, как правило, княжили братья или ближайшие родственники киевских князей. Переяславль считался владением Всеволодовичей, а именно они чаще всего занимали киевский великокняжеский стол. В политическом отношении до середины XII века от Киева зависела и Волынь. Затем Волынской землей владели потомки Изяслава Мстиславича, образовав таким образом династию владимиро-волынских князей. Родовым владением Всеволодовичей являлась и Ростовская земля. Политическим центром ее был Ростов, но княжеская резиденция находилась в Суздале. В Ростово- Суздальской земле правили потомки Юрия Долгорукого. Смоленское княжество тоже принадлежало Всеволодовичам (лишь изредка смоленский стол занимали потомки Святослава Ярославича). Здесь в первой половине XII века возникла своя династия, основателем которой был один из сыновей Мстислава Великого — Ростислав Мстиславич.
Потомкам другого сына Ярослава Мудрого — Святослава также принадлежали значительные владения. Святославичи разделились на две большие ветви: Ольговичи княжили в Черниговской земле, потомки младшего брата Олега, Ярослава — в Муромской. Ветвь Ярославичей разделилась на две династии: от Святослава Ярославича пошли муромские князья, а от его брата Ростислава — рязанские. В конце XII века в Черниговской земле образовались Новгород-Северское, Курское, Трубчевское и некоторые другие княжества. Ветвь одного из старших сыновей Владимира Святого продолжала сохранять за собой Полоцкую землю. Род старшего сына Ярослава Мудрого и Ингигерд, Владимира, поначалу довольствовался маленькими городками — Звенигородом, Перемышлем и Теребовлем. Но в 1141 году правнук Владимира Ярославича Владимирко Володаревич сумел объединить владения своих родичей в единое целое, сделав столицей княжества город Галич. Так возникло Галицкое княжество и, соответственно, династия галицких князей.
Родовым владением династии, идущей от еще одного сына Ярослава Мудрого — Изяслава Ярославича, точнее от сына последнего Святополка II, был Туров. В середине XII века один из потомков Святополка II — Юрий Ярославич стал князем Пинска. Таким образом, и Туров и Пинск стали принадлежать одной династии. Наконец, потомки одного из младших сыновей Ярослава Мудрого Игоря довольствовались мелкими владениями на Волыни. Это были изгои рода Рюриковичей, которым в середине XII века удалось закрепиться в небольшом городке Городне, где недолго существовало маленькое Городенское княжество[420]. Особое положение среди русских земель занимали Новгород и отделившийся от него в политическом отношении в середине XII века Псков. Они приглашали к себе князей, и потому эти княжества, называемые часто «феодальными республиками», не принадлежали какой-то одной династии. Власть в Новгороде менялась очень быстро[421], пока после монгольского нашествия сюзеренами Новгородской земли не стали великие князья Владимирские. На Псков тоже значительное влияние оказывали князья из Ростовской ветви, во второй половине XIII — начале XIV века на эту землю претендовали литовские князья, а начиная с Василия I, сюзереном Пскова также стал владимирский (и московский) князь[422]. В состав русских земель входила также Тмуторокань, где находили пристанище князья-изгои. С конца XI века политическое положение этого княжества неясно — вероятно, город перешел во владения Византийской империи.
Монгольское нашествие и установление ордынского контроля не ослабили центробежные тенденции на Руси — напротив, образование новых княжеств по мере разрастания Рюрикова рода шло со всё большей интенсивностью, приобретая в разных землях свои особенности. Поэтому удельная система в XIII–XIV веках вступила в новую стадию развития, когда одновременно шли процессы укрепления отдельных княжеств (как, например, Галицко-Волынского) и возникновения новых, более мелких. Исторические судьбы значительной части древнерусских земель в XIV–XV веках оказались связанными с Великим княжеством Литовским — владения большинства ветвей рода Рюриковичей вошли в состав этого государства, причем различными путями. Во многом этому способствовало желание русских князей избавиться от ордынской зависимости. Литовская держава Гедиминовичей была одним из центров объединения древнерусских земель[423], а другой центр находился на северо-востоке Руси. Это была Ростово-Суздальская земля, отчина рода Юрия Долгорукого. Это княжество особенно укрепилось при сыновьях Юрия Андрее Боголюбском (ок. 1111–1174) и Всеволоде (Дмитрии) Большое Гнездо (1154–1212), пытавшихся взять под свой контроль другие русские земли, включая Киев. Ордынское завоевание замедлило этот процесс, но не остановило его — после распада Владимиро-Суздальской Руси в ней возникли новые центры «собирания земель», среди которых главными были Москва и Тверь.
