Долговременным интересам Запада больше бы отвечали отказ от тесных связей, с определенными лидерами и обеспечение активного содействия демократическим процессам. Это можно было бы сделать путем поддержки появляющихся на политической арене молодых лидеров в Москве и на периферии, тех, кто против коррупции и кто пытается создать подлинную демократию.
Я хотел, чтобы открытая полемика о стратегии Америки в отношении России состоялась в самом начале правления администрации Клинтона, полемика, широко отражающая дискуссии, идущие во внешнем мире. Я верю, что Клинтон, вняв аргументам, выбрал бы более сбалансированный подход, проявив больше внимания к проблемам бедноты и большее понимание значения политических процессов, чем люди из министерства финансов. Но, как это часто бывает, президент никогда не давал возможности представить ему полный спектр проблем и точек зрения. Министерство финансов считало эту проблему слишком значимой для себя, чтобы допустить положение, при котором президент играл бы важную роль в принятии решений по ней. Может быть, ввиду отсутствия интереса со стороны американского народа Клинтон сам не чувствовал, что проблема России достаточно важна, чтобы потребовать детального отчета по ней.
ИНТЕРЕСЫ США И РОССИЙСКИЕ РЕФОРМЫ
Многие в России (да и в других странах) уверены в том, что провалы политики реформ не случайны: ошибки были преднамеренными, направленными на разграбление России, чтобы устранить ее как угрозу на неопределенное будущее. Эта конспирологическая гипотеза, как мне кажется, наделяет людей из МВФ и министерства финансов США как значительно большей злонамеренностью, так и мудростью, чем, я думаю, они на самом деле располагают. Я думаю, что там действительно верили в успех своей политики, в то, что сильная российская экономика и стабильная Россия с ориентированным на реформы правительством отвечают интересам как Соединенных Штатов, так и всего мира.
Но эти политики не были альтруистами ? их стратегия отражала экономические интересы США или, точнее, финансовые и торговые рыночные интересы. Например, выкуп долгов в июле 1998 г. был в той же степени выкупом интересов западных банков, которые стояли перед лицом потери миллиардов долларов (и в конце концов они их потеряли), как и выкупом России. Но это не была политика, осуществляемая непосредственно под влиянием интересов Уолл-стрита; она отражала идеологию, господствующую в финансовом сообществе. Например, Уолл-стрит считает инфляцию самым большим злом в мире: она ведет к эрозии реальной ценности задолженности кредиторам, что влечет за собой рост процентных ставок, а это в свою очередь вызывает падение курсов облигаций. Финансистов безработица заботит гораздо меньше, чем падение курсов облигаций. Для Уолл-стрита нет ничего более святого, чем частная собственность; неудивительно, что там делают акцент на приватизации. Их приверженность конкуренции выражена менее страстно ? в конце концов министр финансов США Пол О'Нил[49] был в свое время организатором международного алюминиевого картеля и добивался подавления конкуренции на мировом рынке стали. А упоминания о «социальном капитале» или «партисипативной политике»[50] могут вообще никогда не появляться на экране их радара; они чувствуют себя гораздо комфортнее при независимом центральном банке, чем при банке, действия которого более или менее контролируются политическими процессами. (В случае с Россией снова сложилась забавная ситуация, когда непосредственно после кризиса 1998 г. именно глава российского независимого ЦБ угрожал проведением более инфляционистской политики, чем предписывал МВФ и предлагали многие члены правительства России. Именно независимость Центрального банка частично ответственна за его способность игнорировать любые обвинения в коррупции.)
Широкие интересы экономических группировок в Соединенных Штатах влияют на политику, вступая в противоречие с более широкими национальными интересами, и заставляют страну вести себя так, что ее можно, мягко выражаясь, упрекнуть в лицемерии. Соединенные Штаты официально поддерживают свободу торговли, но слишком часто, когда бедной стране удается отыскать у себя товар, который она может экспортировать в Соединенные Штаты, гальванизируются американские отечественные протекционистские интересы. Это сочетание интересов труда[51] и бизнеса опирается на множество законов. Официально они именуются «законами о честной и справедливой торговле», но известны за пределами США как «законы о нечестной и несправедливой торговле», которая используется для сооружения заграждений из колючей проволоки на путях импорта. Эти законы разрешают фирме, утверждающей, что ее иностранный соперник продает свою продукцию ниже себестоимости, просить правительство об установлении специальных тарифов для ее защиты. Продажа продукции по цене ниже себестоимости называется демпингом, а вводимые пошлины ? антидемпинговыми. Однако правительство США часто определяет издержки на совершенно недостаточной доказательной базе и к тому же слабо обоснованными методами. Многие экономисты считают антидемпинговые пошлины неприкрытым протекционизмом. Почему, недоумевают они, рационально действующая фирма будет продавать свои товары ниже себестоимости?
ДЕЛО АЛЮМИНИЕВОГО КАРТЕЛЯ
Во время моего пребывания в правительстве, пожалуй, наиболее вопиющий пример вмешательства специальных групповых интересов США в торговлю и в процесс реформирования имел место в начале 1994 г., сразу же после резкого падения цен на алюминий. В ответ на это американские производители алюминия обвинили Россию в демпинге алюминия. Любой объективный экономический анализ ситуации показывал, что Россия не занимается демпингом, а просто продает алюминий по ценам мирового рынка, которые пошли на понижение вследствие спада мирового спроса на алюминий, вызванного замедлением глобального роста и резким сокращением использования алюминия в российском военном самолетостроении. Кроме того, новый тип банок для содовой воды требовал значительно меньше алюминия, чем раньше, и это тоже вело к снижению спроса. Заметив, что цена алюминия падает, я знал, что отрасль скоро обратится к правительству с просьбой о помощи в какой бы то ни было форме: то ли в виде новых субсидий, то ли в виде новых защитных мер от иностранной конкуренции: Но даже я был поражен, когда глава «Алкоа» Пол О'Нил предложил организовать глобальный алюминиевый картель, функции которого должны были состоять в ограничении производства, чтобы тем самым поднимать цены. Для меня не было сюрпризом, чьи интересы отстаивает О'Нил. Удивила сама мысль о том, что правительство США не только согласится с идеей картеля, но и сыграет ключевую роль в его организации. О'Нил также грозил призраком использования антидемпинговых законов, если картель не будет создан. Эти законы разрешают Соединенным Штатам вводить специальные пошлины на товары, когда они продаются по цене ниже «честной и справедливой рыночной стоимости», и в особенности ниже издержек производства. Суть дела, конечно, заключалась не в том, занимается или нет Россия демпингом. Россия продавала алюминий по ценам мирового рынка. При наличии избыточных мощностей в отрасли и принимая во внимание низкие тарифы на электроэнергию в России, большая часть алюминия или, может быть, даже весь российский алюминий продавался на мировом рынке по ценам выше издержек производства. Однако способ применения антидемпинговых законов таков, что страны могут быть обвинены в демпинге, даже если они с экономической точки зрения им не занимаются.
США оценивают издержки производства, используя довольно странную методику. Если применить ее к американским фирмам, то можно, вероятно, прийти к заключению, что большинство американских фирм тоже занимается демпингом; но что еще хуже, министерство торговли США, одновременно выступающее в роли судьи, присяжных и прокурора, определяет издержки тем, что оно называет НРИ ? наилучшей располагаемой информацией (ВIА, Best Information Available), которая обычно предоставляется американскими фирмами, стремящимися устранить иностранную конкуренцию. В случае если речь идет о России или другой бывшей коммунистической стране, издержки часто оценивают по продукции какой-либо
