Водитель включил заднюю скорость, быстро вывел машину из укрытия и, подняв фонтан воды, въехал в рукав Вислы.
Амфибия проскочила заросшую ивняком песчаную отмель, когда немецкие бомбардировщики под сильным артиллерийским огнем рассыпались и стали поворачивать. Одному на вираже снарядом разорвало крыло. Машина с воем понеслась к земле. Столб огня взметнулся из-за тополей.
Амфибия съехала в Вислу. Взяв направление к югу, чтобы не снесло течением, они поплыли на восточный берег. Вновь заговорила артиллерия.
Слева двигался паром. Танки, замаскированные зелеными ветками, делали его похожим на плывущий остров. Номеров машин видно не было.
А впрочем, и неважно, кого переправят раньше, кого позже. Все равно будем ждать, пока на западном берегу не сосредоточится весь полк. Танки должны идти в бой все сразу. Только в массе они составляют силу, броневой кулак, которым можно нанести удар. Фашиньский думал уже о том, как и когда перебросит он на плацдарм цистерны с горючим, колонну с боеприпасами, ремонтные мастерские, — словом, все свое техническое хозяйство, без которого полк не может сражаться. Но переправа дешево не обойдется, много крови будет пролито. Кому из нас первому этот бой предъявит счет?
На мели водитель перевел передачу на колеса и включил скорость. Машина выволокла за собой косу зелени, опутавшей винт. Песчаный берег был изрыт разрывами бомб. Прокладывая дорогу, приходилось объезжать воронки. Саперы из штабной роты бригады засыпали их.
У высокого откоса стояла группа людей. Офицер, в котором Фашиньский узнал врача 1-го полка поручника Стаха, склонился над кем-то лежащим. Проезжая мимо и не останавливаясь, Фашиньский спросил саперов:
— Кого ранило?
— Девушку! — ответили. — Иренку из взвода связи.
…Когда она пришла в Сельцы, ее хотели направить в женский батальон, но она просилась в другое подразделение, в такое, которое сражается на передовой. «Может, к танкистам?» — пошутил офицер из комиссии по распределению. «Именно». Сказала, что окончила семь классов средней школы в Жешуве, хотя училась еще и в Ташкенте в фельдшерском техникуме. Но тогда бы ее послали работать вместе с врачами! А так она стала телефонисткой. Генералу Межицану полюбилась эта полная блондинка, и он шутя называл ее не плютоновый, а полутоновый.
Утром 9 августа плютоновый Ирена Шиманьская и Галина — сестра убитого под Ленино поручника Мечислава Калиновского — получили задание протянуть телефонную линию на переправу. Уже в конце работы, буквально на последних метрах, на откосе Вислы их застал налет. Спрятаться было негде. Лежали прямо на песке, в пыли и дыму. Осколками разорвавшейся бомбы Шиманьскую ранило в ногу, а Калиновскую — в руку и грудь. Из двух тысяч двухсот пятнадцати вступивших в бой солдат танковой бригады девушки первыми пролили здесь свою кровь.
Когда самолеты улетели, Шиманьская попробовала встать, но от сильной боли упала. Вскоре к ним подбежали старший врач 1-го полка поручник Леон Стах и санитарный инструктор. Девушек быстро перевязали и вызвали машину, чтобы отправить их в тыл.
Но Ирена села около аппарата, покрутила ручку и вызвала номер.
— Оставь эту коробочку. Ты ранена.
Она подняла на врача удивленные глаза. В уголках глаз еще блестели слезы.
— Уже меньше болит. Я останусь.
Так, с осколком в ноге, девушка до конца боя оставалась у своего аппарата.
В перерыве между налетами переправленные за Вислу автоматчики отдыхали, уплетая яблоки из сада.
Показался виллис генерала Межицана. Генерала узнавали по большой трубке, а его виллис — по высокой антенне радиостанции.
Навстречу командиру бригады выбежал капитан Виктор Тюфяков. Высокий, стройный, гибкий, как лоза, он на бегу натянул на кудрявую голову шлем. Доложил, что на этом берегу шесть машин.
— Мало.
— Сейчас будут еще две. — Своими веселыми, упрямыми глазами командир 1-й роты смотрел на генерала.
— Мало! Уже пять часов. Даже с теми, что плывут, не будет по два танка в час.
Наверху по дамбе плотины с бешеным треском на большой скорости несся мотоцикл. Поравнявшись со стоявшими, он резко затормозил. Со второго сиденья спрыгнул запыленный, черный, как черт, капитан с биноклем на груди. Он сбежал вниз и, тяжело дыша, остановился перед Межицаном.
— Офицер связи 142-го гвардейского стрелкового полка, — представился он и приложил руку к каске.
Генерал подал знак Тюфякову уйти, подошел к прибывшему и пожал ему руку.
— Докладывайте.
— Нет связи с правым соседом. В лесу Остшень на нашем открытом фланге появились немцы. Командир полка просит немедленно поддержать танками. Фланг обороняют всего несколько автоматчиков.
Межицан понимал, насколько тяжела обстановка на этом участке, но твердо произнес:
— Слишком мало у меня машин. Нельзя растаскивать бригаду по частям.
Они изучающе смотрели друг на друга.
— Нам командир дивизии полковник Шугаев обещал…
— Не дам машин, — повторил Межицан. — Должны удержаться, пока… — И тихо добавил: — Пока хотя бы вся рота не переправится на этот берег.
— Слушаюсь. Буду ждать. У меня приказ без танков не возвращаться.
— Ждите.
— Только бы не опоздать.
Из-за насыпи выползли еще две машины, медленно въехали в сад и выключили моторы. В это время командир бригады и офицер связи 142-го полка услышали донесшуюся с юга орудийную канонаду. И хотя расстояние было приличное, они увидели над горизонтом стену пыли, поднятую разрывами снарядов.
Часы генерала показывали четверть шестого.
Лесная сторожка на острие клина
За полчаса до того, как майор Горшанов выслал своего офицера на переправу за танками, со стороны Выгоды, запыхавшись от быстрой ходьбы, пришли три человека. В одном из них Горшанов узнал парторга 1- го батальона Своленко. На вопрос, вступил ли капитан Ткалувов в бой, Горшанов не сомневался получить только утвердительный ответ: положение было тяжелым и в любой момент могло стать безнадежным.
— Нет, товарищ командир, — доложил Своленко. — Несколько минут назад 57-я дивизия ликвидировала немецкий плацдарм на северном берегу Радомки. Ткалунов спрашивает, что ему делать.
— Машину! — крикнул Горшанов и крепко обнял парторга. — Всегда бы ты такие вести приносил. Садись и вовсю дуй к своим. Давай их сюда, да поскорее.
Он с трудом скрывая радость. Теперь — другое дело: хотя батальону и тяжело будет оборонять фланги протяженностью 1300 метров, но двумя -ротами можно усилить патруль. Теперь Горшанов, имея роту станковых пулеметов и одну стрелковую в резерве, сможет бороться и будет даже в состоянии контратаковать.
Ровно в пять с юго-запада до Горшанова донесся гул орудий и минометов. Он внимательно прислушался. Неужели уже начали? Когда сквозь верхушки сосен Горшанов увидел вдали над лесом сверкающие на солнце самолеты, он во второй раз вздохнул с облегчением: начали в другом месте, значит, здесь наверняка ударят не сразу…
В тот день был такой момент — около 10.40, когда энергичная переброска гренадерского полка и