Московская княжеская династия, идущая от младшего сына Александра Невского Даниила (умер в 1303 году), в конечном итоге объединила под своей властью все остальные русские земли, не отошедшие к Литве[424]. Но это не значит, что она оставалась единой — в ней тоже образовалось несколько удельных династий Рюриковичей. Политика централизации власти, проводимая московскими князьями, привела к переходу уделов в руки родственников великого князя, но не уничтожила саму удельную систему. Даже Иван III, присоединивший к Москве большую часть еще уцелевших русских княжеств — Тверь, Ярославль, Ростов, а также огромную Новгородскую землю, — формально разделил свои владения между сыновьями, хотя львиная их доля досталась наследнику Василию III. Он продолжил процесс централизации, в результате которого его сыну Ивану IV пришлось иметь дело только с одним удельным князем — его двоюродным братом Владимиром Старицким, который был казнен в годы опричного террора.
Принятие царского титула в корне изменило положение в роду Рюриковичей. Царь был главой всех своих подданных, в том числе и потомков бывших князей, а поскольку род московских Рюриковичей почти исчез, власть на Руси олицетворяла только семья самого Ивана Грозного. Опричнина покончила с последними отблесками удельного времени[425]. Борьба московских князей за лидерство, присоединение ими все новых и новых земель за счет уничтожения своих родственников, в том числе и ближайших представителей московского рода — потомков Калиты, имели и обратный результат. Московская династия стояла у грани полного вымирания, что в конечном итоге и произошло со смертью 6 января 1598 года единственного выжившего наследника Ивана IV — царя Федора Ивановича, не оставившего потомства.
В Смутное время один из потомков Рюрика, князь Василий Иванович Шуйский, сумел в 1606 году занять царский престол. Но он воспринимался уже не как наследник Рюрикова рода, а лишь как один из родовитых бояр, хотя и пытался апеллировать к своему древнему происхождению[426]. В 1610 году его свергли, и два года спустя он умер в польском плену. На Земском соборе 1613 года среди претендентов на царский титул были и Рюриковичи (князья Д. М. Пожарский и И. М. Воротынский), но избран был Михаил Федорович Романов, приходившийся двоюродным племянником Федору Ивановичу. Родство именно с последними царями московской династии оказалось важнее происхождения от одного с ними предка. Многочисленные Рюриковичи уже не мыслились членами правящего рода, они стали лишь подданными, а не равными царской семье, и в этом можно видеть причины их неудачи на Земском соборе и успеха «худородных» Романовых. Потомки Рюриковичей влились в состав российского дворянства. Многие известные княжеские и дворянские роды, такие как Одоевские, Оболенские, Волконские, Долгоруковы, Щербатовы, Горчаковы, Вяземские, Шаховские, Курбские, Гагарины, Кропоткины, Татищевы, Мусоргские и другие, происходили от разных ветвей Рюриковичей. Множество выдающихся деятелей политики, науки и культуры — такие как С. Ю. Витте и П. А. Столыпин, А. С. Пушкин и Л. Н. Толстой, В. В. Набоков и И. М. Сеченов — являлись потомками Рюрика по женским линиям.
Потомство Рюрика огромно, а через династические связи к нему восходят родословные и многих европейских правителей, так что практически все ныне правящие европейские монархи являются потомками первого русского князя. Через эти родственные связи и целый ряд выдающихся деятелей других стран также имеют среди своих предков Рюрика (например, Чарлз Дарвин, Уинстон Черчилль и даже Александр Дюма).
Глава девятая
Рюрик после Рюрика
